— Хотите верьте, хотите нет, но я на вашей стороне.

Ира коротко рассмеялась.

— Что-то я сегодня это не слишком заметила.

— Вот как? Достаточным доказательством является уже то, что вы вообще способны хоть что-то замечать. Почему я вас отстранил? Чтобы именно этого здесь сейчас не случилось. Чтобы вы не наделали глупостей. Ваши эмоции вышли из-под контроля. — Ира спиной чувствовала его агрессивный взгляд. — Собственно говоря, вы могли бы быть мне безразличны. Но речь здесь идет не о вас и не о вашей дочери. А вы не думали о том, что Ян, возможно, заодно с Шуваловым?

— Нет.

Такая мысль ей в самом деле еще не приходила в голову.

— Нет оснований ему доверять. Откуда нам известно, что им движет? Действительно ли это любовь? Или Шувалов платит ему за то, чтобы он нашел Леони и своевременно перед процессом устранил? — После короткой паузы Штойер продолжил: — Это говорят некоторые из заложников, которых мы освободили. Ян открыто заявил, что убьет Леони, как только мы приведем ее к нему. Так же, как Штука и Онассиса.

Ира прикидывала, какими аргументами она могла бы отмести гипотезы Штойера. Ничего убедительного ей в голову не приходило. Может быть, Ян снова только блефовал, потому что хотел шокировать взбунтовавшихся заложников, чтобы в студии было спокойно? С другой стороны, Ян психологически подкованный актер. Сегодня он их всех уже неоднократно водил за нос. Способен он был и на такой обман.

Как раз когда она хотела высказать свой комментарий, Ира перестала ощущать дыхание Штойера и уже не чувствовала его такой назойливой телесной близости. Она не хотела оборачиваться к этому отвратительному человеку, была достаточно уверена в том, что он отступил на шаг. Или даже на несколько шагов. Как в доказательство, его голос прозвучал с некоторого удаления:

— Леони под именем Сьюзен Хендерсон числится в списке пассажиров рейса Swiss семьсот четырнадцать Барселона — Цюрих. Я принял необходимые меры. Самолет изменит курс.

Теперь Ира уже не могла сдерживать себя. Она повернулась к нему, но смогла увидеть лишь его широкую спину. В дверях он задержался еще ненадолго.

— Продержитесь хотя бы два часа. Мы доставим Леони на крышу здания.

И исчез.

«Enjoy the Silence». «Наслаждайся тишиной». Ян Май, должно быть, был фанатом «Депеш мод». Оставшись в студии в одиночестве, он не затруднял себя выбором музыки. Это была уже вторая композиция британской легенды синти-попа,[40] которая сейчас из потолочных динамиков наполняла помещение редакции.

Ира шла к студии, как измученная жена к своему взбеленившемуся супругу, который сейчас начнет ее избивать. Все ее тело горело, пока она брела между пустыми письменными столами. Увидев свое отражение на стеклянной стене студийного комплекса, она вдруг вспомнила о матери. Залина Замин всю жизнь педантично заботилась о том, чтобы хорошо одеваться. Не для того, чтобы нравиться мужчинам, а из страха перед несчастным случаем. «Несчастные случаи всегда происходят внезапно, — часто повторяла она. — А если тебя отправят в больницу, ты ведь не захочешь предстать перед врачами в невзрачном белье?» По иронии судьбы, она поскользнулась в душе и сломала себе шею, умерев совершенно голой.

«Лучше бы я сегодня послушала маму», — смиряясь с судьбой, подумала Ира. Во второй раз за несколько часов она разделась до нижнего белья — так потребовал Ян. Босыми ногами она шлепала по прохладному паркету студийного комплекса. A-студия все еще была закрыта противопожарными жалюзи. К тому же ее жалкую фигурку сейчас ловило несколько камер слежения. Ира хорошо представляла себе комментарии служащих, которые сейчас разглядывают ее телесного цвета трусики в комплекте с черным бюстгальтером.

— Вот что бывает, когда одеваешься в темноте, — говорила Ира сама себе. — Вообще-то сегодня утром я хотела лишь на минутку заглянуть к Хакану, чтобы взять колу-лайт. — «А потом отравиться», — мысленно добавила она. Ира находилась всего в каких-нибудь двух метрах от толстого стекла, отделявшего студию новостей от зоны редакции.

— Откройте дверь и войдите в переднюю, — вдруг прогрохотал громкоговоритель прямо над ней. «Депеш Мод» смолк. Ян снова был в эфире, говорил с ней по радио.

Ира сделала так, как он велел. Толкнула внутрь тяжелую, звуконепроницаемую стеклянную дверь, поднялась на ступеньку и вошла. Слева находилась слегка приподнятая платформа с несколькими расположенными в ряд нишами вместе с микрофоном, компьютером и стойками для ведущих программы новостей и прогноза погоды. Узкий проход, который вел к ним и в котором сейчас стояла Ира, шел прямо к закрытой двери А-студии.

— А теперь руки вверх! — На этот раз голос доносился из маленького компьютерного динамика с места ведущего новостей.

Ира подняла обе руки на уровень плеч и услышала, как хрустнул позвонок. Теперь она чувствовала себя одной из малолетних проституток-наркоманок с находящейся рядом Курфюрстенштрассе. Полураздетая, тело покрыто синяками, совершенно беззащитная, вынужденная идти к извращенцу, поджидавшему ее в студии. С одним-единственным отличием: платой будут не жалкие двадцать евро, а жизнь ее дочери. Хочется надеяться…

«По крайней мере я вчера побрила под мышками», — подумала она, когда дверь в А-студию внезапно распахнулась внутрь.

— Китти! — закричала Ира.

Светлые волосы, унаследованные дочерью от отца, были первым, что она увидела в дверном проеме. Теперь они казались более длинными. Она поняла, что Китти просто стоит к ней спиной.

— Отвернитесь, — приказал Ян, и она подчинилась. — А теперь идите назад, ко мне. Но очень медленно.

Еще будучи ребенком, Ира всегда боялась упасть спиной даже на руки подружек. Она предпочитала смотреть опасности прямо в глаза, а не отворачиваться. Но Ян не оставил ей выбора.

— Поторопитесь.

Сердце Иры болезненно билось о сломанное ребро, когда она переставляла одну ногу за другой, пятясь назад и глядя вниз, на плинтус. Если она будет двигаться параллельно ему, то рано или поздно достигнет двери. И Яна.

Она преодолела таким манером два мучительно длинных метра и вдруг едва не вскрикнула. Что-то мягкое мимолетно коснулось ее. Сделав еще шаг, она увидела удивленное лицо своей дочери.

«Ей он приказал то же самое», — подумала Ира одобрительно.

И Китти двигалась спиной вперед. Благодаря этому простому трюку они были отвлечены, беззащитны и не могли договориться. Кроме того, таким образом Ян видел, было ли у нее на теле оружие.

— Теперь снова повернитесь. Обе, сейчас же.

И это тоже был гениальный шахматный ход. Ира могла лишь послать Китти мимолетную улыбку, что, вероятно, выглядело еще более пугающим, чем ее слезы. И лицо Китти казалось маской, творением неумелого пластического хирурга.

Ира медленно отвела взгляд от дочери и повернулась к Яну. Слишком быстро. Не хватило времени проверить, все ли в порядке с Китти. Не говоря уже о том, чтобы подать ей знак.

— Очень хорошо, — одобрил Ян, когда Ира взглянула ему в глаза. — Теперь просто продолжайте идти. Китти на выход, — он нацелил свое оружие Ире в лоб, — а вы идите ко мне.

Мобильный телефон зазвенел, когда Мариус Шувалов ставил на ленту у кассы туалетную бумагу. Он не испытывал неловкости, делая покупки в «Алди». Напротив, наслаждался недоуменными взглядами остальных покупателей, когда ставил на парковку свой лимузин. Некоторые его узнавали. В конце концов, сейчас, перед началом процесса, его лицо мелькало во всех газетах. Поэтому ему редко приходилось ждать у кассы, кто-нибудь всегда пропускал вперед.

Мариус наслаждался короткими вылазками в реальную жизнь. Как минимум раз в неделю он приезжал сюда и общался с простыми смертными. Беседовал с угреватыми служащими, обращал внимание запуганных домохозяек на специальные предложения, при этом теша себя сознанием, что ежедневно тратит на ужин больше денег, чем все клиенты «Алди» за неделю. Одна лишь сумма залога, которую ему пришлось внести, позволила бы большинству здесь жить, не работая.