Это все следовало бы подкрепить таблицами и фактами. Необходимо доказать, что в эпоху, когда самолет за несколько часов может пересечь все европейские границы, ни один конфликт между европейскими странами не может быть настолько неразрешимым, чтобы оправдать войну со всеми ее ужасами. Следует показать, что по сравнению с будущей войной даже последняя война покажется детской игрой; что будут уничтожены целые страны и народы и что война еще никогда не окупалась — даже для победителей.
Это лишь некоторые пункты, но вся работа имеет огромную важность и должна проводиться лучшими умами всех стран, а не несколькими реакционными профессорами-пенсионерами или полуреакционными учительскими союзами, как это было до сих пор.
Чтобы воспитывать детей, нужно воспитать учителей. Это подразумевает в первую очередь места для подготовки учителей (подготовительные отделения педагогических институтов, институты, учительские семинары). Полученное ими во времена нацизма образование было ужасно; до нацизма оно было просто жалким. Учителям в Германии мало платили. Следовало бы лучше оплачивать их труд. Уже это повысит их заинтересованность. В кайзеровской Германии существовала поговорка: «Все немецкие победы были одержаны немецкими учителями». В этом заключена истина. Кто завоюет учителей, тот завоюет молодежь. Поэтому следует расширять и стимулировать подготовку учителей. Они должны посещать политические демократические курсы и иметь возможность учиться в университетах (была только одна-единственная попытка в этом направлении, да и то не от всей души, во времена Веймарской республики). Это должны быть совестливые люди, уверенные в том, что в демократических устремлениях их поддерживает государство. Учительские союзы могут состоять в тесной связи с министерством и постоянно получать новые материалы, новые идеи и новую поддержку.
То же самое относится к институтским и университетским преподавателям и профессорам. Следовало бы очень тщательно отбирать университетских ректоров и деканов. Преподаватели немецких институтов и профессура университетов, склоняясь перед любой властью, показывали не лучший пример по сравнению со многими простыми школьными учителями.
Задачу перевоспитания взрослых немцев можно выполнять на тех же принципах, что и перевоспитание молодежи. Следовало бы широко публиковать данные об ужасах войны. (Две лучшие антивоенные книги, содержавшие только документы и фотографии, были запрещены и переработаны на макулатуру в Германии за десять лет до прихода нацистов к власти. Фильм «На западном фронте без перемен» был запрещен в 1930 году, за три года до Гитлера, членами правительства, теперь беженцами, которые обязательно попытаются после Гитлера опять попасть в правительство).
Книги с документами, фактами, фотографиями должны вскрыть всю бессмысленность уничтожения белой расы из простой жажды власти. Благодаря фактам, вина нацистской Германии и ее покровителей, ужасы, к которым привел нацизм, нищета, голод и гибель миллионов должны врезаться в память.
Враги демократии снова попытаются взвалить вину за беды, сопровождающие войну, на правительство, которое признает свою несостоятельность. Очень важно с самого начала противодействовать этому.
После Первой мировой войны демократические вожди Германии получали очень мало поддержки от стран-победительниц. Напротив, с ними часто обращались так, словно они — побежденные генералы, виновные в войне. Это отношение сразу же стало мощным орудием пропаганды их противников. Новое демократическое правительство Германии будет нуждаться не только в контроле, но и в помощи — в борьбе против внутренних врагов.
Огромное препятствие для развития демократии было создано в Германии после Первой мировой войны юристами и адвокатами, судами, прокурорами и т. д. Большинство из них — бывшие офицеры и члены националистических студенческих объединений. Они были независимы, по большей части реакционны и делали все, что было в их власти, чтобы поддержать свои круги. Вскоре повсюду стало известно, что настоящий убийца обычно отделывался легким (пусть даже и каторжным) наказанием (ввиду своих благородных мотивов и любви к родине), в то время как любой демократ и левый считался самым обыкновенным криминальным элементом, достойным самого строгого наказания. Это обстоятельство вдохновляло нацистские шайки на террористические преступления любого толка задолго до 1933 года; они знали, что всегда отделаются легким испугом. Честные суды и судьи подвергались угрозам, а их решения зачастую отменялись реакционными судами вышестоящих инстанций.
Здесь будет необходим жесткий контроль и, возможно, изменение определенных положений конституции. То же самое относится к реакционным студенческим объединениям. Они пользовались большим влиянием, потому что каждый их член всегда оставался их членом (пассивный статус) и поэтому они были организациями, включавшими и восьмидесятилетних — высоких правительственных чиновников, и самых юных студентов; они поддерживали друг друга, выбирали на важные посты в обществе только членов своих объединений и имели большое влияние в университетах, а позднее во всех сферах академической (если речь шла об университетском образовании) и общественной жизни (право, высшая школа, университеты и т. д.).
Недостаточно просто разрушить эти связи, чтобы уничтожить их круги. Правительство должно гарантировать, что университетское образование не является привилегией тех классов, которые могут за него заплатить, а благодаря его поддержке и всесторонней помощи распространяется и на способных, демократически настроенных молодых людей (стипендии, освобождение от налогов, вечерние курсы). После первой войны было несколько робких попыток (народные институты и т. д.), которые, однако, были совершенно неудовлетворительны.
Если в Германии после войны будет несколько десятков тысяч полицейских, то их и особенно их начальников надо будет отбирать с большой тщательностью. Германии и Пруссии дважды удавалось после поражений увеличить численность разрешенной армии только за счет ежегодной демобилизации десятков тысяч подготовленных солдат и призыва новых рекрутов, что создало постоянно растущее число резервистов.
Побежденная, оккупированная страна легко становится страной ненависти. Мелкие ошибки могут очень быстро стать оружием пропаганды. (Вспомним ввод темнокожих французских частей в Рейнскую область после предыдущей войны). А ненависть — одна из основ войны.
Будет очень трудно избежать ненависти. В этом может помочь одно из нацистских преувеличений. Немцы вдруг обнаружат, что союзники не такие, какими их изображали нацисты. Кроме того, следует постоянно подчеркивать, как вели себя немцы в завоеванных странах (в Польше, Франции, Греции, Норвегии и т. д.). Нужно снова и снова рассказывать, как они вводили варварские законы, расстреливали пленных, создавали концентрационные лагеря, пытали подозреваемых, убивали и грабили евреев, приговаривали людей к принудительным работам, заставляли голодать целые страны и т. д. И нужно сравнивать это с существенно более мягким отношением к поверженной Германии. Если в Германию будет приходить какая-либо помощь — продукты питания, займы и т. п., это должно получать широкую огласку.
Ликвидация гестапо, отмена приговоров о лишении свободы и смертных приговоров без судебного расследования или без справедливого судебного расследования, новая структура юстиции, восстановление порядка, свободы слова и мысли могут оказать большое влияние. Радио, обычно контролируемое государством, должно постоянно использоваться во взаимодействии с газетными статьями, книгами, короткометражными фильмами (показывающими эпизоды гестаповского режима) и т. п., чтобы показать, что оккупация страны может одновременно означать и ее освобождение.
Мероприятие, проводимые скрепя сердце, хуже, чем вообще никакие. Новое демократическое правительство в Германии должно обладать властью. Оно должно победить внутреннего врага. Поэтому оно не должно быть чисто демократическим. Оно не должно предоставлять равных прав своим врагам. Внутренний враг хитер и уже столетиям знаком с тактикой. Немецкая демократия после Первой мировой войны была разгромлена на демократических принципах. Она была недостаточно сильной и зрелой, а ее вожди были слишком слабыми и слишком старались понравиться реакционным партиям или убедить их, что они, несмотря ни на что, хорошие немцы. Даже в социал-демократах по большей части пряталось что-то от послушного солдата. (Сюит вспомнить о первом голосовании в рейхстаге в 1914 году; все левые партии проголосовали за войну.) Секретари партий не были борцами; после первых успехов многие из них превратились в мелких бюргеров, которые больше стремились сделать карьеру, чем бороться. Так их врагам удалось организовать убийство демократии под эгидой демократических принципов, используя свободу слова, собраний и организаций.
