К заходу солнца перед дверным проемом была сооружена баррикада — ежи, наподобие противотанковых (вместо арматуры пришлось довольствоваться жердями), и два ряда изгороди. Не «фонтан», но лучше — чем ничего. Получилась смесь засеки с козлами для пилки дров… Зато — выкроился небольшой дворик. Туда натаскали хвороста и решили, что неплохо бы развести еще и маленький костерок перед входом, а дежурному жечь его всю ночь. Из оставшихся колышков внутри самой башни — место позволяло — соорудили и вторую баррикаду. Народ, хоть и устал, но помнил по прочитанным книгам, что две линии обороны — это лучше, чем одна.

Дежурным была поручена «расконсервация» и сборка арбалетов — и польза и время быстрее пройдет. Механизм оказался не сложнее автомата калашникова. Васька и Антон поспорили, какой марки арбалеты: немецкие шнепперы или итальянские балестры. Спорили вяло, потому что сами толком не знали, который-то из них нужно натягивать с «козьей ножкой». Этот взводился руками. Когда я засадил в бревно сорокасантиметровый болт, арбалет определили «русским самострелом». Штука хорошая, хотя заряжать долго.

Я, хотя официально и взял на себя самое поганое время — от четырех и до шести утра, заснуть не мог. Отправил спать ребятишек и уселся у костра. И дождался-таки. Откуда-то из темноты вынырнул наш цитадельный и грустно сказал:

— Поднимай народ, хозяин. Сейчас штурмовать пойдут! Твари какие-то, мелкие. Не знаю кто — раньше не видел.

Схватив горящую ветку (не догадались сделать факелы!), я вбежал в башню.

— Подъем, ребятишки!

Никто не паниковал и не задавал вопросов. Все дружно запрыгивали в штаны и разбирали оружие.

— Парни — поджигай! Девчонки — заряжай арбалеты, — скомандовал я.

Мы успели зажечь хворост вовремя, потому что внешнюю баррикаду уже облепили низкорослые существа, державшие в руках (или что там у них?) короткие копья. Твари были знакомыми. Как раз те самые, что убили Евдоху…

— Цверги! — определил Антон, взводя очередной арбалет.

«Цверги? У нас что, своей нечисти мало?» — подумал я, а вслух выкрикнул:

— Арбалеты, пли!

Подавали такую команду арбалетчикам или нет, но меня поняли. На каждого из парней приходилось по три заряженных самострела. Залп, хоть и нестройный, заставил карликов отпрянуть. Пока парни лихорадочно вставляли арбалетные болты и взводили пружины, девчонки отстреливали из луков самых неугомонных.

Наступило затишье.

— Чего ждут? — перевел дух Антошка, заряжая последний арбалет.

— Щ-щас, костер прогорит и пойдут! — вместо меня ответила Вика.

Девчонка опять удивила. Где же наивное и восторженное создание? Другой человек! Вот, закусила губенку, прищурилась и, судя по воплю с той стороны, кого-то подстрелила. Эх, надо было дров заготовить побольше. Ну да, кто ж его знал, что так получится?

Больше всего меня беспокоили стрелки. Они у этих, как его? — цвергов — должны быть. Ведь Евдоху подстрелили из арбалета! Когда прогорит костер, твари заберутся на рогатки, а коли с арбалетами — уложат нас с первого залпа…

— Лапник — в костер! — скомандовал я.

В костер полетели еловые лапы — наша подстилка. Огонь, получив подкормку, немедленно взлетел ввысь. Что же, теперь можно попробовать…

— Всем внутрь! — проорал я, метнувшись вперед. Уже на бегу добавил: — В случае чего старший — Андрей.

Я бросал горящий лапник, остатки дров и горящие угли на частокол. Над головой прощелкали две стрелы — прикрывали.

Переживать за то, что сырое дерево не загорится, было некогда. Занялось — и наша баррикада запылала. Я, как мог быстрее, вбежал в башню.

— Дала бы я тебе по морде, господин командир. Не мог перчатки взять? — выговаривала Елена, стряхивая слезы из глаз. Но по морде не дала, а поцеловала.

Я лишь виновато повел плечами. Было бы время, конечно, взял бы рукавицы… Больно, конечно, но — терпимо.

Мои обожженные руки девчонки чем-то намазали и забинтовали. Вот тут-то и пришла настоящая боль… Мне хотелось выть, но приходилось терпеть и корить себя за то, что всю водку мы уже выпили. Сейчас бы она пришлась кстати.

Рогатки пылали. Мои бойцы, не дожидаясь особых команд, отстреливали всё, что успевали заметить. Сам я стрелять не мог. Но огонь скоро прогорит и придется биться внутри, а кистенем уж как-нибудь, помашу.

Между тем, огонь угасал, зато небо стало гораздо светлее. Одновременно с накатывающейся на край неба зарей, которую мы увидели, услышали негромкий звук трубы, похожий на сигнал к отступлению. Так и есть — отступают. Видимо, у цвергов с солнцем были какие-то особые счеты.

— Ну что теперь, товарищ командир? — спросила Вика, устало усаживаясь рядом со мной. Остальные ждали стоя, привалившись кто куда.

— Во-первых, зарядить арбалеты. Во-вторых, внимательно всё осмотреть. Друг друга страховать — не притаился ли кто… В-третьих, отход может быть ложным, и потому быть наготове.

Трупы карликов выглядели так же страшно, как и трупы людей. А со стороны — еще страшнее. Если не видеть лиц, цверги очень похожи на детей. Но к чести — никто из ребят и девчат не рыдал и не бился в истерике. Даже — никого не тошнило. Слишком устали.

Раненых не нашлось. То ли их добили, то ли унесли с собой. Это и хорошо. Иначе, что бы мы с ними делали? Пленных нам держать негде, а добивать…

Убитых цвергов мы насчитали тридцать. Ночью казалось, что их должно быть больше. Но с учетом первого раза результат шикарный! При осмотре ничего любопытного не обнаружили. Ну карлики и карлики. Описать сложно. Если бы довелось сравнивать, сказал бы, что они похожи на огромных лягушек, поросших шерстью…

Из одежды на тварях были лишь странные портупеи — помесь «пояса стыдливости» с перевязью. В общем, ничего дельного, способного дать хотя бы какую-то информацию. Счастье, что никто из нас не пострадал! (Ну почти никто. Бойцы живы, а руки мои — заживут.)

По подсчетам педантичного Андрея, ведшего учет оружия и боеприпасов, арбалетных болтов изначально имелось триста штук. За ночь мы выпустили около двухсот. Собрать же удалось пятьдесят. Со стрелами для луков было еще хуже. Нашли штук двадцать, из которых годными были только пять… М-да, куда же все девается?

Из-за рук работник из меня был плохой, а все команды отданы. Решил сходить к озеру, поговорить с русалками. Может, есть какая информация? Заодно спрошу о нашем «фригольдере». Если цверги прошли там, где Андрей решил осесть, шансов у него не было…

На зов, которым обучил меня водяной, приплыла только одна русалка.

— Что нужно? — с явным недовольством спросила барышня. — Спрашивай быстрее.

— Куда-то спешишь? — удивился я. Обычно русалки любят поболтать.

— Да, проблемы у нас, — неопределенно махнула она рукой. — Говорят, карлики появились. Батька говорил, что ты с ними уже встречался.

— Такие встречи… — чуть было не выматерился я, но сдержался, потому что мат действует на русалок как заклинание. Неизвестно, что барышня выкинет: — Я о карликах и хотел поговорить.

— А что говорить? — нахмурилась девушка. — Там, где появляются, ничего не остается — ни живого, ни мертвого. Вы, люди, еще сможете с ними сражаться. А мы… Они лет двести или триста назад объявлялись у нас. Ой, такое было! Где они пройдут — вместо озер лишь болота остаются. А там, где болото — степь… Я сама-то, конечно, их не видела — мала была, но слышала. Кикимор и водяных при одном упоминании трясти начинает. Если увидишь — беги сразу, куда подальше. Один раз тебе повезло — Батька выручил. И то, потому что не знал старый, с кем подрались.

— А если бы знал?

— Ой, не знаю я, — по-бабьи всплеснула русалка руками. — Может, и помог бы. А может — и не помог.

— Ладно, — решил я больше не томить барышню. — Плыви себе. Батьке скажи, что мы сегодня всю ночь с ними воевали.

— Всю ночь, говоришь? — обмерла русалка. — Так потому и костер всю ночь пылал? Значит, они уже здесь… Бежать надо!