После долгого дня, проведенного в седле, Макси была оглушена многолюдным, шумным Лондоном. По сравнению с ним Бостон казался заштатным городишком. Она устало ехала вслед за Робином по вечерним улицам, не обращая ни на что внимания и только мечтая скорей добраться до места.

Но когда Робин остановился перед великолепным особняком, Макси вышла из оцепенения;

— Мы что, будем ночевать здесь?

Робин слез с лошади и успокаивающе ей улыбнулся.

— Здесь. Дверной молоток на месте, значит, мои друзья никуда не уехали.

— Да таких пыльных бродяг они и на кухню не пустят, не то что в гостиную, — пробормотала Макси, слезая с лошади.

Робин рассмеялся.

— Не беспокойся. Я к ним заявлялся и в более непотребном виде.

Оглядывая массивный фасад, Макси почувствовала себя жалкой провинциалкой. Тут ей на помощь пришла гордость: черта с два она позволит себя запугать! Какое ей дело, что о ней подумают эти кичливые вельможи! Раз уж Робин привез ее сюда, она не будет изображать дворняжку с поджатым хвостом.

Макси держала лошадей, а Робин постучал в дверь молотком. Им открыл лакей в ливрее и парике. Он медленно и презрительно оглядел гостя с головы до ног с таким видом, точно обнаружил на пороге кучу протухшей рыбы. Но прежде чем успел раскрыть рот, Робин сказал повелительно;

— Позови кого-нибудь забрать наших лошадей.

Опять он неузнаваемо изменился, в мгновение ока превратившись в надменного аристократа.

Лакей попытался что-то возразить, но не посмел, подавленный высокомерным взглядом Робина. Через минуту появился дворецкий, а лакей сам повел лошадей на конюшню.

Несмотря на решимость принимать все как должное, Макси стоило большого труда сохранить независимый вид, когда она ступила на мраморный пол огромного вестибюля — такого огромного, что в нем без труда поместился бы кавалерийский эскадрон. Сводчатый потолок высился где-то на уровне третьего этажа, вдоль стен стояли на пьедесталах статуи, которые, по-видимому, были похищены из греческих храмов, а из центра вестибюля полукругом уходила наверх широкая мраморная лестница.

Макси никогда не приходилось бывать в богатых особняках, и этот показался ей королевским дворцом. А может, это и вправду Карлтон-хаус, а наверху бражничает с друзьями принц-регент?

Но Робин вел себя по-хозяйски.

— Герцогиня дома? — спросил он дворецкого. Этого запугать было труднее, чем лакея.

— Ее светлость не принимает, — высокомерно ответил он.

— Я вас не об этом спросил, — тихо, но грозно сказал Робин. — Меня герцогиня примет. Скажите ей, что приехал лорд Роберт.

На лице дворецкого отобразилась борьба двух чувств — сознания, что гость говорит и ведет себя как важная персона, и пренебрежения к его невзрачной одежде. В конце концов он слегка поклонился и пошел наверх.

Герцогиня? Может, это бабка Робина, обожающая своего непутевого внука? А может, кто-нибудь еще страшнее? Макси давно поняла, что Робин — аристократ по рождению. Но неужели он принадлежит к самой верхушке английского общества? При мысли, что это вполне возможно, даже вероятно, у Макси упало сердце.

Окаменев от неловкости, она избегала взгляда Робина, словно отгородившись от этого чуждого и, возможно, враждебного окружения. Чувствуя, что у нее напряжен каждый мускул, она принялась бродить по вестибюлю, словно кошка, изучающая свой новый дом. Даже властные интонации ее спутника не проняли дворецкого настолько, чтобы он пригласил их в гостиную.

Макси была в самом дальнем углу вестибюля, когда послышались быстрые шаги. Обернувшись, она увидела, что вниз по лестнице бежит прекрасное златокудрое создание. Макси эта женщина не увидела, а бросилась на шею Робину, не обращая внимания на его грязную одежду — Робин, какой же ты бессовестный! Почему ты не предупредил меня о своем приезде?

Робин со смехом поймал ее в объятия.

— Осторожнее, Мэгги. Не хочешь думать о себе, подумай о будущем наследнике.

— Ну и ты про то же! Будто мало мне Рафа, — добродушно ответила герцогиня. — Может, это будет девочка.

— Вздор. Никогда не поверю, чтобы ты могла так опростоволоситься. Наверняка попадешь в яблочко с первой же попытки.

Несколько секунд Робин и герцогиня стояли, держась за руки как старые друзья. Герцогиня была почти одного с Робином роста, и у нее были такие же ярко-золотистые волосы.

У Макси, которая тихонько стояла в углу, потемнело в глазах. Она думала, что готова к любой неожиданности, но чтобы Робин привел ее в дом своей любовницы! Господи, да что же это такое? Как он посмел?!

Сейчас он казался ей совершенно чужим Его белокурые волосы блестели в свете ламп, и, несмотря на поношенную одежду, он был аристократом с головы до пят. Только в раннем детстве, когда ее дразнили белые дети, Макси чувствовала себя такой же непохожей на остальных полукровкой: малорослой, темнокожей, отверженной.

Тут Робин выпустил руки герцогини и сказал ей:

— Мэгги, я хочу познакомить тебя с очень дорогим мне человеком.

Глядя, как они приближаются, Макси одновременно кипела от бешенства и цепенела от смущения. Как она должна вести себя с герцогиней? Как вообще должна вести себя в этой ситуации женщина в мужской одежде?

Она нашла ответ на эти вопросы, вспомнив одну важную даму, которую знала в Бостоне. Та считала, что гражданка Американской республики не должна склонять голову ни перед кем, разве что перед Господом Богом, да и то если у нее будет настроение помолиться. А раз так, любовница Робина никоим образом не заслуживала реверанса.

В то же время, поскольку на Макси одежда юноши, было уместно снять шляпу. Шляпу Макси сняла, но выражение лица изменить не сочла нужным и смотрела на герцогиню со свирепой враждебностью.

Герцогиня резко остановилась, и ее глаза изумленно расширились. Они были не голубые, как у Робина, а переливчатого серо-зеленого цвета.

— Мэгги, это мисс Максима Коллинс. Макси, познакомься с герцогиней Кандовер. — Робин взял Макси за локоть. — Я пытаюсь уговорить Макси выйти за меня замуж.

Услышав это, герцогиня была явно потрясена, но в следующую минуту в ее серо-зеленых глазах мелькнула усмешка. Черты ее лица не были классически правильными, но она излучала обаяние, которое было действеннее любой красоты. Неудивительно, что она являлась Робину во сне.

Увидев усмешку в ее глазах, Макси закипела от ярости. Мэгги, видимо, решила, что Робин пошутил, заявив о своем намерении жениться на этой замурзанной коротышке в брюках.

Однако Макси немного смягчилась, услышав дружеские слова герцогини:

— Милая, я счастлива с вами познакомиться. Надеюсь, вы согласитесь выйти замуж за лорда Роберта. В нем немало хорошего, хотя в данную минуту вам, наверное, хочется его убить. — И с заговорщицкой улыбкой она добавила:

— Верно?

Это замечание так точно отражало чувства Макси, что та несколько растерялась.

— По правде говоря, я как раз думаю, каким способом это лучше сделать. — Макси не собиралась уступать герцогине в апломбе. — Можно было бы бросить в кипящее масло, но это — слишком легкая смерть.

Мэгги засмеялась.

— Я понимаю, что он ни словом не предупредил вас, куда ведет.

— Именно так, ваша светлость.

Макси взглянула на Робина, лицо которого не выражало ни капли раскаяния. Он держал ее за локоть, и его прикосновение немного успокаивало, хотя одновременно ей безумно хотелось расцарапать его безмятежное лицо ногтями.

— Он просто сказал, что мы идем к его друзьям.

— Это все старые шпионские замашки. Чем меньше говоришь, тем лучше. — Мэгги обвела рукой вокруг. — Я сама была ошеломлена, впервые увидев этот мавзолей. — Мэгги задумчиво посмотрела на Макси, потом спросила:

— Вы из Америки?

Видимо, она не хуже Робина разбиралась в произношении. У них с Робином вообще, наверное, много общих талантов, как и общих воспоминаний. От этой мысли настроение Макси не улучшилось.

— Да, я родилась в Америке, но мой отец был англичанином. Младший сын шестого виконта Коллингвуда.