Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Где тебя носило? – спросила Лида, заметив наконец Инну. – Ты представляешь, меня Перепелкин танцевать приглашал!

Лида выглядела такой довольной, что Инна решила ничего не говорить ей про разговор с Глазковой. Было совершенно очевидно, что если сегодня ночью Логинова и не заснет, то вовсе не из-за размышлений об испорченных Данкиных нарядах.

Инна, скосив глаза, оглядела класс. Где же ее Сивка-Бурка? Но Агеева почему-то нигде не было видно.

– Прошу внимания! Моя любимая песня! – провозгласил Перепелкин и врубил группу «Smash».

Инна замерла в ожидании у стены, продолжая тревожно и теперь уже открыто оглядывать класс. Она видела, как к Мамаевой подошел Кирилл, к Петровой – Яковлев… А Димка куда-то пропал. Неужели ушел домой?

– Не нервничай! – заметила ее терзания Дана. – Придет твой принц, никуда не денется! Тебя, наверное, по всей школе ищет. Все глаза проглядел, пока ты где-то бродила.

И, будто услышав ее слова, в дверях класса показался встревоженный, взъерошенный Димка. Инна поспешно отвернулась в сторону, но всем своим существом ощущала его приближение. Она ждала, что он вот-вот назовет ее по имени, но время шло, а Димкиного голоса она так и не слышала. «Неужели он пригласил Данку?» – с ужасом подумала она и обернулась. Возле нее переминался с ноги на ногу Агеев.

– Ну, чего стоишь? – довольно грубо спросила его Инна.

– Между прочим, могу и уйти! – тут же подхватил ее тон Димка.

– Ну и уходи! – бросила ему она, хотя изо всех сил желала, чтобы он остался.

– Ну и уйду, раз тебе все равно!

– По-моему, это тебе все равно!

– А я так думаю, что тебе все равно, потому что…

– Ой, нет! Я больше не могу это слушать! – взмолилась Дана. – Пойдем, Лида, отсюда! Хотя… нет! Никуда не уходи! По-моему, к тебе прямым курсом опять движется Перепелкин…

Екатерина Неволина

Мисс Популярность

Спроси у ветра, кто ты есть, —

Ведь он не знает слова «лесть».

Спроси у птицы, у волны,

У предрассветной тишины.

И лишь тогда найдешь ответ:

– Здесь на тебя похожих нет!

Глава 1

Похороны одноклассницы

«В этот скорбный и торжественный день мы собрались, чтобы похоронить нашу одноклассницу Оксану Приходько, безвременно (или временно – кто уж там разберет?) почившую от умственного перенапряжения…» – Нелли Ивановна с ужасом смотрела на листок. Почерк, без сомнения, дочкин. Алькины стремительные, немного прыгающие буквы. Сомнений не было, но верить не хотелось.

Следующая реплика оказалась написана уже другой рукой: «– Скажите, что послужило причиной смерти Оксаны? – спросил журналист, присутствующий на похоронах, вытирая обильные слезы и громко сморкаясь в полы своей траурной рубашки».

Далее снова Алька: «– Ах, нашу дорогую доченьку спросили, сколько будет дважды два! Нельзя задавать такие сложные вопросы милому ребенку…»

«…крутящему попой перед всеми старшеклассниками», – продолжал неизвестный соучастник.

Впрочем, для Нелли Ивановны его личность вовсе не являлась секретом. Кто еще это может быть, как не Александрина подружка и соседка по парте Ира Кислицына!

Ну Алька хороша! Мало того, что пишет такую… чепуху, и это еще очень мягко сказано, так еще и хранит записки!

Из коридора донесся звук открывающегося замка, хлопнула дверь, стукнула сумка, которую дочь, как всегда, бросила на тумбочку с самого порога…

«Ну что же, – подумала Нелли Ивановна, уперев в бока руки, – на ловца и зверь бежит!»

Тем временем девочка уже появилась в комнате. Загорелая, сероглазая, с выцветшими за лето темно-русыми волосами, в старых шортах и растянутой футболке с надписью «I have no heart»[1] – ну не ребенок, а чудовище!

Алька, еще не отдышавшаяся после быстрого подъема по лестнице (а поднималась она исключительно бегом), мигом оценила обстановку. Мама опять копалась в ее вещах и, похоже, откопала что-то не то.

Лучшее средство защиты, как известно, нападение, и девочка немедленно пошла в атаку.

– А тебе не кажется, что рыться в моих вещах – это подлость? – спросила она напряженным голосом, глядя матери в лицо.

Нелли Ивановна даже немного растерялась, но тут же нахмурилась и сразила дочь ответным вопросом:

– А тебе не кажется, что писать такие вещи о своих одноклассницах – тоже подлость?

И предъявила Альке вещественное доказательство.

Девочка взглянула. Прошлогодняя тетрадка по истории. Они с Иркой весь урок веселились, устраивая похороны самым противным личностям в классе… ну и некоторым учителям заодно… интересно, добралась ли до этого мама?

– В нашей стране свобода слова! Вот! – с вызовом сказала Алька, разглядывая желтые пятна на давно не беленном потолке.

– Кажется, я вырастила совершенно бессердечного ребенка! – Нелли Ивановна трагическим жестом поднесла руку ко лбу. – К тому же этот ребенок не желает учиться, находя вместо этого для себя более соответствующие его уму и темпераменту занятия!

– Мамочка, должно быть, ты совсем забыла, сколько мне лет. «Ребенок, ребенок»! А я, заметим, уже в девятый иду…

– А по уму в первый бы надо! И вообще, посмотри на себя. На кого ты, по-твоему, похожа?

– На тебя? – рискнула предположить Алька.

– Ну, знаешь, это слишком! Ты наказана!

– Я тебе не маленькая девочка! И нечего на меня орать! – Алька огляделась и, не найдя ничего лучшего, выскочила из квартиры, громко хлопнув дверью.

На лестнице она столкнулась с соседкой, давней маминой подругой тетей Наринэ.

– Аленька, детка, что случилось? – спросила она так протяжно, как получается только у коренных армян.

– Ничего. Ничего-шень-ки! – закричала Алька уже снизу.

* * *

– Привет, ромашки!

Алька оглянулась, хотя и без того отлично знала, кто ее окликнул. Ее подруга и соседка по парте Ирка с детства обожала Земфиру и не раз давала Альке послушать песню про ромашки, уверяя, что эта песня именно про нее, Альку. Дело в том, что Алька и вправду живет на улице, которая так и называется – улица Ромашек.

– Салют! – отозвалась Алька и тоже помахала Ирке.

– Какие планы на вечер? Девчонки сегодня тусонуться собираются. Последний день лета отметить. Придешь?

– Нет, Кислицына, настроения как-то нет.

– Это почему же?

– Так, мелочи. Просто хочется побыть одной – и все. В общем, прощай, Кислицына! Жди меня, плачь, шли письма, телеграммы и, главное, денежные переводы.

– Ну смотри, Шустова. Зря с нами не идешь. Сама же потом пожалеешь!

– Это вряд ли!

– Как знаешь!

Ирка шмыгнула носом и побежала по аллее, делая вид, будто ужасно занята, но даже тонкая косичка ее подрагивала как-то уныло и обиженно.

Последний августовский день выдался ветреным. На море разыгрался настоящий шторм. Отдыхающие попрятались по своим пансионатам, и на берегу не было ни души. Редкая удача. Алька разулась и зашагала вдоль каменистого пляжа, смешно подпрыгивая на ходу всякий раз, когда под ногу подворачивался какой-нибудь особенно противный камушек.

После ссоры с мамой на душе было гадко, как будто бурды какой-то хлебнула. Сначала она вовсе не обращала внимания на окружающий мир, но постепенно успокоилась. Глупо нервничать и расстраиваться в такой чудесный день – в последний день лета… В удивительный серебристо-стальной день. Низкое небо над головой казалось свинцовым, по набережной, словно тени, скользили туманно-серые фигуры редких прохожих, серебрилось море, а волны, словно стая хищников, терзали изрезанную молами каменно-серую береговую линию. Красота! Добравшись до своего любимого мола, Алька остановилась. Море щедро обдавало ее холодными брызгами. Оближешь губы – солоно-солоно, и горчит немного. Альке этот вкус нравился. «Небо, земля, бушующее море и я. Возможно, одна на всем белом свете», – подумала она и села на камни, крепко обхватив колени руками.

вернуться

1

«I have no heart» (англ.) – «У меня нет сердца».

56
{"b":"215278","o":1}