– Все, что в ваших силах. Необходимо спасти человечество и Землю. Но потом, когда вы окажетесь там, где прячется Атлантида, уничтожьте ее, – ответил Папа. – Слишком много она наделает шума. Истории надлежит покоиться в секретном месте, куда входить имеют право лишь единицы, избранные. В противном случае мы не скрывали бы от людей Священную Книгу более тысячелетия. Атлантида и все, чему она может научить, поднимет на смех современную религию. Общество без веры опасно. Мы обязаны удержать над ним власть, а ради этого должны пожертвовать кусочком знания. Но самое главное сейчас – уцелеть.

Спасти мир предстояло команде ученых, которые готовились под покровительством ООН проникнуть на территорию Атлантиды и разгадать ее секреты. Потом город следовало стереть с лица земли, дабы уберечь от удара умы добропорядочных землян.

Организованная религия была не вполне обычной сферой экономической деятельности и все же, по сути, ничем не отличалась от других. В ней совершались те же сделки и приходилось мошенничать.

Фергюс задумался над словами Папы, но его внимание все больше переключалось на разговор, который он подслушивал, точнее, на то, что видел на экране.

Кристаллический гигант взглянул на кубы С-60, посмотрел на Джека Балджера, опять перевел взгляд на углерод-60.

Завороженный юрист придвинулся к экрану.

– Спасибо, Джек. Здорово, что ты подвел его к телефону.

Внезапно великан схватил Балджера за плечо, с поразительной скоростью скрутил его, сломал ему спину. И наклонился к экрану, внимательнее всматриваясь в Хоутона. На лбу у чудовища юрист увидел загадочные буквы. Глифы из Атлантиды. Взяв Балджера за голову, гигант перетащил его к дыре, бросил вниз и прыгнул следом за ним.

Фергюс похолодел и в ужасе прижал ко рту руку. Неодушевленный человек, оберегающий свои владения. Автомат, выполняющий указания повелителя.

– Голем, – выдохнул Фергюс, вспоминая единственное существо, походившее по описанию на кристаллического исполина. – Боже праведный, помилуй нас…

Големом в еврейских преданиях был глиняный великан, исполнительный слуга, оживляло которого магическое слово либо имя одного из богов, каким-то образом выведенное у великана на голове. Остановить его можно было, лишь стерев это имя.

Фергюс встал, выключил компьютер, пробормотал слова извинения и вышел. Речь Папы и разговор, свидетелем которого фергюс стал, не на шутку испугали его. Теперь он ясно сознавал, что, скинув по указанию Папы своего друга Ричарда Скотта с занимаемой им должности, силами Господа или же человека собственноручно поставил жизнь Скотта под угрозу. Шагая по коридорам священного дворца, он вдруг твердо решил, что хоть на сотую долю исправит совершенную ошибку. Следует предупредить Ричарда. Ведь, по всей вероятности, он единственный человек на планете, кто мог расшифровать надпись на голове голема. Расшифровать и уничтожить ее.

– Я прекрасно знаю, на что смотрю, Ральф, – сказал Скотт. – И в то же время не знаю…

Столпившись вокруг компьютера Мейтсона, вся команда смотрела на вращающееся в экране трехмерное изображение египетской туннельной системы.

– Я проверил целых три раза, – сказал Мейтсон. – Результат все время одинаковый. Я исхожу из сведений, которые Сара привезла прямо из Гизы. Некоторые участки туннелей располагаются на поразительной глубине, до десяти миль. То есть над ними могли добывать полезные ископаемые – уголь, медь, алмазы – и даже не заподозрить, что глубже есть еще кое-что.

Скотт изумленно повел бровью.

– Какая точная картина. Каким образом ты это создал? Основываясь на одних только радарных показателях?

– Нет, не только. – Мейтсон нажал на кнопку. На экране появились остальные изображения туннелей, окрашенных в разные тона оранжевого. – Еще я измерил в углероде-60 сопротивление электрическому току.

– Как? Я и не думал, что такое возможно.

– Да ведь я сам разработал эти приборы, – проговорил Мейтсон скромно. – И прекрасно знаю, на что они способны. С их-то помощью я не только высчитал приблизительную длину туннелей, но и узнал, разделялись ли потоки, сливались ли с другими.

– Значит, речь идет о единой энергосистеме? – спросил Хаккетт.

– Именно, – подтвердил Мейтсон. – Собрав все, что у нас имеется, – радарные данные, электрические, сейсмические, я и получил примерный план туннелей в Гизе. По современным меркам…

– Современным меркам? – прервала его Новэмбер.

– Да, Новэмбер, по современным. Речь об обыкновенном переменном токе, частота которого шестьдесят циклов в секунду. Можно было принести в туннели телевизор, и он бы там заработал.

– Шестьдесят, – задумчиво пробормотал Пирс. – Опять эта магическая цифра.

– Не понимаю, – воскликнула Сара. – Для чего им понадобилось сосредоточить там столько электричества? Чтобы просто выстрелить им в небо?

– Выстрелив им в небо, пирамиды сыграли роль выпускных клапанов в пароварочном котле. И, в сущности, спасли море человеческих жизней. Землетрясение в Чаде было довольно сильное. Даже удивительно, что пострадавших не так много.

– В Атлантиде, по-вашему, происходит то же самое? – спросила Новэмбер.

– Вполне вероятно, – ответил Мейтсон. – С китайской базой мы ведь почему-то не можем выйти на связь? Вдруг они находились как раз в том месте, в котором приключилась такая же история?

Пирс закивал.

– Луч прорвал толщу льда, и база превратилась в кучу трупов и обломков. Я смотрел на все это собственными глазами. Да!

– Сначала мы увидели, что Атлантида впитывает энергию вспышек на Солнце. А теперь – что стреляет энергией же в космос. Одно другому противоречит. Почему она ведет себя так странно? – возбужденно произнес Хаккетт.

– Где-нибудь еще зафиксированы энергетические выбросы в воздух? – спросила Сара.

– По крайней мере, нам об этом не сообщали, – ответил Мейтсон. – Но ведь только в Атлантиде и в Гизе человек переборщил, насаждая новые порядки. И, может, невольно включил какой-то механизм.

– Но что объединяет Атлантиду и Гизу? – горячо произнес Хаккетт.

Мейтсон сочувственно посмотрел на Пирса.

– Если подходить к проблеме с научной точки зрения… Тогда мы наверняка найдем разгадку.

– Так, все! С меня довольно! – объявила Новэмбер.

Она с обеда и до самого вечера обрабатывала видеоматериалы. Сравнивала и приводила в соответствие записи, которые Сара сделала в туннеле специально для Скотта, и буквы, скопированные с привезенных в Женеву осколков.

Скотт подскочил к ней.

– Что получилось? – спросил он взволнованно. И гордо провозгласил: – Алфавит!

Иероглифы, от греческого слова «ierolyphica», означают «священные письменные знаки».

Знаки на экране монитора на первый взгляд казались совершенно непонятными. Это была самая ранняя из всех когдалибо обнаруженных систем письменности: первый протокол. Она возникла еще до Вавилона, до того, как первоначальная, божественная речь Адама была раздроблена Господом на тысячи языков. Трудность понимания усугублял и тот факт, что в системе насчитывалось всего шестнадцать символов.

– Вот как? – удивилась Сара. – Не очень-то большой алфавит. Но разве такого количества знаков достаточно для изображения всех существующих в языке звуков?