— Это когда? — изумился я.

— А библиотека Ивана Грозного, которая якобы находится в пятнадцати верстах от вашего города? — ухмыльнулся полковник. — Сколько книгоманов ломанулось? А дельфины-диверсанты, в Рыбинском водохранилище? Понимаю — первоапрельские розыгрыши, но все-таки? Еще хорошо, что ваши статьи бед не наделали. Ну кроме неприятностей лично для вас.

Крыть было нечем. Действительно, был грех. Нужно сказать, что ко всем прочим «шабашкам», я еще веду краеведческую полосу в местной газете. На первое апреля, естественно, нужно «выдавать» что-то убойное… Помнится, написали мы с моим другом Володькой статью о фашистских танках, которые рвались к нашему городу, пытаясь уничтожить стратегические запасы сена для кавалерии. Одному «Фердинанду» не повезло — застрял в наших болотах. И надо же было поместить в номер фотографию немецкого танка. Кто же знал, что подобной модели нет ни в одном музее? Долго потом отбрехивались от музейщиков не только с бескрайней и любимой Родины, но и из других стран. А когда один дедушка из Германии договорился с высоким начальством о тракторах, железнодорожных платформах и подъемных кранах — это был финиш! Главный редактор едва не поседел, когда услышал астрономическую сумму, которую предлагали нам с Вовкой. Потом чуть не поседели мы, когда главред отправил нас искать «Фердинанд»… Еле-еле отговорились, что теперь в этом месте водохранилище, а с водолазами у нас плохо. А библиотека Ивана Грозного… Кто же знал, что в нашей стране столько легковеров?

Кажется, господин полковник был в курсе, но углубляться не стал. Коротко хохотнул и продолжил:

— Ладно, вернемся к главному. Как думаете, зачем мы вас пригласили?

— Предполагаю, что для какой-нибудь консультации, — осторожно высказался я. — Бывшие коллеги из милиции, виноват, полиции периодически «припахивают». Иногда нужно антиквариат оценить. Иногда просто подсказать что-нибудь. В последний раз тревожили из-за поджога часовни. Подозревали студентов-язычников. Ну в крайнем случае — сатанистов.

— А вы что, нашли им сатанистов? — профессионально заинтересовался полковник.

— Ну откуда они возьмутся? Пару лет назад нашлись ублюдки, кошек в жертву приносили. Их потом дачники поймали. Повезло, что участковый рядом оказался…

— А часовня?

— А часовня… Ее один придурок поджег. Его и без меня вычислили.

— Без вас? — улыбнулся полковник.

— Ну… — протянул я, — почти. Я только идею высказал. Дело ведь не только в том, что это часовня. По сути — это братская могила, над которой часовня стоит. В Смутное время поляки в этом месте монахов живьем сожгли. В общем, понимаете. А ваш интерес ко мне не из той же оперы?

Виктор Витальевич снова вытащил трубку. Но теперь он обнюхивал ее не блаженно, а сосредоточенно, как человек, принимающий важное решение:

— Есть некоторые соображения, — туманно изрек он. — Олег Васильевич, возможно, вам покажется странным мое предложение… Речь пойдет не столько о консультации, сколько о сотрудничестве. И, пожалуйста, не пугайтесь. Никто не собирается вас вербовать или делать стукачом. Сами понимаете, никакой серьезной угрозы для безопасности страны учебные заведения, где вы трудитесь, не представляют.

— Хотя осведомители есть, — не удержался я от шпильки.

Полковник состроил неопределенно-кислую гримасу — мол, понимай, как хочешь, — и продолжил:

— К сожалению, то, что я сейчас расскажу, является тайной. Поэтому, если готовы слушать, то нужно подписать одну бумажку. Вот, где галочка…

С ловкостью фокусника выловив откуда-то из воздуха (стол-то чистый, а в ящик он не лез!), положил передо мной бланк. Заинтригованный донельзя, я цепко ухватил его и, не задумавшись, оставил свой росчерк. Уже потом, расписавшись, посмотрел — оказывается, я дал согласие не разглашать то, что мне стало известно. Плюс, то, что меня предупредили об уголовной ответственности. Нужно будет посмотреть — сколько светит за. Потом обратил внимание на то, что моя фамилия и паспортные данные уже впечатаны!

Унгерн словно мысли читал:

— Не обиделись, что заранее вписали? Не сомневались, что вы согласитесь. Правильно?

— Правильно, — вздохнул я. — Всегда отличался любовью к авантюрам. И чисто русской привычкой — подписывать не читая.

— Это точно, — непонятно чему обрадовался собеседник. — Авантюризма в вас хоть отбавляй. Одна перемена работ чего стоит. Из музея — в милицию, из милиции — в банк. Потом школа и вуз, вуз и школа. Главное — никакой логики. А сейчас вы и журналист, и педагог, и ученый.

Польстил, польстил мне полковник насчет ученого. Просто в наших кругах говорят: «Ученым можешь ты не быть, но кандидатом быть обязан!»

— Работаю везде, где придется. Деньги нужны.

— М-да, многоликий вы наш. Вот, поговорим о работе. Да и о деньгах тоже. Есть возможность немножко подзаработать. Думаю, к зарплате учителя и почасовке доцента тысяч сорок-пятьдесят — рублей, естественно, будут нелишними. А может и больше. Но это уж как пойдет…

— Сорок-пятьдесят? В месяц? — живо заинтересовался я. В последнее время становлюсь похож на одного дядюшку. То ли на Скруджа, то ли на Сэма, у которых при слове «деньги» в глазах начинают мелькать символы доллара. Я, правда, до долларов и евро пока не дорос. Стыдно, но что делать? Время такое.

Полковник Унгерн посмотрел на меня понимающе — определенно читал мысли и рассмотрел все нолики. Но, в конце концов, Виктор Витальевич отлавливает охотников за зелеными человечками не за «спасибо». Решив, что пора, Унгерн начал:

— Дело вот в чем. Месяц назад пропала группа криптозоологов. Будь это просто искатели йети, то все пошло бы как обычно: заявление родственников в полицию, оперативная информация, поиск. Если бы дело было летом, то еще можно подключить людей. А зимой…

Я лишь кивнул. В мою бытность работы (виноват, службы!) в милиции, розыск «потеряшек» сводился к формальностям. Придет оперативник, поговорит с женой или родителями. Разок-другой покажут по телевидению фотографию пропавшего (или пропавших). Вот, собственно и все. А зимой могут и до места не дойти. А так — либо сами найдутся, либо… Не думаю, что полиция работает лучше.

— В составе группы был сын одного из «больших» людей. Очень больших. Нет бы, как вся эта… «золотушная» молодежь — по ночным клубам, ресторанам, по борделям… А парень биофак МГУ закончил с красным дипломом. Вот, понесло его искать «редких» и «вымерших». Пропал. На поиски были брошены крупные силы. Милиция, МЧС, частные структуры. Нашли стоянку, пустые банки. Группа большая была — следов, соответственно, много. Лес разбили на квадраты, прочесали все под гребенку. Ни слуху, ни духу. Самое любопытное, что специалисты установили, что группа никуда с поляны не уходили. Под землю они не проваливались. По воздуху не перемещались. Как быть?

— А вертолет использовали? — поинтересовался я. Глупость спросил. Конечно же, использовали.

— Скажу больше. Специальный спутник запустили. Знаете, в какую копеечку это обошлось? Глухо. В группе было десять человек. У всех сотовые телефоны. А они пеленгуются даже в выключенном состоянии.

Таких тонкостей я не знал. Интересно, а почему же тогда столько краж сотовых, если их так легко искать?

— Так вот, — продолжал полковник. — Даже если бы они утонули в болоте, все равно остались бы следы. Про волков, медведей — вообще молчу. Забавно, но во время поисков солдаты подстрелили штук трех медведей. Будили и стреляли. Не переживайте, Олег Васильевич, стреляли снотворными капсулами. А потом берлоги осматривали. Хотя — тоже глупость. Не бывает таких медведей, чтобы проснулись и в берлогу кого-то утащили. Задрали бы на месте, растерзали. Как охотник говорю. Но это еще не все. После того, как страсти поутихли, на это место ушла еще одна группа. Там у меня был свой человек. С сотовым телефоном, с маячком.

— Тоже пропали? И группа, и человек? — догадался я.

— Тоже, тоже… — дернул щекой Унгерн. — И, что удивительно — сигнал идет и маячок действует. Предупреждаю вопрос — маячок не висит на дереве, и не зарыт в землю. Этот маячок вычисляется с точностью до одного-двух сантиметров. Сигнал идет из пустоты. А сотовый вообще сдох.