– Дальше хуже. – Эвелин вздохнула и покосилась на подругу. – Лорд и леди Дануэлл устраивают завтра прием для испанского посла, дальнего родственника испанской королевской семьи. Но мы решили не ходить.

– Почему? – удивилась Селеста. – Я же отправила записку, что вы приняли приглашение.

– Да, но потом мы передумали и собирались в последний момент написать письмо с выражением наших глубочайших сожалений. Эдриену не нравится Дануэлл. Он считает его самодовольным и напыщенным индюком. Да и леди Дануэлл никогда не была моей подругой. Она до сих пор не может успокоиться из-за того, что Эдриен женился на мне, а не на ней, хотя он мне не раз говорил, что никогда не проявлял к ней интереса. Но теперь нам придется идти.

– Как ты объяснишь Эдриену, почему передумала?

– Придумаю что-нибудь. – Эвелин снова сосредоточилась на записке сэра Максвелла. – Он здесь еще пишет, что его информация может быть неточной. – Она подняла глаза на подругу. – Подумать только, ну что за козел!

– Леди Уоттерстоун! – с деланным ужасом воскликнула Селеста. – Вы забыли о приличиях!

– Приличия меня сейчас волнуют меньше всего, – сухо заметила Эвелин. – Мне предстоит обыскать чужую библиотеку. Там будут запертые ящики…

– Ну, это, положим, мелочи…

– И этот обыск должен состояться во время большого приема, где будет черт знает сколько именитых гостей, испанский посол – родственник короля, мой муж… – Она шумно выдохнула воздух. – Проклятие.

– Кстати, о твоем муже… – Селеста говорила очень осторожно.

– Да?

– И моем работодателе…

Эвелин прищурилась.

– Это мне известно.

– Я не вполне уверена, но все же…

– Да говори же наконец!

Селеста сделала паузу и наконец заговорила:

– Когда мы подъехали к музею, я заметила кеб, стоящий на другой стороне улицы.

– Ну?

– Мне показалось, что сидящий в нем джентльмен – это лорд У. Хотя я, конечно, могла ошибиться, – поспешно добавила она. – Я наверняка ошиблась.

– Возможно, – протянула Эвелин, и у нее тоскливо заныло сердце. Наблюдательность Селесты была легендарной.

– Но я не успела как следует рассмотреть этого человека, – сказала Селеста. – А одного взгляда мельком недостаточно, чтобы делать выводы. Он ни разу не вышел из экипажа, а через несколько минут после того, как ты вошла в музей, уехал.

– А тебе не показалось странным, что кеб остановился у музея как раз в тот момент, когда мы подъехали, и человек, который мог быть или не быть моим мужем, не вышел, а постоял немного и поехал дальше?

– Вовсе нет, – уверенно проговорила Селеста и после паузы добавила: – Ну, может быть, немного. – Она со всем вниманием взглянула на подругу. – Ты считаешь, лорд У. мог следить за тобой?

– Эдриен? – Эви возмущенно фыркнула. – Никогда. Да и зачем? Я, конечно, не упомянула о визите в музей, но это могло быть результатом невинной забывчивости с моей стороны. Я никогда не давала ему повода не доверять мне. – Хотя накануне вечером он понял, что с ней не все в порядке. Но все равно он не мог дать волю воображению. – Он не принадлежит к той категории мужчин, которые не гнушаются слежкой, тем более за собственной женой. – Она сделала паузу и задумчиво добавила: – Даже саму идею об этом он посчитал бы позорной, отвратительной, недостойной.

– Я тоже так думаю.

– Он не мог следить за мной, – пробормотала Эвелин, всем сердцем надеясь, что не ошибается. – Все это абсурд! Нелепость! Может быть, мне просто снится дурной сон? Я – графиня Уоттерстоун, имею замечательного достойного супруга и веду честную, добропорядочную жизнь. Меня не должны были впутывать в эту авантюру. Это безумие.

– Но мы же занимались делами куда более безумными, чем это, – тихо проговорила Селеста.

– Но не в последние два года.

– Какая жалость, – тихо сказала Селеста.

Эвелин предпочла не услышать.

– Мне есть что терять!

– Но и приобретешь ты многое.

– Мне ничего не нужно.

– Послушай, – примирительно сказала Селеста, – разве ты не хочешь спасти Сэра от публичного разоблачения, а может быть, и от более серьезной опасности?

– Да, конечно. Я ведь перед ним в долгу. – Странно, но о Сэре она не подумала. Что ж, она действительно не может ему не помочь. Из-за него она согласилась на эту авантюру. – Все дело в том, что есть еще одна проблема.

– Только одна?

– Да. Мне совершенно нечего надеть.

– Граф и графиня Уоттерстоун, – объявил дворецкий лорда Дануэлла.

– Скажи мне еще раз, зачем мы здесь, – очень тихо проговорил Эдриен, приклеив на лицо широкую улыбку и втайне надеясь, что она еще не превратилась в оскал.

Эвелин подавила желание ткнуть его локтем в бок.

– Этот визит поможет твоей политической карьере. – Они неторопливо спускались вниз по лестнице. – Кроме того, я просто не сумела придумать уважительную причину для отказа от приглашения. А если причина покажется неуважительной, это даст леди Дануэлл пищу для сплетен. Ты же знаешь, какая грандиозная сплетница эта женщина.

– Я думал, что именно поэтому мы не собирались сюда идти.

– Да. Но ей же об этом не скажешь. – Она покосилась на мужа и, увидев, что улыбка намертво закрепилась на его физиономии, тоже заулыбалась. – Мужайся, любимый, может быть, здесь все будет не так плохо, и мы хорошо проведем время. Да и в любом случае вечер довольно быстро закончится.

– Сомневаюсь, – буркнул Эдриен. Благо, он хорошо умел скрывать мысли и по его лицу ничего нельзя было прочитать. Во всяком случае, хозяев он приветствовал чарующей улыбкой, которая даже Эви показалась искренней. – Леди Дануэлл, выглядите потрясающе. Вы всегда обворожительны, но сегодня превзошли себя.

Леди Дануэлл призывно улыбнулась, и Эвелин захотелось скрипнуть зубами. Берил Дануэлл – воплощение истинно английской красоты, белокурая белокожая красавица. А темноволосый синеглазый Эдриен – бесспорно, очень красивый мужчина. Они бы стали потрясающей парой.

– А вы, как всегда, обворожительны, милорд, – воркующим голоском проговорила леди Дануэлл. – Надеюсь, вы пригласите меня на танец.

– Буду счастлив, – расплылся в улыбке Эдриен.

Леди Дануэлл с явной неохотой перевела взгляд с Эдриена на его супругу.

– Моя дорогая леди Уоттерстоун… – Ее тон, как обычно, был немного снисходительным, как будто Эви не принадлежала к ее кругу. Ее взгляд скользнул по платью Эвелин, и в глазах появился интерес. – Очаровательно. Французское?

– Конечно, – ответила Эвелин. Платье действительно было французским, хотя и не новым. Далеко не новым. Проклятие, если бы она с самого начала планировала появиться на этом балу, то приобрела бы что-нибудь новенькое.

Лорд Дануэлл кивнул Эдриену и вежливо улыбнулся.

– Рад, что вы смогли прийти, Уоттерстоун.

– Ни за что на свете не пропустил бы такое грандиозное событие, – заверил хозяина Эдриен.

Если у Эдриена и существовали политические противники, то первым был лорд Дануэлл, хотя граф ни за что бы это не признал. Он считал политическое соперничество и тем более интриги отвратительными. Лишь став членом парламента, он понял, что политика не такое благородное дело, каким должно быть. А в Дануэлле не было и тени благородства. Этот крайне амбициозный человек рвался к власти и был готов шагать к своей цели по трупам. Иногда Эвелин казалось, что Эдриену не хватает амбиций, упорства, быть может, страсти. Но тогда он не был бы собой – ее спокойным, надежным, уравновешенным мужем. А другого ей и не нужно.

– Леди Уоттерстоун. – Дануэлл приветствовал ее улыбкой, выдававшей в нем распутника. Но она не почувствовала себя ни польщенной, ни оскорбленной. Насколько ей было известно, он на всех женщин моложе восьмидесяти лет смотрел именно с таким выражением лица. Следовало только проявить осторожность и не сделать ничего, что он мог счесть поощрением. – Рад вас видеть.

– Спасибо, что пригласили нас, – сказала Эви, вложив в свой голос точно отмеренную дозу вежливого энтузиазма. А Селеста еще считает актрисой себя.