В нескольких футах от самолета стояли перевязанные веревками ящики. В Швейцарии Скотт их на борту не видел. Экипаж грузил оборудование в автомобили с безбортовыми платформами, выстроившиеся в ряд на раскаленной бетонированной площадке.

Руководила погрузкой загорелая стройная женщина в старых выцветших шортах. Воображение Скотта буквально потрясли ее умопомрачительно длинные ноги.

Кашлянув, он произнес:

– Привет, Сара. Я Ричард.

Сара медленно повернула голову, и ее лицо просветлело.

– Привет. Вот мы и встретились в реальности.

Скотт моргнул.

– Безумно рад, что ты жива, здорова. Что выбралась из чертова туннеля. Когда связь оборвалась… – он на мгновение замолк, тщательно подбирая слова, – я не знал, что и думать.

– Скучал по мне?

Скотт усмехнулся.

– Я тебя почти не знаю.

– Это точно, – мягко произнесла Сара.

Скотт улыбнулся. И почувствовал вдруг странное облегчение.

– Ну и деньки выдались!

Сара попыталась ответить ему улыбкой, но не смогла.

– Ужасно жаль Эрика и Дугласа, – пробормотал Скотт.

Сара кивнула. Скотт большим пальцем указал на самолет.

– Меня все бросили.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, может, дольше, чем позволяли правила приличия. Скотт засунул руки в карманы и приблизился на пару шагов.

Сара сказала:

– Ты разговариваешь во сне. Я сидела на соседнем кресле.

– Я очень рад, что ты выбралась из переделки, – повторил он.

Солнце палило нещадно, на горизонте отчетливо виднелась Столовая гора. Самолет приземлился на частном аэродроме, прилегавшем к докам. В двух шагах от пирса высились огромные здания. Высокие краны заполняли суда грузами.

Скотт прикрыл глаза рукой и взглянул на солнце.

– Трудно поверить, – сказал он, – в то, что помимо нестерпимого зноя и рака кожи оно в состоянии причинить нам и гораздо более серьезный вред.

Сара протянула ему лист бумаги, сплошь исписанный какими-то цифрами.

– Что это? – поинтересовался Скотт.

– Данные по землетрясениям, произошедшим за последние двадцать четыре часа. Остальным я уже все показала, ты последний. – Сара помолчала, давая Скотту возможность пробежать глазами по строчкам. – Помнишь световое представление в туннеле? – Скотт выразительно глянул на нее: как такое забыть? – Этой волне предшествовали четыре других, намного менее опасных. Одну из них я испытала на себе. Свет просто пронесся по туннелю и ушел. – Она протянула ему второй лист. – А это карта туннельной системы в Гизе…

– Они образуют замкнутое кольцо?

– Да. И, видишь, здесь, здесь и здесь? Три основных туннеля присоединяются к кольцу под углом в сто двадцать градусов. Один, в котором я была, идет с востока прямо в камеру сфинкса, где хранится камень Бен-Бен. Второй тянется с югозапада, третий – с северо-запада. С камерой сфинкса кольцо соединяется, судя по всему, лишь восточным ходом.

– К чему ты клонишь? – спросил Скотт мрачно. – Думаешь, землетрясения взаимосвязаны с энергетическими вспышками в туннелях?

– Именно, – подтвердила Сара. – Вот отрезки времени, в которые энергия носилась по камере сфинкса, а вот данные о произошедших примерно в этот момент землетрясениях.

– Цифры не совпадают.

– Не забывай, что и на дорогу сейсмической волне требуется определенное время. В среднем они проходят сквозь землю со скоростью тринадцать тысяч миль в час. Все зависит от глубины и размера волны. Смотри: один из энергетических потоков ворвался в туннель без двадцати трех одиннадцать. А буквально несколькими минутами раньше началось землетрясение в Чаде, удаленном от Гизы на тысячу миль. Получается, волна двигалась с приблизительной скоростью тысяча миль в четыре с половиной минуты. Чад затрясло в одиннадцать тридцать две, ровно за пять минут до происшествия в подземном ходе, эпицентр землетрясения находился строго на линии юго-западного туннеля.

Сара водила по соответствующим строчкам пальцем, Скотт смотрел и слушал предельно внимательно.

– Все землетрясения произошли в местах, расположенных на одной из трех осей, которые точно совпадают с туннелями. В Чаде, Италии, Греции, Ливане. Посреди Южной Атлантики.

– Интересно, какой фокус она еще выкинет? – в волнении спросил Скотт. – Эта адская машина. Что говорят остальные?

– Пытаются вычислить, каким образом сейсмическая волна преобразовалась в тепло и свет.

– Вычислят, не сомневаюсь, – проговорил Скотт. – Кстати, куда мы теперь направляемся?

– Должны были заправиться и лететь прямо на Мак-Мердо, но из-за нелетной погоды планы пришлось изменить. Нас посадят на ледокол береговой охраны вместе с командой ученых. Это вон тот, ярко-красный.

Они забрались на платформу одного из грузовиков и с очередной партией ящиков поехали к судну. Только сейчас Скотт заметил огромные шрамы на Столовой горе, некоторые шириной миль в двадцать.

– Оползень, – объяснила Сара. Погибло около трех тысяч человек. Кейптаун сидит без электричества. – Она на мгновение задумалась. – У них сейчас море проблем. Мародерство, массовые беспорядки, паника и все прочее. Потому-то мы и приземлились именно здесь – центральный аэропорт под завалом.

– Из-за оползня?

– Да. Люди стремятся уехать из города.

– Куда? – спросил со всей серьезностью Скотт. – Если не сумеешь убежать из Солнечной системы, спрятаться не сможешь нигде.

– Ваш церэушник сказал то же самое, – сообщила Сара. Скотт изумленно округлил глаза. – Боб Пирс.

– Боб Пирс из ЦРУ? Какого черта он для них вынюхивает?

Ящики переносили на борт судна портовые рабочие, грузы потяжелее – подъемные краны.

Ледокол «Полярная звезда» Института полярных и морских исследований имени Альфреда Вегнера был далеко не самым крупным в мире. Весил он всего тринадцать тонн, а в длину достигал каких-то трехсот девяноста девяти футов. Его корпус был ярко-красным, нос с обеих сторон украшали широкие белые полосы. Мостик блестяще-белый, мачта – черная с радиолокатором и изобилием прочих измерительных приборов.

Нет, «Полярная звезда» была не самой крупной, зато славилась исключительной выносливостью и бесстрашием. Наряду с «Полярным морем» она считалась мощнейшим неядерным ледоколом на планете. Скотту она показалась до странного знакомой.

До него вдруг дошло. «Полярная звезда», порт приписки Сиэтл. Скотт видел ее отчаливавшую от тридцать шестого пирса и возвращавшуюся несчетное количество раз. Еще в прошлом месяце в день открытых дверей он водил по ней Эмили. Его дочь обожала корабли.

Скотт и Сара прошли вниз взглянуть на свои каюты, где могли оставить вещи, когда навстречу им попался нервно теребящий бороду Ральф Мейтсон.

– Мы тут как будто в лагере, – пожаловался он. – У них есть место самое большее для двадцати пассажиров. Только представьте себе: придется ютиться в каютах по нескольку человек! Мальчикам сюда, девочкам туда.

Открылась дверь одной из кают, показалась голова Новэмбер.

– Сара! – воскликнула она. – Со мной поселили только тебя, больше никого! Наверное, нашлось не много женщин, желающих попасть в Антарктику.

Сара улыбнулась Скотту.

– Сегодня еще увидимся.

– Э-э… Постой, Сара!

Сара вновь повернула голову.

– Все хочу у тебя спросить… – Скотт в нерешительности помолчал. – Там, в туннеле… Дугласа схватила рука?

Сара задумчиво кивнула, прошла в каюту и закрыла за собой дверь.

Мейтсон покачал головой.

– А, черт! – Он принялся шарить по карманам. – Куда я подевал таблетки? – Лицо его исказилось, будто от приступа тошноты. – Вечно мучаюсь морской болезнью.

Скотт глубоко вздохнул, вошел в соседнюю каюту и положил сумку на верхнюю полку. Мейтсон проследовал за ним.

– Надеюсь, путешествие пройдет быстро. Какую выбираешь койку?

– Быстро? – переспросил Ральф. – Нам предстоит проплыть две тысячи миль. Это по меньшей мере три дня пути.