В основе явления лежала власть мыслящего человеческого сознания — власть творить, рождать мощные мысли независимо от того, знает ли сам человек о своем творчестве или нет. Коллективная сосредоточенная мысль сидящих за столом создала в мертвом куске дерева отдельно существующее сознание, существо, невидимое обычному зрению, но реальное. Руки, покоящиеся на поверхности стола, насытили это существо своей жизненной силой, магнетизмом, психической энергией — назовите, как хотите… И это существо, которое оккультисты назвали бы искусственным элементалем, творило волю своих создателей, отвечало так, как хотелось большинству.

Но, как говорят англичане: «Существует не один, а несколько способов, чтобы убить кота». Это не единственное объяснение движения предметов без прикосновения. Например, в китайском способе, где вместо столика подвешивается к потолку на нити заостренная палочка так, чтобы она нижним концом касалась усыпанной слоем песка поверхности стола, после чего сжигается заранее наговоренное, написанное на бумаге заклинание — участвуют другие силы. Которые этой подвешенной палочкой пишут на песке сообщения, а иногда — даже прекрасные стихи.

Можете представить, какое впечатление, после того что я видел, произвела на меня брошюра некоего ученого, который стук стола приписывал неосознанным мускульным движениям участников сеанса. Он даже дал весьма звучное «научное» определение этим движениям, назвав их «идеомоторными».

Что это — поверхностный подход? Невежество? Или желание во что бы то ни стало навязать заплесневевшее отрицание прошлого века явлениям, громко требующим истинно научного, беспристрастного изучения? В таком случае оно не обогащает науку, а, наоборот, наносит ей огромный вред.

В 1947 г. в Шанхае издавалась большая английская ежедневная газета, в которой был особый отдел, посвященный китайским диковинам. В нем я прочел, что по китайскому национальному календарю завтра (дело было весной) наступит тот единственный в году день, когда в 11 часов утра можно поставить яйцо (сырое) стоймя на стол и оно не повалится. Мы решили проверить. Жена специально для этой цели купила яиц.

И действительно, поставленное на тупой конец яйцо стояло, как свеча. И поставить его было легко, так как оно наподобие стаканчика «ванька-встанька» само мелкими колебаниями искало равновесия.

Вечером в тот же день ко мне пришли друзья. На мой вопрос, пытались ли они сегодня поставить яйцо стоймя, они недоуменно пожимали плечами. Оказалось — они не читали этой газеты, но, узнав в чем дело, заинтересовались и попросили меня повторить опыт — авось получится!

Получилось, но с трудом: яйцо пришлось устанавливать очень осторожно — оно уже само не искало равновесия. На следующее утро я снова попытался повторить опыт, но уже не смог. День этот бывает или в конце февраля или в начале марта — на каждый год его вычисляют по астрологическим данным составители китайского национального календаря.

Моя мать была начальником геологического отряда на севере. Однажды геологи шли глухою тайгой и набрели на место, где стоял покинутый старый барак. Как оказалось впоследствии, во времена Сталина в этом месте был лагерь заключенных. Когда стали подходить к бараку, на крыльцо вышел пожилой мужчина и с ним немолодая женщина, а затем — дети, одним словом, целая семья.

Но что поразило всех членов геологической партии, так это то, что все они были нагие — без единого лоскутка одежды. Когда геологи подошли совсем близко, голая семья повернулась и молча ушла в барак. Решив выяснить, в чем дело, геологи последовали за ними. Барак был разделен перегородками на несколько больших комнат. Одну за другой прошли их геологи вслед за идущей впереди, странно молчащей семьей. Но когда зашли в последнюю комнату, которой оканчивался барак и которая не имела другого выхода, никого там не оказалось — семья исчезла…

Жаль, что геологам не пришло в голову взломать пол в той комнате, где исчезла загадочная семья. Под полом, возможно, на небольшой глубине они обнаружили бы трупы этих погибших в заключении людей. Члены семьи, безусловно, были простые и верующие люди, которым с детских лет было внушено, что каждый покойник должен быть похоронен с отпеванием и длинными молитвами, а иначе — нельзя… Эта убежденность стала частью их сознания, а сознание переживает физическую смерть, ибо, по существу, оно-то и есть истинный бессмертный, мыслящий человек, шагающий через века и тысячелетия в Беспредельность. И если это сознание решило, что сброшенное им физическое тело должно быть похоронено, скажем, по православному обряду, то оно будет держаться поблизости от своего трупа и будет стараться наводить людей на эти останки в надежде, что те предадут их земле, так сказать, по всем православным канонам…

Сколько таких рассказов о призраках, появлявшихся и исчезавших всегда в определенном месте, где по раскапывании обычно обнаруживали или труп, или скелет! И всегда после погребения таких останков призрак переставал являться — его желание было исполнено.

Мысль ведет человека как при жизни, так и после так называемой смерти. Она может освободить его для орлиного полета в сияющую высь и также может сделать рабом предрассудка или постыдной страсти. Так, например, душа скряги после физической смерти остается прикованной, точно цепной пес, к своему зарытому сокровищу. День за днем скряга, думающий лишь о приумножении этого сокровища, ковал эту цепь, которая после смерти стала еще прочней…

В качестве иллюстрации к сказанному о хранителях сокровищ привожу следующий рассказ — «Горшок».

По просьбе родственницы участников этого события не называю ни среднеазиатского города, ни имен участников.

Долго искали квартиру. В центре города снять — нечего и думать, подались на окраину. На самом краю сняли старый, довольно просторный дом. Семья, хоть и большая, разместилась хорошо. Решили углубить погреб. Стали копать и наткнулись на горшок, полный золотых изделий, главным образом — женских украшений… да еще с каменьями!..

Надо бы в милицию сдать, да как сдашь?.. Глаза разбегаются, на такое глядючи… Сдашь, а там, может, милиция себе присвоит — а чем я хуже их?..

Разделилась семья: одни говорят — сдавать; другие — оставить себе. Судили, рядили и сошлись на том, чтобы повременить малость; торопиться-то некуда — там видно будет, а пока что перепрятать горшок в другое надежное место. Так и сделали, живем теперь как-то по-другому: сознание — богатыми стали, и маленькие тревоги прибавились — как бы чего не вышло… И в самом деле вышло… Стали замечать какая-то узбечка, молодая да красивая, стала мимо нашего дома прогуливаться. А у нас в семье парень лет 17-ти, и как только узбечка появляется — глаз с нее не сводит. А потом смотрим — и пошел за ней… Ну что ж, дело молодое, с кем не бывает? Пусть ходит…

И так каждый день и поздно возвращается. Через какое-то время замечаем — чахнет наш парень, темные круги под глазами, бледный. А та узбечка с каждым разом, как появляется, будто все краше становится! Глаза сияют, под смуглостью щек румянец точно розовый туман пробивается — сам бы побежал за ней!

Через короткий промежуток времени парень наш совсем развалиной стал, и мы смотрим, что, если дело так дальше пойдет, конец ему. — Отстань ты от нее, от стервы! — говорю.