Левин всегда поражался их духовной нищете, алчности, стремлению выжить любой ценой, даже шагая по трупам товарищей. Трусливые, подлые, жадные, эти отщепенцы верно служили своим хозяевам, рассчитывая получить хоть кость с барского стола.

…Начальник отдела поинтересовался настроением, здоровьем, погодой в Крыму, а затем сразу перешел к делу:

— Так вот, Николай Яковлевич, поступили сведения о том, что в нашей области скрывается государственный преступник, некто Александр Ковалев, примерно 1918—1924 года рождения. Не исключено, что он изменил свою настоящую фамилию. Вот, познакомьтесь с документами.

Левин просмотрел бумаги. В них сообщалось о действиях на временно оккупированной территории Смоленской, Витебской и Псковской областей тайной полевой полиции гитлеровцев, так называемой ГФП-703. Она проводила контрразведывательную и карательную деятельность вблизи линии фронта. При подразделениях были группы штатных агентов, завербованных из числа изменников Советской Родины, а также небольшие воинские формирования. Они осуществляли карательные операции против партизан, проводили обыски, истязали и расстреливали советских людей.

В 1945—1948 годах некоторые преступники были разысканы и преданы суду Военного трибунала. Другие продолжают скрываться. Розыск на территории Смоленской, Псковской и Витебской областей пока результатов не дал…

— Чем мы еще располагаем? — ожидающе спросил Левин.

— Есть показания некоторых карателей, в свое время разоблаченных и представших перед судом. — Начальник протянул ему старую папку.

Левин с обостренным любопытством стал читать. Вдруг найдется какая зацепка?

Марков И. П. — показывает, что знал Александра Ковалева по совместной провокаторской службе у немцев в ГФП-703. Их подсаживали к советским военнопленным, занятым на различных работах. А потом Марков и Ковалев докладывали своим хозяевам о настроениях заключенных военнопленных, о командирах и политработниках, о тех, кто готовился совершить побег.

На основании этих доносов заподозренных расстреливали или отправляли в концлагеря.

А вот показания пособницы карателей Ивановой П. П. Она заявляет, что Александр Ковалев служил вместе со своим двоюродным братом Владимиром Жуковым. И оба они похвалялись, что пришли служить к гитлеровцам не с пустыми руками. Убили радистку партизанского отряда — она пыталась их отговорить от перехода на сторону врагов, — и принесли с собой не только оружие, но и рацию.

Это подтверждает осужденный в свое время полицай Брюсов М. И.

А вот документ, который, пожалуй, представляет наибольший интерес, — показания двоюродного брата Александра Ковалева, а может, просто приятеля — надо уточнить, — самого Жукова Владимира Степановича. Он вместе со своими хозяевами отступал сначала в Польшу, а затем в Германию. Боясь кары за совершенные преступления, остался жить в Западной Германии, затем перебрался в Бельгию, во Францию и снова оказался в Мюнхене. Там, в лагере перемещенных лиц, вступил в так называемый «Народно-трудовой союз» — НТС.

Известно, что господа из НТС, состоящие на довольствии спецслужб США и НАТО, громогласно объявляют себя истинными «борцами за свободу и счастье русского народа». Жуков неоднократно выступал у них по радио.

Но вот в пятьдесят седьмом году он будто бы раскаялся в своей антисоветской деятельности, порвал с НТС и попросился на Родину. Заявил, что в полиции у немцев хотя и служил, но только в охране. Никогда не участвовал в расстрелах, никого не предавал.

Времени после войны прошло уже немало. Его простили. Жуков даже на пресс-конференции выступал, разоблачал деятельность пресловутого «Народно-трудового союза» (НТС).

Потом Жукова потянуло на родину, в Смоленскую область. И здесь чекисты предложили ему рассказать поподробнее о деятельности карательной группы гитлеровской ГФП-703. О своих дружках.

И Жуков показал, что Ковалев ему не двоюродный брат, что вместе с Ковалевым они находились в партизанском отряде «Дедушки», были захвачены немцами в плен и согласились перейти к ним на службу, что Ковалев активно работал на фашистов, участвовал в расстрелах, в провокаторской деятельности.

И между прочим сообщил очень важный факт: настоящая фамилия Ковалева — Уткин и зовут его не Александр, а Михаил. Родом он не смоленский, а из Оренбургской области. Это он немцам назвался Ковалевым, а в партизанском отряде его звали не Сашкой, а Михаилом…

Левин закрыл папку, задумался.

— Вот чем мы располагаем, — заключил начальник. — Не так уж много, но и немало. Надо найти этого Ковалева-Уткина и доказать его преступную деятельность.

— Фамилии довольно распространенные в нашей области, как бы не ошибиться…

— Надеюсь на ваш опыт, Николай Яковлевич. Желаю удачи!

Ковалевых и Уткиных в Оренбурге тысячи. И напрасным подозрением никого нельзя обидеть.

А приметы преступника расплывчаты: среднего роста, светловолосый, лицо продолговатое, чистое, глаза голубые. Фотографий нет…

Левина и его сотрудников заинтересовало такое направление розыска.

В шестидесятых годах военные комиссариаты провели большую работу по представлению к орденам и медалям солдат и офицеров, в свое время не получивших по различным причинам государственные награды.

Кто-то из них был ранен, эвакуирован сразу в глубокий тыл, кто попал после госпиталя в другую часть, а кто и оказался в плену.

Были среди этих товарищей и такие, кто просто не знал о своих наградах.

Сотням воинов вручали давно заслуженные боевые ордена и медали.

А нет ли среди этой категории лиц партизан из отряда «Дедушки»?

И вот первая удача. Житель села Филипповка, в одном из районов, Михаил Андреевич Уткин ходатайствовал о награждении орденом за отличие в боевых действиях зимой и летом 1942 года в партизанском отряде «Дедушки» на Смоленщине.

Уткин писал, что в 1941 году он бежал из плена, и в селе Новый Платовец Глинковского района Смоленской области его укрыл депутат сельского Совета Андрей Павлович Коваленков. А оттуда он ушел в партизанский отряд «Дедушки». Участвовал в нападениях на гитлеровские гарнизоны, на автоколонны, идущие на фронт. И командование его якобы представляло к награде.

В 1942 году Уткин снова попал в плен и был сослан в концлагерь в Германию, откуда был освобожден союзными войсками, вернулся домой в Оренбургскую область.

Характеризовался в колхозе Уткин положительно.

Но подтверждений о награждении Михаила Андреевича Уткина не было.

Этот ли Уткин? Подозрение еще не доказательство. Николай Яковлевич выехал в район.

Уткина пригласили в военкомат но делам, и Левин со стороны впервые увидел его воочию. Лицо не показалось чекисту таким уж обыкновенным. Чувствовалась какая-то глубоко затаенная настороженность, даже хитрость.

В военкомате нашлись фотографии Уткина. Одна маленькая, но довольно четкая, еще сорокового года — на документах призывника, другая — современная.

Теперь уже было с чем обращаться к смоленским чекистам.

Отбывающие длительные сроки полицаи из карательной группы ГФП-703 Александра Ковалева, того самого, который хвастал, что вместе с Владимиром Жуковым убил партизанскую радистку Лидию Кондрашову и доставил гитлеровцам ее рацию.

Постепенно раскрывались преступные дела карателя — прислужника гитлеровцев.

В сентябре 1942 года Ковалева внедряли в рабочие команды советских военнопленных в районе Гжатска. Он регулярно доносил о тех, кто готовился к побегу. Их сразу же арестовывали и публично расстреливали.

В начале 1943 года на болоте за поселком торфзавода в районе Витебска Ковалев лично участвовал в расстреле советского военнопленного… Весной 1943 года участвует в карательной экспедиции против партизан в районе Лосвидо Витебской области… Летом 1943 года снова был внедрен в лагерь наших военнопленных в городе Великие Луки. Доносил на тех, кто сплачивал советских людей в трудный час в неволе, вселял в них уверенность в близкое освобождение.

Вскоре военнопленные заподозрили в Ковалеве провокатора. Тогда руководство ГФП-703 перевело его под видом санитара в госпиталь военнопленных. И там он выявлял патриотов и предавал их карателям.