По условиям соглашения генерал по прибытии в Пондишери должен был вернуть обратно в Мергуи [следующее]: 1) судно, которое отплыло из этого порта в Масулипатам, с командой из французов и сиамцев; 2) судно, которое отплыло из Аютии в Бандер Аббас в Персии под командой француза; 3) судно, захваченное дю Брюаном вместе с пушками, вооружением, амуницией и командой. Большое судно, одолженное ему, должно было вернуться в Аютию, а долг в 300 катти должен был быть возвращен по прибытии судов, которые Вере отправил в Пондишери, Бенгал и Сурат.

Молодые сиамцы, изучающие во Франции различные науки, должны были быть возвращены обратно. Дефарж потребовал включить в договор, что до устья реки его будут сопровождать два сиамских заложника. Он объяснил это тем, что опасается вероломства сиамцев, в то время как он будет спускаться вниз по реке от Бангкока. Со своей стороны, он предложил, чтобы хирург и его сын в это время плыли на сиамском судне.

Сиамцы полагали, что французы ведут себя подобно всем другим народам, и даже не помышляли, что те могут нарушить договор. Поэтому они позволили генералу принять на борт двух сиамских чиновников. Молодой Дефарж, хирург и Второй посол следовали за ними в небольшой лодке. Епископ и я плыли на других судах.

Приблизившись к устью реки, Второй посол разрешил молодому Дефаржу и хирургу подняться на корабль Дефаржа для завтрака, и сам отправился вместе с ними, потому что он знал о соглашении, подписанном генералом, и искренне верил в его честь.

Но, выйдя из устья реки, генерал оставил на борту этих двух дворян и удержал у себя Вере, Второго посла и переводчика Пиыхеро, а также не возвратил двух сиамских заложников. В ответ на наши протесты он возвратил одного из сиамских чиновников [бывших заложниками] и потребовал, чтобы ему прислали епископа. Я соответственно отослал о. Ферро в лодке с больными. Я послал также Дефаржу лодку, груженную съестными припасами, и потребовал возвратить второго чиновника, Вере, который [по договору] был одним из заложников, Второго посла и переводчика, обещав, что после этого прибудет епископ и будут переданы остальные пушки и багаж.

Генерал, однако, не обратил внимания на мое письмо, но оставил у себя о. Ферро и поднял паруса. Хотя я и видел, что генерал нарушил свое обещание и, таким образом, был повинен в недружественных действиях, я, тем не менее, приказал отослать ему все его лодки. Он, однако же, не стал дожидаться их, но отплыл, увозя с собой одного из сиамских заложников. Второго посла и поручителя Вере.

Поэтому я передал пушки на хранение своим чиновникам. Затем я приказал арестовать французов, находящихся в лодках, и отправить их в Аютию. Что касается преступления генерала против международного права, я и мои чиновники пришли к выводу, что французы в Бангкоке и Мергуи действовали противно приказам короля Франции. Во время обсуждения все согласились, что необходимо сформулировать это обвинение.

Поведение французов заставляет нас полагать, что они находились в сговоре с изменниками, но сиамцы, со своей стороны, никогда не совершали никаких действий, которые могли бы повредить добрым отношениям.

Отказ Его Величества короля Франции принять на веру донесения [его подданных] и его желание выяснить, какая из сторон виновата, я рассматриваю как вдохновение свыше, поскольку он не желает склонить слух ко всему, что ему говорят.

Что же касается заключения епископа, его миссионеров и остальных французов, оставшихся в Сиаме, то, по сиамскому обычаю, когда сторона, представившая поручителя, нарушает свое обещание и избегает ареста, за нее отвечает поручитель.

Епископ Мстеллопольский, г-н Вере, миссионеры и французы, остающиеся в Аютии, были выставлены поручителями за Дефаржа и его войска, а также за 300 катти, взятых взаймы для покупки судов и продовольствия. Согласно сиамским законам, все поручители должны были быть присуждены к смерти.

Однако я указал Его Величеству, что король Франции не может знать об эксцессах, совершенных его генералом и солдатами. Поэтому Его Величество король Сиама охотно согласился, что не следует делать ничего несовместимого с дружественными отношениями до того времени, пока Его Величество король Франции не узнает всей правды.

Следовало ожидать, что генерал не станет рассказывать о всех злодеяниях, совершенных им и его людьми, но сверхъестественная мудрость и понимание Его Величества короля Франции таковы, что он не даст веры словам одной стороны. Мы верим, что он подвергнет все дело подробному исследованию, в связи с чем я считаю необходимым остановиться только па трех пунктах.

1. Когда Дефарж нарушил свое слово, его сыновья и все французские офицеры, которых он оставил в Лопбури в качестве заложников, могли быть присуждены к смерти. Однако же вместо этого они были отосланы к нему в Бангкок в надежде привести его в рассудок.

2. Епископ и миссионеры могли подвергнуться самой жестокой каре после того, как генерал отказался от договора и долга, который они гарантировали. Вместо этого они были лишь помещены под надзор. Как только Дефарж прислал с Пукета переводчика и чиновников, епископу было позволено построить себе жилище внутри одного из королевских участков.

Миссионеры были освобождены и присоединились к епископу, когда мы услыхали о возвращении о. Ташара с двумя [сиамскими] чиновниками из Европы. По прибытии этих чиновников, когда мы услыхали из их уст о милостях, оказанных им Его Величеством королем Франции, Его Величество король Сиама даровал полную свободу епископу и всем его приверженцам.

3. Сиамцы, после того как они обложили французские позиции так плотно, что совершенно отрезали их [от всего мира] и поставили перед лицом голодной смерти, могли бы отказать им в займе судов и денег, но в интересах дружеских отношений выручили их из той беды, в которую они попали.

[151, с. 69–77].

После того как король Кохинхины ознакомится с моим письмом, в котором я рекомендую Вас для ведения переговоров о торговле, Вы должны сообщить ему, что, не имея сведений о торговле и продукции страны, я хочу, чтобы он составил список всех видов, количества и цен товаров, которые там продаются и покупаются, чтобы я мог знать, насколько эта торговля выгодна для Достопочтенной английской Ост-Индской Компании и оправдает ли она расходы на создание фактории. Если эта торговля окажется выгодной, я открою там факторию при условии, что он пожалует нам те же привилегии, которыми Достопочтенная Компания пользуется во всех других районах, а именно:

1. Участок земли, чтобы построить факторию в наиболее удобном месте.

2. Право суда во всех делах, касающихся англичан, а также право разбора тяжб между англичанами и местными жителями.

3. Для кули и других служащих фактории — англичан такая же плата, как на службе у местных жителей, а если [они] провинятся, их будет наказывать глава английской фактории.

4. Свобода от пошлин на все ввозимые и вывозимые товары.

5. Удобное место для строительства дока, где мы могли бы ремонтировать наши суда или строить новые, у реки или па каком-нибудь острове.

6. Запрет конфисковать суда, занесенные штормом или попавшие случайно в какую-либо часть Кохинхины. Помощь подданных короля Кохинхины при спасении судна, людей и товаров и доставка их в английскую факторию.

7. Разрешение на свободный беспошлинный ввоз и вывоз имущества, принадлежащего английской фактории. Свобода передвижения для служащих фактории.

Позаботьтесь о том, чтобы все люди на Вашем судне вели себя вежливо и были трезвы, чтобы не было нанесено никакого оскорбления правительству Кохинхины и не причинено вреда местным жителям. Если нельзя будет добиться свободы от пошлин, то следует установить их твердый размер, чтобы мандарины не могли злоупотреблять ими в свое удовольствие. (162, с. 35–36].

Бахар — 37,5 кг