— Э, не увлекайся!
— Скажи еще, что не заслужил, — огрызнулся я, допивая остатки. В башке слегка зашумело, зато мир снова стал цветным и объемным. Я передал опустевшую флягу Роджеру:
— Теперь и повоевать можно… Сильно они нас?
Роджер, серый от грязи и копоти, сплюнул далеко в сторону:
— Восемь человек. Ранено десятка полтора, от третьего наблюдательного лапша осталась.
— М-да… — промямлил я. — Думаешь, они успокоятся на достигнутом?
— А кто их разберет? Палить пока продолжают.
Да, трескотня автоматов откуда-то снизу воспринимается уже как нечто естественное, вроде сверчков. И чего ради стараются? На таком расстоянии, да под таким углом — не думают же они с нами что-то серьезное сотворить?..
— Э!.. — дальнейшее вылилось в затейливый и ожесточенный мат, бородатый в кирасе, изрыгая нецензурщину, указывал куда-то вдаль.
Мы, как по команде повернулись на крик. Да, есть на что полюбоваться, чтоб его… Из-за ближайшей голой и скособоченной вершины медленно выплыло нечто, напоминающее громадную птицу. Елки-сношалки, мотодельтаплан, но какой! Под громадным крылом — не меньше десятка скрюченных человеческих фигурок.
Я повернулся к Гельде:
— В укрытие, быстро! Рона с собой захвати.
На сей раз она повиновалась беспрекословно — будто испарилась. А дельтаплан-то приближается, словно никуда не торопясь… И так же неторопливо из-за той же вершины выплывает второй такой же, еще, еще… Роджер, побагровев даже сквозь слой пыли, ревет в переговорное устройство:
— Всей команде приготовиться отражать десант! Резерв — готовность нуль! Повторяю, резерв — готовность нуль!
И тут начинается концерт. Пока еще далеко, чтоб разглядеть автоматы у тех, на дельтапланах, вижу только дымки и вспышки очередей. Кажется, что все они направлены на меня, что все дельтапланы — не меньше десятка — летят именно сюда. Непонятно, каким образом у меня в руках оказывается автомат, конвульсивно дергается, снова заполняя уши звоном… Спокойно, Ордынцев. Оружие не твой козырь. А они, гады, уже близко. Ладно, я вам сейчас покажу, что такое Чародей, я вам устрою похохотать… Первый дельтаплан закруживается в созданном мной знаке Ворона, в вихре, ныряет вниз, пропадает, второй вспыхивает, врезается в склон где-то под нами, следующая моя попытка кем-то блокируется. Т-твою мать! Там еще и Чародеи! Прежде чем я что-то успеваю понять, гигантская треугольная тень проносится, кажется, над самой головой, на момент закрыв солнце, Юрд лаконично сигналит: «Справа!», поворачиваюсь, выставив автомат…
Их высадилось не меньше восьми, но прежде чем они до нас добрались, половина легла под нашими пулями, нас осталось трое — пуля, попавшая в голову арбалетчика, швырнула его на несколько метров вниз. Первого набежавшего удается срубить прикладом, отбрасываю ставший бесполезным разряженный автомат, рву из ножен меч. Тут же приходится парировать удар тяжелого двуручного меча — верзила, который за него держится, времени не теряет. Это, братцы, не егерь, не бывает у егерей такой выучки… Форма у него, правда, егерская. И меч у него потяжелей моего… И длиннее… Снова обмен ударами, теперь ясно вижу его лицо под шлемом с короткой наносницей, под рыжими усами оскал, глаза сужены. Парирую удар, закручиваю клинки вниз. Да, фехтовальщик посильней моего, долго мне не продержаться… Рублю с круга по ногам, тут же приходится самому отскочить. А сзади, вроде, обрыв. Снова встречаю его клинок, эфесы мечей сталкиваются с глухим стуком, прыгаю вперед — ударить его наручнем в лицо, — но под ногу подворачивается какой-то зловредный камень, подается… В падении еще успеваю заметить, как бородатый в кирасе и один из нападающих переваливаются за край обрыва, потом — кажущийся несильным удар затылком о камни, на миг все смазывается, а когда восстанавливается, сил на то, чтоб отразить удар уже не остается, широкая сверкающая смерть в руках у рыжеусого взлетает на страшную высоту, потом медленно, как в рапиде, опускается…
А в следующий момент в кадре возникает нога, непонятно кому принадлежащая, но в армейском ботинке, так же, словно в рапиде, распрямляется и попадает рыжеусому в ухо, тот пропадает, чтобы смениться Шведом, который протягивает мне руку, помогая встать:
— Ты в порядке?
— Ага… — Встряхиваю головой, оглядываюсь. Роджер полой плаща лежащего «неандертальца» вытирает клинок. Порядок.
Снова короткий Юрдов сигнал: «Сзади!», обернувшись, вижу пятерых, взбегающих по склону. Ч-черт, а нас-то всего трое, измотаны при том, как собаки… Ладно, делать нечего, погибнем с честью… Эта мысль мелькает как-то отстраненно, даже иронически.
Нет, как выяснилось, не судьба нам с честью погибнуть: откуда-то, как из-под камней на склоне возникла длинная тощая фигура, блеснули в неярком солнечном свете две тонких полоски стали, воздух потряс пронзительный вопль. Американские индейцы в сравнении с эльфами — жалкие дилетанты в плане крика, даже у меня в ушах засвербело, а что до нападающих, они ожидали чего угодно, кроме такого акустического удара. Трое тут же свалились под саблями Хельга, с остальными Швед и Роджер разобрались за полторы секунды. И тут же меня словно холодной водой окатило пристутствие Силы, ребята начали медленно оседать на землю. «Чародеи», — сообщил Юрд на тот случай, если я не заметил.
Обернувшись, успеваю парировать удар спаренной силы, но мозги все равно слегка немеют, разворачиваю между нами знак Щит, усилив эффектом Зеркала. Работа в паре имеет и свои минусы — по отдельности они бы меня уже замочили. Но ведь они близко, их двое и они с оружием… Приемом, усвоенным еще с Зачарованного, выдергиваю из нокаута Хельга, бросаюсь вперед одновременно с ним, первый Чародей сгибается пополам, прижимая руки к животу, а второй…
— Хельг, этот мой! Дикс, ублюдок, молись!
Похоже, в моем голосе прозвучала такая искренняя и неподдельная радость, что Дикс, бедолага, совсем растерялся, так что и к защите толком не приготовился. Мне даже Силой пользоваться не пришлось — я без труда его обезоружил, а потом в полной мере использовал рост и вес. Хватит с меня его приколов — первым делом я снял у него с шеи Камень, связал его, а уж потом занялся приведением в чувство Роджера и Шведа.
Бой, кажется, подходил к концу — внизу, в котловине, затухала вялая перестрелка, но к тому времени, как мы оказались в состоянии ломануться на подмогу, все затихло. Роджер уселся на связь — хоть итоги подвести. А они оказались очень нерадостными: два десятка убитых, почти полсотни раненых. Несколько утешало, если такие вещи могут служить утешением, что «неандертальцы» потеряли четыре своих машины и около пятидесяти человек. Позже обнаружилось, что среди убитых — двенадцать орденцев. Не сказал бы, что меня это обрадовало.
Роджер, наконец, поднялся и вставил в зубы сигарету:
— Не думаю, что сегодня еще раз сунутся. Мы их основательно обработали.
— Знать бы еще, из-за чего сыр-бор, — простодушно вздохнул эльф, мы мрачно на него покосились. Хотя что тут растолковывать, все равно никогда ни эльф человека не поймет, ни тем более человек эльфа, хоть мы с Хельгом друг к другу, можно сказать, привязались.
— Пошли, что ли, — вздохнул Роджер, вскинул на плечо винтовку как посох и первым зашагал вниз, к поселку.
Не успели мы спуститься, навстречу нам выкатился Вилли — на голове грязная тряпица, левый глаз почти совсем заплыл, но в правом еще горит азарт.
— Живые? Вот уж не думал.
— Не дождешься, карьерист.
— Слушай, эти летучие хреновины, по идее, хорошо гореть должны. Может, зажигательные пули опробовать?
— Не думаю, что они снова с высадкой десанта свяжутся. А вот какой-нибудь гадостью нас закидать…
— Значит, нужна система ПВО.
— Инициатива наказуема исполнением.
— А ты думал? — Вилли напыжился. — Пока вы там прохлаждались, я успел и с инженерами побеседовать, они теперь всякую гадость налаживают — отражатели, дуговые лампы…
— Это все, конечно, здорово, но вот с энергией как? У нас половину ветряков снесло.
