Почувствовав, как в спину ей вонзились острые когти, Немезида вскочила и волчком закружилась на месте в поисках противника. Элис, к счастью, успела подхватить кота на руки, а Реджи принялся успокаивать перепуганную неожиданным нападением овчарку.

— Ваш кот — настоящий разбойник, леди Элис, — заметил он с улыбкой.

— Боюсь, вы правы, — огорченно сказала Элис, пытаясь удержать отчаянно вырывавшегося из рук Аттилу, который явно намеревался повторить свою атаку. — Я даже не представляла, насколько он агрессивен. Я знаю, что коты не ладят с другими котами. Но то, что Аттила способен напасть на такую крупную собаку, просто удивительно.

Дэвенпорт потрепал по ушам дрожащую от страха колли, прижавшуюся к его ногам.

— Тебе придется привыкать к нему, Немезида, — со смехом заметил он. — У меня такое ощущение, что люди в этом доме будут уживаться куда лучше, чем их любимцы.

Услышав дружный смех Элис и Реджи, нетрудно было поверить, что так на самом деле и будет.

Освоиться в усадьбе оказалось делом нетрудным. Даже Уильям, которого так и распирала энергия, быстро сообразил, что хозяин дома не привык к детским выходкам, не приставал лишний раз к Реджи и общался с ним только в тех случаях, когда тот сам этого хотел.

За столом Дэвенпорт, Элис и Спенсеры встречались во время обеда, и это, пожалуй, было самое лучшее для общения время. Дэвенпорт говорил немного, больше с любопытством наблюдал за молодежью. Вскоре Спенсеры уже не стеснялись рассказывать о том, чем занимались в течение дня. Питер набрался-таки храбрости, попросил Дэвенпорта помочь ему научиться править экипажем — и через несколько дней практиковался под руководством умелого кучера. Сердце Уильяма было завоевано, когда на конюшне появился настоящий живой пони, ростом и прочими габаритами как нельзя лучше подходивший мальчику. Что касается Мерри, у нее быстро установились с Дэвенпортом приятельские отношения, позволявшие им по-доброму подтрунивать друг над другом.

Поначалу Элис удивлялась, но вскоре поняла, что иначе и быть не могло. Детям нужен был отец, а Дэвенпорт относился к Спенсерам если и не по-отечески, то, во всяком случае, как заботливый и добрый дядюшка. С самой Элис он держался хотя и дружелюбно, но сдержанно. Возможно, опасался, что она станет его домогаться, если он ненароком ее к этому поощрит.

Выяснилось, однако, что он вступил в сговор с портнихой, — когда Элис доставили последнюю партию одежды, в ней оказалось несколько платьев, которые она не заказывала, — более ярких расцветок и более смелого фасона, чем те, что она имела обыкновение носить. Мередит с улыбкой созналась: это они с Реджи решили сделать ей сюрприз. Когда же возмущенная Элис принялась пенять на это Дэвенпорту, тот заявил, что она больше не гувернантка и ей совершенно не обязательно выходить к обеду в темно-синих и коричневых платьях, более того, она просто обязана красиво одеваться, поскольку ей часто приходится бывать на людях.

Элис, которую продуманность аргументов Реджи одновременно развеселила и задела, оставила наряды у себя. В пору ее юности девушки носили белые муслиновые платья. Элис, с ее ростом, они не очень-то шли. Теперь же она с удовольствием выбирала, какое платье надеть: ярко-зеленое? Золотистое? Рыжевато-коричневое? Кажется, в новых платьях она выглядела вполне достойно. Разумеется, так думали и дети. Когда же порой она ловила на себе восхищенный взгляд Дэвенпорта, по всему телу пробегала теплая волна удовольствия.

Жизнь Элис на новом месте быстро наладилась и протекала в обычной череде работы и семейных забот. По ночам, однако, ей приходилось нелегко. Элис убеждала себя, что виновата непривычная кровать, но это, разумеется, было не так — просто она ни на секунду не забывала о том, что живет под одной крышей с удивительно привлекательным мужчиной, которому случалось проявлять к ней интерес как к женщине.

Когда наступила четвертая бессонная ночь, Элис задала себе вопрос: а чего она, собственно, хочет от Реджи Дэвенпорта? Может быть, ей хочется завести с ним роман? Она вполне могла потерять голову в порыве страсти, но чтобы хладнокровная и рассудительная Элис Уэстон, будучи в здравом уме и трезвой памяти, решила ступить на скользкую дорожку?..

И все же она не могла не признать, что мысль о том, чтобы стать любовницей Дэвенпорта, кажется ей весьма соблазнительной. Но, рассуждала Элис, какой пример она подала бы детям? Кроме того, их отношения наверняка вскоре стали бы известны всей округе, что неизбежно сказалось бы на ее авторитете как управляющей.

Получалось, что роман с Дэвенпортом был исключен. Ее хозяину было приятно с ней общаться, в какие-то моменты его, возможно, даже влекло к ней, но, разумеется, у него и в мыслях не было жениться. Если бы Дэвенпорт захотел обзавестись семьей, он мог подыскать себе более подходящую невесту. Или найти себе супругу в Лондоне. Элис не сомневалась, что нынешнее финансовое благополучие Реджи перевесит на чаше весов общественного мнения его бурное прошлое. Если же учесть еще и внешние данные, гарантировавшие ему успех у женщин, то было очевидно, что он может рассчитывать получить в жены женщину более молодую, красивую и обеспеченную, чем Элис Уэстон.

Элис попыталась успокоить себя тем, что если Дэвенпорт когда-нибудь и женится, то скорее всего он будет плохим мужем. Но тут же призналась, что, рассуждая подобным образом, становится похожей на ту лису, что хает недоступный ей виноград.

Больше всего она боялась, как бы Дэвенпорт, напившись, не затащил ее к себе в постель, а затем, поняв, что как женщина она ему неинтересна, никогда бы больше этого не делал. От одной только мысли об этом у Элис болезненно сжалось сердце. Выходит, ей ничего другого не остается, как довольствоваться их нынешними дружескими — и не более того — отношениями.

Элис даже испытала некоторое облегчение, когда все как следует обдумала. Вот только сердце все так же было стянуто тугим, болезненным узлом. Решив, что немного бренди поможет ей избавиться от неприятного ощущения, Элис со вздохом села на кровати и потянулась за своим новым халатом из золотистого бархата.

Небольшой запас бренди всегда хранился в библиотеке. Элис была уверена, что в этот поздний час там никого нет, и крайне удивилась, обнаружив своего хозяина, являвшего собой образчик отдыхающего джентльмена. Дэвенпорт, сняв сюртук и галстук, сидел в своем любимом кресле, положив ноги на невысокий, обитый парчой стул, с раскрытой книгой на коленях и полупустым бокалом в руке. Комнату заливал мягкий свет свечей, причудливо бликующий на золоченых корешках многочисленных кожаных фолиантов. У ног хозяина безмятежно посапывала Немезида.

Элис в нерешительности остановилась на пороге, любуясь энергичным лицом Дэвенпорта, таким выразительным в свете свечей. Она уже собралась уйти, но Дэвенпорт, вдруг подняв глаза от книги, увидел ее.

— Входите и присоединяйтесь ко мне, — пригласил он, лениво улыбнувшись.

— Вы уверены, что я вам не помешаю? — спросила Элис, невольно отступив назад, несмотря на то что ей очень хотелось принять приглашение Реджи. — Я не думала, что в доме кто-то еще не спит.

— Разумеется, вы мне нисколько не помешаете. Ночью бывает приятно с кем-нибудь поговорить. — Реджи приподнял бокал, словно провозглашая тост, отпил глоток и кивнул на стоящий неподалеку графин:

— Хотите бренди?

Обычно Дэвенпорт одевался безукоризненно, но Элис уже заметила, что, выпив, он выглядел каким-то всклокоченным. И сейчас, судя по его виду, Реджи явно был «на взводе», скорее всего принялся пить сразу же после того, как она и дети разошлись по своим комнатам и улеглись спать. Но речь его была вполне связной, язык не заплетался, так что и не скажешь, что он по-настоящему пьян.

Наливая себе из графина бренди, Элис скользнула взглядом по книге, лежащей на коленях у Реджи. Книга была на греческом языке. Это не должно было ее удивить, но она все же удивилась. Дэвенпорт излучал такую силу и мощь, что, находясь рядом с ним, легко было забыть о том, насколько он умен и образован. Для Элис, которая работала на него и уже достаточно хорошо его знала, это была непростительная ошибка.