— А ты думал… Я ж говорил — целая колония. У нас все путем.

— Ладно, — вернул нас к практическим делам эльф, — а долго нам еще все это барахло на себе переть?

— Километра два.

Вероятно, Роджер имел в виду расстояние по прямой, говоря про два километра — шли мы никак не меньше часа, прежде чем нырнули в какую-то малоприметную расселину и двинулись по неширокой тропе вдоль левой стены. Справа начиналось беспорядочное нагромождение валунов, потом вверх уходил пологий склон темно-серого цвета. Не зря этот кряж Свинцовым ругают… Тропа уходила все выше и выше, но скалы по бокам, по-моему, от этого ниже не становились. Гельда тихо пожаловалась мне:

— Ноги сбила…

— Ничего, чует мое сердце, уже близко.

Чуяло оно правильно — пройдя еще с полкилометра, мы вслед за Роджером свернули в какую-то узенькую расщелину.

— Возьмитесь за руки, — предупредил он. — Тут темно.

Темно — это еще мягко сказано. такого непроглядного мрака мне видеть еще не приходилось. Пол пещеры уходил вверх под углом градусов тридцать, мы шли по узкому извилистому коридору, Роджер вел за руку меня, я — Гельду, а Гельда — Хельга, хотя любому известно, что эльфы видят в темноте куда лучше кошек. Она так вцепилась мне в руку, что пальцы онемели. Ну, ее можно понять. Чувствуется в этой пещере что-то. Какая-то Сила — громадная, очень древняя. Безопасная. Теперь безопасная. Роджер внезапно остановился и выбил на гулких камнях что-то вроде чечетки, сверху, метрах в пяти, сдвинулась часть свода. После мрака в пещере неяркий свет серенького утра ослепил меня, а когда я проморгался наконец, оказалось, что нам уже опустили длинную легкую лестницу, так что через пару минут мы выбрались наверх.

Окончательно проморгавшись, я обнаружил, что мы находимся на дне гигантской, не меньше трех сотен метров в диаметре, каменной чаши, пологие склоны изрыты пещерами, а неподалеку громоздятся серые одноэтажные постройки и каменные домики. Наверху нас поджидали двое ребят примерно моих лет в вылинявшем почти добела хаки. Первый — невысокий курносый крепыш — отбросил спадающий на глаза чуб и присвистнул:

— Вот это трофеи, командир! У неандертальцев взяли? Так мы называем тех, из Пещер, — отнесся он к Гельде. Роджер, в ответ на мой недоуменный взгляд, растолковал:

— Белые Пещеры — база Института, километрах в семидесяти отсюда.

Второй встречающий — длинный, белобрысый, с костистым лошадиным лицом, не говоря ни слова, принялся потрошить мешки.

— Пещеры — это, конечно здорово, — пробормотал я. — А вот курить у вас есть?

— Сейчас посмотрим, — коренастый присел на корточки рядом с содержимым одного из мешков, вытряхнутым на плащ. — Вот, держи, — он протянул мне короткую сигарету без фильтра. Я вставил ее в пасть, блаженно затянулся…

Некоторое время я стоял с закрытыми глазами, чувствуя приятное головокружение, а открыв их, обнаружил, что оба типа в хаки уставились на меня, открыв рты и забыв про трофеи. Это называется рассеянностью — забыл, что ребята к Чародеям не привыкли, прикурил от пальцев…

Наконец курносый обрел дар речи:

— Так ты что — и есть тот самый колдун?

— Я — Чародей, — сухо поправил я. Вообще-то, кого-либо из Чародеев колдуном обозвать — обычно такие вещи влекут за собой разборки вплоть до дуэли, но ребята явно меня обидеть не желали.

— Ну, пусть так, — уступил он. — А ты что — в самом деле все можешь?

— Ты не видел, как он за полторы секунды с пятерыми неандертальцами разобрался, — ухмыльнулся Роджер. — Так что будь поосторожней. Кстати, Мик, рекомендую: этот трепач называется Вилли, а того, кто с мешками разбирается, мы называем Большой Швед.

Мы с Вилли обменялись рукопожатиями, Швед кивнул, вытирая ладони о штаны, потом сообщил:

— Патронов надолго хватит. Тут еще интересные вещи есть.

— Ага… — пробормотал я, растягиваясь на земле. Тут я опасности не чувствую, впервые за последние дни. И напряжение пропадает куда-то. Можно расслабиться, я ведь устал, как сто китайцев…

— А как ты с неандертальцами разделался? — не унимался Вилли.

— Показать?

— Нет, спасибо. Вот как-нибудь специально для этого соберемся…

— Где там ваши раненые? — прервала его Гельда. — Не люблю время терять.

— Сейчас покажу, — откликнулся Швед, выпрямляясь.

— Если вздумаешь ей клинья подбивать — смотри, нам лишние пострадавшие ни к чему, — предупредил им вслед Роджер. А меня уже ничего не интересовало, я растянулся в траве и прикрыл глаза. И мир вокруг растворился.

— Э, Чародей, вставай, кофе остынет!

— Где?! — я одним прыжком очутился на ногах. Рядом со мной стоял ухмыляющийся Вилли.

— Ого, вот это ты подскочил! Я тебя уже полчаса бужу.

— И как? — поинтересовался я.

— Ты лягался и говорил нехорошие слова. Слушай, я кое-какие обороты не запомнил. Не мог бы повторить?

— В следующий раз держи наготове карандаш. Так где там кофе?

— Пошли. Мы двинулись к постройкам. Каменные — явно из каких-то руин разобранных сложили, они больше смахивают на сараи. А деревянные домики вполне аккуратные, несколько совсем новых. Через дорогу проковылял пацаненок, лет, наверно, двух, на следующем крыльце молодая женщина кормила грудью ребенка. Все мирно так…

Вилли в ответ на мой взгляд усмехнулся:

— А ты как думал, Чародей? У нас тут все по уму.

— Не знал, что у вас тут женщины есть, да еще с детьми.

— Когда узнаешь, что у нас тут есть…

— А сколько вас вообще здесь?

— Мужиков около сотни, почти все с семьями.

— И все — бронепехота?

— Ну, ты хватил… Нас тут десятка два осталось.

— Ты-то уж точно из бронепехоты.

— А что — заметно?

— Как тебе сказать… Это сразу не проходит. Не каждый же способен полчаса слушать, как его сонный Чародей поливает матом.

— Ты мне все-таки кое-какие слова спиши… Ладно, тебе сюда, — он указал на бревенчатую халупу с низким крылечком.

— А ты что ж?

— Дела, дела… — дальше он разговор продолжать не пожелал и скрылся между домами. Я пожал плечами и открыл без стука низкую дверь.

Обстановочка почти спартанская — два топчана, стол, табуреты. Еще что-то вроде сундука, и на нем расположился Роджер:

— Ждешь тебя, ждешь… Наливай себе кофе.

Дважды меня просить не пришлось, я быстро налил из стоящего на столе котелка дымящуюся ароматную жидкость — полную глиняную кружку. Эльф сидел тут же, скукожившись на неудобном табурете, и сосредоточенно потягивал кофе, явно не понимая, как это люди могут пить такую гадость. А отказаться ему, вероятно, гордость не позволяет… Пекторалис у Лескова явно из эльфов происходил — тоже железная воля…

— А Гельда где?

— Ранеными занимается.

— Понял, — я устроился на табурете, привалился к стене и взял кружку.

А ведь кофе я не пил года два, не меньше… Вкус словно в другую реальность переносит, словно я не здесь, а «там», в своем мире, и нет никакого Ордена на свете, никакого Института, снова мне двадцать, снова я считаю себя непризнанным гением живописи, и тут же вспоминаются кухни — Бург, Питер, Камчатка, Н-ск, треп до потери пульса, сигареты и кофе, треп до одурения и рассвета, наполеоновские планы… Я вздохнул и поставил на стол пустую кружку, Роджер усмехнулся:

— Что, ностальгия?

— Не без. Кофе не пил уже триста лет, вот и нахлынуло.

— Да, у меня с этим напитком ассоциации не столь приятные возникают. Ну да речь не о том. Расскажи хоть о себе — как ты сюда попал, чем занимался, где неандертальцам на хвост наступил…

Так, пошла проверочка. Несмотря на небрежный тон вопроса чувствую, что сейчас каждое мое слово Роджер на ус намотает, будет ловить меня на всевозможных противоречиях. Ну, в этом-то его можно понять — они ведь фактически в осаде.

Тщательно взвешивая слова, я поведал всю историю — начиная с загадочного появления Дэна в моей квартире и кончая настоящим моментом. Слушал меня, не перебивая, даже эльф. Когда я закончил, Роджер потер ладонью небритый подбородок: