Мое впечатление от кино? Я не увлеклась. Слишком медленно. Скучно. Я ведь очень живая! Когда я отдала все, на что способна, то люблю заняться другим. «Гений – это великое терпение». Кто это сказал? Не думал ли он в этот момент o кинозвездах?

Что выбрать?

В час, когда поспешно дописываю эту книгу, я сделала шажок в сторону театра.

Случайно… Я отправилась получить немного денег к господину Голдену за мужа, который уехал в турне. Вдруг ко мне подбегает директор Голден:

– Пралин, может, вас увлечет театральная стезя, а именно мюзик-холл?

– Точно не мюзик-холл.

– А в пьесе Марселя Ашара[182] в А.В.С. вместе с Пиаф?[183]

– Это совсем другое дело!

Утром меня представили Раймону Руло[184].

Я репетирую. Вскоре назначена генеральная репетиция. Друзья из прессы написали столько статей и сделали столько фотографий по поводу моего дебюта, что люди будут разочарованы, узнав, что у меня всего десять реплик…

Театр? Можно не сомневаться, я восхищаюсь его великими исполнителями: Эдвиг Фейере, Жан-Пьер Дюко[185], Мадлен Рено[186], Габи Морле[187] и Эдит Пиаф, поскольку она среди них. Я не стремлюсь подняться выше, предпочитаю кокеток с фантазиями. Габи Сильвия[188], моя дорогая Софи Демаре. Композиционные роли, не боюсь показаться уродливой, старой. Заметьте, я прекрасно знаю свои недостатки, которые, возможно, помешают выявлению моего таланта. Мандраж как в самолете (он все так же возникает на премьерах), мое посредственное произношение, склонность скандалить. Если расшифровать, я ничего не стою!

Правда, говорят, у меня удивительная память. Я послушна. Со второго раза улавливаю интонацию.

Быть может, придется потрудиться на этом пути, но он меня страшит.

Или…

Я не так уж «нежна», как выгляжу.

У меня есть воля и крепкий кулачок. Властность. Смеетесь? Я действительно часто поднимаю шум, но, когда решаю, что пора прекратить скандал и взяться за работу, все следуют за мной.

Во мне нет злобы. Я скорее добра, но меня довольно легко обмануть.

Я добывала деньги для безработных подруг. И не «дура»! Но когда они не очень честны, я теряю к ним интерес.

Деньги у меня в руках не задерживаются. Говорю о своих деньгах.

Но лучше «положу зубы на полку» (так уже бывало!), чем с легкостью распоряжусь тем, что мне не принадлежит.

Скажу вам, в глубине души больше всего не хочу утратить связь с тем, что до сих пор было неотъемлемой частью моей жизни и любви, ради чего была выпестована. Люблю ткани, которые сначала носила, потом ласкала, подчеркивала их красоту, линию, восхищалась ею в других, выработала в себе и постараюсь сохранить любыми способами.

Я люблю платья, воплощение красоты мира, как говорили Ренвилль и почти в тех же терминах Лелонг.

Красота! Красота женщины, разве есть что-либо более ценное на земле!

Я люблю свою профессию.

Фредди[189]

За кулисами парижской Высокой моды

– Фредди! Ты!

Едва успеваю заметить василек-амулет, украшающий петлицу хозяина во время великих сражений. И быстрый взгляд, каким он окидывает меня, взгляд завсегдатая бегов, поставившего на победителя будущую полугодовую зарплату.

Впрочем, вижу и сдержанную подбадривающую меня улыбку. Хоп! Я проскальзываю между серыми занавесями, которые он распахивает передо мной, и выхожу на арену со львами.

Представьте себе триста человек, сгрудившихся на ста пятидесяти квадратных метрах, и поймете, чем может быть показ коллекции. Удивительное социальное явление, раз за разом доказывающее, что цивилизованные народы, достигнув некоторого уровня развития, иногда возвращаются к первобытной дикости.

Одного из зрителей, претендующего на кресло, оттеснили и прижали к решетке рампы – он едва держится на краю лестничной ступеньки. Женщина с билетом на стоячее место обманом завладела стулом и, буквально выпустив все когти, отказывается уступать его. Третий откровенно дает понять своей соседке слева, что скандально иметь столь тощие бедра, а соседке справа – как быть такой коровой, если ты занимаешься Высокой модой.

Короче, перед тобой людское море: зрители волнуются, переговариваются, потеют. Они заряжены электричеством сильнее, чем стая электрических скатов. Так и подмывает крикнуть: «Пожар!» – чтобы вызвать панику и посмотреть… заставить броситься в беспорядочное бегство всю эту публику, готовую использовать все свои таланты критика-всезнайки и немного садиста, оценивая результаты усилий нескольких недель работы. В зависимости от их реакции нас ждет триумф или падение в бездну. Вперед к триумфу!

Вот так, дважды в год, в момент представления коллекций гремят фанфары. Внешний блеск ослепляет профанов, прежде всего женщин, которых я встречаю ежедневно и которые восторженно признаются: «Знали бы вы, как я вам завидую!»

Успокойтесь. Я не развею ваши иллюзии, даже если слышу один и тот же сакраментальный вопрос: «Неужели манекенщицей стать очень трудно? Что надо делать?» Этим женщинам я не скажу, что моя профессия хуже каторги на галерах, что лучше отбывать пожизненное заключение, чем сгибаться под тяжестью самых прекрасных норковых шубок или вертеться в наряде с вышивкой на полмиллиона. Не стану омрачать их мечту, потому что прежде всего люблю свою профессию.

А охаивать ее то же самое, что злословить по поводу друга сразу после расставания, даже если он, безусловно, тиран, но друг настоящий, и я надеюсь еще долго поддерживать с ним добрые отношения.

У меня нет желания отпугивать тех – а их много, – кто горит желанием стать манекенщицей. Они напоминают мне о себе, той молодой девчонке, у которой отчаянно билось сердце, когда она впервые переступила порог Дома моды.

Итак, решено – я расскажу, «что надо делать».

Прежде всего есть школы манекенщиц. Решение учиться профессии принимают самые серьезные, сознательные и скромные кандидатки, те, кто меньше верит в дар небес, а больше в обучение. И они правы.