Теперь Спеелман получил возможность беспрепятственно высадить десант и в начале сентября 1667 г. начал осаду Ба-ромбонга, ключевой крепости в кольце укреплений, окружавших Макасар. Голландский штурм, однако, был отбит крупнокалиберными 18-фунтовыми пушками со стен крепости. Осада затянулась. Спеелман послал за подкреплением на Амбон, где формировались вспомогательные голландские войска из местных христиан. Но в ночь на 23 октября 1667 г. Ару Палака внезапно овладел Баромбонгом. Видимо, дело здесь не обошлось без измены. Среди местных феодалов, владения которых на периферии были уже сильно разорены союзниками, начались колебания, и кто-то из них под покровом ночи мог впустить в неприступную крепость войска Ару Палаки.

После этого соединенные силы Спеелмана и Ару Палаки осадили резиденцию султана — замок Самбупо. Хасан-уд-дин чувствовал себя уверенно за каменными стенами четырехметровой толщины, но рыхлая структура макасарского государства скоро дала себя знать. Султан в Макасаре был только «первым среди равных» — крупных феодалов, правивших султанатом в значительной степени коллективно. Эти «гранды», как их называют голландские источники, стали один за другим покидать Хасан-уд-дина вместе со своими войсками. Султан вынужден был начать переговоры. 18 ноября 1667 г. в деревне Бонгайя был подписан договор, вошедший в историю под названием Бонгайского.

Значение этого договора в истории колониального подчинения Индонезии велико. Впервые в истории крупное индонезийское государство было вынуждено подписать кабальный договор с европейской державой. Голландцы прежде всего позаботились о том, чтобы разоружить Макасар. В статье 10 договора говорилось: «Что касается приморских укреплений Макасара, построенных для обороны против Компании, то после подписания этого договора они все должны быть срочно срыты… Только большой форт Самбупо оставляется королю. И в дальнейшем Макасар не должен нигде строить никаких укреплений без согласия Компании. Что же касается форта Уджунгпанданг, то… макасарский гарнизон должен оставить его и передать Компании в полном порядке, чтобы они поместили там свой гарнизон» [прил., док. 76].

Далее Макасар должен был пойти на значительные территориальные уступки — окончательно отказаться от своих прав на остров Бима (Сумбава), Северный Сулавеси, Бутунг, Бонн. На Макасар была наложена огромная военная контрибуция [прил., док. 76, ст. 29].

Далее ряд пунктов договора был направлен на то, чтобы фактически убить макасарскую международную торговлю. Португальцы и англичане и все прочие европейцы (кроме голландцев) навсегда изгонялись из Макасара. Договор оставлял местным купцам право ввозить «простые ткани, которые производятся на побережье Явы» [прил., док. 76, ст. 6, 7, 23]. На торговлю и мореходство самих макасарцев были наложены самые жесткие ограничения, лишившие Макасар основного источника его доходов [прил., док. 76, ст. 8].

Голландская Компания получала право беспошлинной торговли в Макасаре [прил., док. 76, ст. 8], а макасарское правительство обязано было взыскивать долги с должников Компании, а если это окажется невозможно, само уплачивать эти долги [прил., док. 76, ст. 5]. Внешняя политика Макасара ставилась под контроль голландской Ост-Индской компании [прил., док. 76, ст. 23, 26].

Когда Бонгайский договор был доставлен в Батавию, ликование голландцев было безмерным. Победа над Макасаром была отмечена салютом 200 залпов. Но сопротивление Макасара еще не было окончательно сломлено. Феодалы, покинувшие Хасан-уд-дина, скоро поняли, что Бонгайский договор ударил и по их доходам (все они в какой-то мере участвовали в морской торговле). Многочисленное городское населения Макасара, жившее морской торговлей, и крестьяне, которые могли продавать на экспорт излишки своего риса, тоже были затронуты Ббнгайским договором. Поскольку укрепления, окружавшие столицу, были снесены, кроме замка Самбупо, а крепость Уджунгпанданг, переименованная голландцами в форт Роттердам, держала Макасар под прицелом своих пушек, военное положение султаната было гораздо хуже, чем прежде. Тем не менее число сторонников возобновления войны, которых возглавлял первый советник султана каранг (князь) Кронрон, росло с каждым днем. Спеелман, получавший регулярные донесения обо всем, что происходило в Макасаре, от своих шпионов, не стал дожидаться, пока силы сопротивления окончательно консолидируются, и 12 апреля 1668 г. первым начал военные действия. Его атака на город, однако, не удалась. Голландцы и их союзники отступили с большими потерями (в числе раненых был и Ару Палака) и укрылись в форте Роттердам [132, с. 200; 242, с. 345–346].

Военные действия с переменным успехом продолжались до осени. 12 октября 1668 г., подтянув резервы с Молукк, голландцы предприняли общий штурм крепости Самбупо. Им удалось захватить часть укреплений и несколько крупнокалиберных пушек. Но вскоре они отступили. В артиллерийском парке Самбупо оставалось еще 272 орудия. Тогда Спеелман решил взять макасарцев измором. Голландский флот плотно блокировал побережье, в то время как отряды Ару Палаки разоряли рисовые поля в глубинных районах. В апреле 1669 г., после того как из Батавии прибыли свежие войска и осадная артиллерия, Спеелман, окружив город и крепость Самбупо новыми батареями, начал усиленную бомбардировку. Когда и это не дало должного эффекта, голландцы стали прокладывать подземные траншеи и подводить под стены мины, как на европейском театре военных действий. 15 июня 1669 г. сильным взрывом была обрушена большая часть стены Самбупо. Голландцы бросились на штурм, но защитники города заранее возвели позади каменной стены ряд баррикад из земли и бамбука. Бои шли в течение девяти дней. Каждый дом приходилось брать как маленькую крепость. Только к вечеру 24 июня крепость пала [242, с. 347–348].

Между тем в столице, лишенной подвоза продовольствия, начался голод. Малайские и яванские купцы стали покидать город. Большинство населения, однако, было готово защищаться до последнего. В голландском же лагере из-за тропических болезней, непрерывно уносивших солдат, уже стали раздаваться голоса в пользу эвакуации. Но и на этот раз голландцам помогло предательство крупных феодалов во главе с карангом Телло. Они низложили султана Хасан-уд-дина и возвели на трон его слабохарактерного и болезненного сына Мапасамбу. Затем они подсказали Спеелману тактический ход, который должен был внести разлад в ряды защитников города. 30 июня голландское командование объявило «амнистию». Всем, кто сложит оружие, были обещаны свобода и статус союзника Компании. В июле каранг Телло и каранг Линквес начали переговоры со Спеелманом от имени молодого султана Мапасамбы. 21 июля 1669 г. стороны подписали договор, подтверждавший все статьи Бонгайского договора и сверх того обязывавший Макасар выдать все пушки и снести крепостные стены [96, т. II. с. 411–417].

20 декабря 1669 г. в зале Совета Батавии состоялась торжественная церемония. Все крупные князья Макасара со свитой 540 человек вручили свои крисы генерал-губернатору И. Метсёйкеру в знак подчинения. Крисы Метсёйкер тут же вернул, но с независимостью Макасара было покончено навсегда [242, с.349]. О судьбе макасарских моряков и торговцев, вынужденных отправиться на поиски удачи в другие страны, будет рассказано в следующей главе.

Гегемония над Сулавеси перешла в руки государства Бони, во главе которого встал верный союзник, а теперь и вассал голландской Компании Ару Палака. Так как Бонгайский договор запрещал торговлю почти всеми традиционными товарами, на Сулавеси именно в это время начинается широкое развитие пиратства и работорговли, которую голландцы поощряли. «Нет ничего более характерного, — пишет К. Маркс, — как практиковавшаяся голландцами система кражи людей на Целебесе для пополнения рабов на острове Ява. С этой целью подготовлялись специально воры людей. Вор, переводчик и продавец были главными агентами этой торговли, туземные принцы — главными продавцами. Украденная молодежь заключалась в Целебесские тайные тюрьмы, пока не достигала возраста, достаточно зрелого для отправки на корабли, транспортировавшие рабов» [3, т. 23, с. 761].