— Давайте знакомиться, — предложил я. — Меня зовут…

— Олег Васильевич, — невежливо перебил меня один из бойцов, самый маленький и наглый, — мы уже знаем. Читали. Как раз перед тем, как сюда попасть.

— Польщен, — чистосердечно ответил я. — Неужели подействовала?

— Не совсем, — усмехнулся старший. — Книгу-то читали, но в этих краях не из-за нее. У нас ролевушка была по Сапковскому. Решили ради прикола съездить на поляну «перехода». Вот и прикололись…

— Жалеете?

— Если бы жалели, нас бы тут не было, — добавила одна девица. Та, что постарше.

— Вот и славно, — заключил Гном, прерывая литературно-бытовые изыски. — Не продолжить ли нам занятия? Олег, помашешь кистенем?

— А почему бы благородному дону не помахать кистенем? — усмехнулся я, вытягивая из-за спины «гасило».

Оно было похуже того, что сделали умельцы из «хитрой» мастерской. Но, увы, «гэбэшный» кистень почил где-то в болоте, пришлось снова подбирать.

— Эх, дона Румату бы сюда, — вздохнул Гном, становясь передо мной. — Он бы нам показал искусство высокого боя двумя мечами.

— Так пригласите. Бабок на «мастер-класс» хватит, — предложил маленький и наглый, изрядно насмешив присутствующих.

— Классику читать надо, — снисходительно обронил кто-то из новичков.

— Подумаешь, классику, — фыркнул невежда, не знающий братьев Стругацких. — А ты «Черную книгу Арды» не читал. Позорник!

Я не стал говорить, что тоже не читал «Черной книги». Да что там, «Сильмариллион» не сумел осилить.

Молодежь создала вокруг нас широкий круг, предвкушая узреть, как «сойдутся два вождя, два мастера по делу фехтованья». Я же боялся опозориться перед подчиненными. Все-таки мой опыт не шел ни в какое сравнение с опытом Гнома.

«Как бы так проиграть, чтобы молодежь не очень смеялась, — подумал я, перебирая пальцами рукоятку, цепь и шипастый шар. Посмотрел на Гнома, на его топор и… случилось невероятное. Я понял, что выиграю. — Вот Гном проведет лезвие к моему бедру, отпрянет, имитирует удар топорищем в живот, — явственно представил я. — Я подставлю шар, а он в это время он чуть-чуть откроется, а я просто и, без затей брошу шарик ему в лицо. Главное — не попасть по-настоящему. Не увлечься!»

Гном посмотрел мне в глаза, улыбнулся и… с поклоном опустил топор.

Окружение поняло не сразу, что произошло. Но люди, прошедшие через пространственный барьер, тугоумием не отличались.

— Олег Васильевич, а ты как мастер Микацуси, — восхищенно проговорил мелкий.

Кто он такой, этот мастер, я не знал. Понятно, что из японцев. Их столько, что не запомнишь: кто-то рубил шелковые платки, от чьего-то меча листья шарахались, а какой-то умел рубить головы так, что жертва не сразу это и замечала… А мне бы сейчас запомнить имена моих воинов. При неплохой памяти на лица, у меня скверная память на имена и фамилии (и цифры). Запоминаешь вначале тех, кто чем-то отличается. Например, то, что мелкого наглеца зовут Антоном, я запомнил. «Пожилой» (старше меня лет на семь) звался Андреем. Был еще один Андрей, в очечках а-ля Гарри Поттер. «Младший», как мысленно обозвал я его. Был еще Вася — типичный русский Вася, двухметрового роста, с копной светло-русых волос и доверчивым взглядом добродушного разгильдяя.

Но был еще один мальчик, по имени Артем, не понравившийся мне с первого взгляда. Было в нем что-то такое, неприятное — не то, ухмылочка, спрятанная в глазах, не то тонкие губы. Этот мальчишечка мне напомнил кого-то. Даже, не столько конкретного человека, сколько типаж… Помнится, в бытность мою следователем, проходил у меня такой «типажик» по подозрению в изнасиловании…

Девушек звали Лена, Настя и Вика. Елена — та, что постарше. Ее запомнить легко по высокому росту и какой-то английской чопорности. Вика — полненькая и темненькая, а Настя — рыжая (крашеная?), худощавая и подвижная.

— Вот, примерно так, — кашлянул я, пытаясь спрятать самодовольство. Оглядев народ, перевел взгляд на Гнома: — Старшина, новобранцев гонять до седьмого пота.

— Разрешите выполнять? — почти всерьез спросил Гном.

— Можно бегом, — подыграл я другу.

Я остался, наблюдая, как Гном гоняет молодых. Девушки били из луков неплохо. Парни сносно работали клинками и топорами. Гораздо лучше, нежели я сам в первые дни пребывания в Застеколье. Наверное, помогали «ролевушки». Потом, когда молодежь отправили на обед, мы остались с Гномом.

— Переживаешь? — спросил я друга, чувствуя неловкость.

— Есть немного, — не стал кривить тот душой. — Но только чуть-чуть. Был бы кто другой, а не ты — переживал бы больше. А ты у нас птица особая…

— Каким местом? — заинтересовался я. — Клюв понравился? Или крыльями не так машу?

— Тебя Машка выбрала, — серьезно ответил Гном. — А она у нас с характером. Я за ней лет эдак… несколько, ходил, уговаривал замуж выйти. Ни в какую. А ты за месяц девчонку уболтал.

— Прости, я же не знал, — вежливо сказал я, не чувствуя угрызений совести.

— Да брось, — засмеялся Гном. — Я ведь тебе жизнью обязан. Будем считать, что из благородных побуждений уступил другу невесту. Тебе все равно, а мне легче. Идет?

— Надо Машу спросить, — дипломатично ответил я.

— А зачем? — заволновался Гном. — Она же не знает, что была моей невестой. Вдруг обидится. И вот еще. Если не знал… Ты первый, кто вернулся живым с острова Аггея. Ему оттуда никуда нельзя, но и к нему никто не заходит. Его даже утопленники и русалки боятся.

Вот это было уже интересно. Старый колдун не произвел на меня впечатления закоренелого злодея.

— И что теперь? Со мной что-то не в порядке?

— Не знаю. Подумай, а не можешь ли ты сам что-то эдакое вытворять? Тебя, если помнишь, через проход протащили, а не сам прошел.

— Зато когда сам прошел, то закинуло черт знает куда, — усмехнулся я.

— Это фигня, — решительно махнул рукой Гном. — В пределах разумного. Правда, на самый опасный островок занесло. А скажи-ка, не было ли еще чего-нибудь? Может, не именно с тобой, а с кем-то из твоих друзей-знакомых? Чего-то такого, чего быть не должно? Ты пообщался, там…

Ах, он Штирлиц хренов! Неужели что-то разнюхал насчет Машки? Нет уж, рассказывать не буду. Я человек суеверный. Пока живот заметен не будет, никаких новостей!

— Что-то случилось, — утвердительно-удовлетворенно отметил Гном. — Можешь не говорить. По лицу видно. Я вот всем расскажу, что ты теперь — Мастер. Иначе сами узнают.

— Мастер? — недопонял я.

— Мастер боя, — снисходительно, как маленькому, ответил Гном. — Это тот, кто распознает рисунок будущего боя. Вот, как ты у меня сегодня выиграл, не начиная схватки. Правда, провел не до конца. Если бы ты, как планировал, стукнул меня в локоть, то я бы его встретил. Гляди…

Гном показал мне налокотники.

— А зачем ты бой прекратил? — поинтересовался я и сам же ответил. — Из педагогических соображений? Чтобы молодежь уважала отца-командира?

— Не-а, — отозвался приятель. — Из более мудрых побуждений. Я не понял, а что ты дальше отколешь.

Мы облегченно засмеялись. Гном был доволен, что сделал мне приятное, имел теперь маленькую тайну, а я не стал говорить, что вовсе не собирался бить его в локоть…

Неделя, отпущенная Ярославом на подготовку, шла незаметно. Дни заняты тренировкой, вечера — совещаниями и инструктажами с Ярославом и Борисом. Ну ночи тоже были заняты…

Наконец воинство вышло в путь. Мои подчиненные, прошедшие «курс молодого бойца», бодро шлепали по тропе, не особо ворча из-за тяжелых рюкзаков. Даже девчонкам не сделали снисхождения. А что прикажете делать? Все понимали, что Белкина крепость (название прижилось быстро!) — форт новый и к комфортному проживанию неподготовленный. Ярослав обещал, что пришлет обоз с продовольствием, но точный срок не назвал. Сообщил только, что умереть не дадут, а пожить на подножном корму полезно — силу духа и силу воли укрепляет. Да уж… Еще как укрепляет! Помню.

Первый же ночлег выявил огрехи. Нет, палатки мы поставили правильно (большую для мальчиков, поменьше — для девочек). Ни одна ночью не свалилась. С разжиганием костра, готовкой обеда-ужина проблем не было. Но под утро нас разбудил нечеловеческий вой.