— Да заткнись ты!

Рис нетерпеливо постукивал по рулю, остановившись перед светофором.

— Слушай, может, не надо говорить Расселу, что Джим оформил на нас свою страховку?

Макси махнула рукой:

— Значит, ты считаешь меня не только занудой, но и дурой?

В полицейском участке на Тридцать третьей улице было прохладно и тихо. Дежурный указал им кабинет Сэма Рассела. Это была угловая комната на первом этаже, окна которой выходили на автостоянку. Кабинет казался бы просторным, если бы в нем стоял один стол. Допустим, можно было бы поставить и второй, но туда воткнули четыре. Сэм находился в комнате в одиночестве. Сидя за дальним от входа столом, он сделал приглашающий жест и указал им на пластиковые стулья. Присев, Макси тайком бросила взгляд на его широкие черные брюки, которые, как всегда, плохо сочетались с рубашкой лимонного цвета в крапинку.

— Мы нашли четыре письма, — сказал Сэм, доставая их из папки. — Донован предусмотрительно сохранил конверты, поэтому мы можем установить, что он получил их в этом году. Два из них — в этом месяце. Причем оба, похоже, написаны одним и тем же почерком.

Он разложил конверты на столе, и Макси склонилась, чтобы получше рассмотреть их. На двух последних адрес написан был карандашом, крупными печатными буквами, фамилия Джима с ошибками — Доннаван.

— Обратного адреса, конечно, нет. — Рис заглянул ей через плечо.

— Можно прочесть? — потянулась Макси.

Сэм кивнул, и она достала из одного конверта листок желтой почтовой бумаги.

"Ты думаешь, что тебе и твоей ублюдочной газете все можно…"

Без подписи. В обоих конвертах были одинаковые листки, и тексты тоже мало отличались:

"Ты еще свое получишь, сукин сын. Береги свою задницу, мистер всезнайка…"

— Прелестно, — пробормотал Рис.

Два других письма были длиннее, но тоже полны угроз и проклятий. Автор первого был недоволен статусом дипломатической неприкосновенности, о котором, насколько помнила Макси, Джим никогда не писал, под письмом стояла подпись "Шон Катлери". Второе касалось налогов, санитарной инспекции, плохих дорог и папы Римского и подписано было "Герб Герберт Третий".

Сэм задумчиво потер лоб:

— Мы установили, что Герберт задолго до взрыва был помещен в больницу, а Катлери — такой человек действительно существует — переехал в Калифорнию три месяца назад. Мы готовы выслушать ваши соображения.

— А можно нам сделать фотокопии? — спросила Макси, указывая на два одинаковых письма.

— Разумеется.

Девушка понюхала бумагу, посмотрела ее на свет, потерла листки, потом передала их Рису, который несколько раз пробежал их глазами.

— Боюсь, мы ничем не сможем вам помочь, — огорченно пробормотала Макси.

— Мы, собственно, и не ожидали ничего особенного.

— Черт! — выругался Рис, брезгливо бросая письма на стол.

Остаток дня Макси и Рис усердно трудились, чтобы восполнить потраченное время. Рис не слезал с телефона, обзванивая людей, высказывания которых о Джиме могли бы пригодиться ему для рубрики "Такова жизнь".

Просмотрев список телефонов Колорадского университета, Макси нашла номер факультета психологии. Женщина, ответившая на звонок, посоветовала ей обратиться к доктору Патриции Боннэр как к специалисту, который занимается проблемами людей, пишущих письма с угрозами.

Ее соединили с доктором Боннэр, и мягкий женский голос поинтересовался, чем можно ей помочь.

— Я пишу статью для еженедельника «Регард». Может быть, вы слышали, что недавно был убит наш редактор.

— Да, это ужасно. Мне очень нравились его статьи.

— Джиму Доновану не раз угрожали письменно и по телефону. Я хотела узнать, возможно ли описать тип человека, получающего удовольствие от такого рода занятий, чтобы сослаться на вас в статье.

— Да-да, я понимаю. Видите ли, анонимщиками, как правило, становятся те, кого мы обычно называем неудачниками. Люди такого склада пассивны, не любят брать на себя ответственность, поэтому их не продвигают по службе, они не повышают свой социальный статус. У них накапливается обида, и свою неудовлетворенность они пытаются вымещать на тех, кто более удачлив и известен.

Все это Макси знала и без этого.

— А что-нибудь еще? Вы не могли бы назвать какой-либо признак, который отличал бы этих людей от всех остальных?

— Часто они страдают сексуальными расстройствами.

— Понятно. Кто же, интересно, чаще этим занимается — мужчины или женщины?

— Примерно одинаковое число тех и других — половина на половину. К сожалению, у нас недостаточно данных. Далеко не все жертвы, получающие письма с угрозами, сообщают об этом властям. Но даже тем, кто обращается за помощью, не всегда могут помочь. Полиция, почти как правило, оказывается бессильна.

Макси поблагодарила собеседницу и попросила уточнить написание ее фамилии. Перед тем как попрощаться, доктор Боннэр сказала:

— Да, и еще…

— Что?

— Чаще всего угрозы остаются невыполненными.

Макси откинулась на спинку стула, чувствуя себя слегка разочарованной. Хотя чего, собственно, она ожидала от разговора с ученой дамой. Чтобы та сразу описала ей внешность преступника: "темноволосый кареглазый бисексуал ниже среднего роста"? Итак, что еще у нее осталось? Графолог? Она перелистала справочник и нашла фамилию — "специалиста по почерку" Ким Овиэт. Макси соединилась с автоответчиком и оставила номер телефона, объяснив свою просьбу.

Компьютер выдал ей список фамилий правительственных чиновников, которые тоже могли бы получать анонимки с угрозами. Через сорок минут у нее набралось достаточно материала для целой статьи, причем один мировой судья, которому она позвонила, непосредственно за полчаса до этого получил письмо, адресованное "дерьмовому судье".

— Тебя подвезти домой? — спросил Рис.

— О Боже! Неужели уже полшестого? — Поспешно допечатав страницу, Макси вскочила и собрала сумку. — Да. Если тебе удобно, я не возражаю.

— Боишься опоздать на свидание? — поинтересовался Рис тоном шестиклассника, поддразнивающего свою подружку на перемене.

Макси решила ответить ему в тон:

— Если ты завидуешь…

— Ничего подобного, у меня тоже свидание. Мы идем в библиотеку.

— Ясное дело, куда же еще приглашать девушку, если нечем даже за квартиру заплатить.

Они уже вышли на улицу. Широким жестом Рис распахнул перед ней дверцу автомобиля.

— Хочешь меня опять позлить? Не выйдет! — Рис был безупречно галантен.

— Что же ты собираешься делать в библиотеке со своей барышней? Картинки рассматривать?

— Нет, будем в старых газетах искать статьи, где упоминаются взорванные машины.

Макси отвернулась. Ей больше не хотелось шутить.

Поднимаясь по лестнице, Сэм Рассел так громко насвистывал жизнерадостный мотив популярной "Звездной пыли", что Макси открыла дверь еще до того, как он постучал.

— Ну как, нормально? — спросил он, оглядывая себя так, будто забыл, что надел.

На нем была красная рубашка из какой-то синтетики, зато черные джинсы выглядели вполне прилично.

— Нормально! А как вы находите меня? — Макси попыталась восстановить равноправие. На всякий случай она выбрала коротенькое платье цвета натурального льна, опасаясь, что яркий цвет будет плохо сочетаться с нарядом Сэма.

— Нормально! — ответил детектив без тени насмешки. — Что-то я не заметил в прошлый раз, что у вас есть кот.

Он нагнулся, чтобы погладить Моэ. Кот терся о его ноги, но Сэма нисколько не смущало, что к его черным брюкам липла светлая кошачья шерсть.

— Это кот Джима.

— Правда? Эх, если бы он умел говорить!

Полицейский выпрямился и хлопнул себя по нагрудному карману:

— Вы не против, если мы соединим приятное с полезным? Я захватил несколько фотографий, и мне бы хотелось, чтобы вы на них взглянули. Кроме того, забыл вас кое о чем спросить.