Ребус всю свою профессиональную жизнь слышал эти слова. Он вздохнул и пнул носком в землю.

– Неужели вы в это не верите?

– Откровенно говоря, сэр, в этом конкретном случае я не верю. И полицейская статистика на моей стороне. То, что у вас здесь теперь есть, – это своего рода перемирие, и оно всех устраивает, потому что, пока объявлено перемирие, можно заняться дележом территории. А если кто попытается им угрожать, то ответить им будет вовсе не в лом… а может, они этот лом и в руки возьмут. Но долго это продолжаться не может, а когда они снова расколются на отдельные банды, польется кровь – этого не избежать. Потому что теперь на карту будет поставлено больше, чем было. Скажите мне, сколько католиков пришло в ваш клуб сегодня?

Кейв не ответил и долго качал головой.

– Мне вас жаль. Искренне жаль. Я чувствую, от вас несет цинизмом, словно серой. Я не верю ни одному вашему слову.

– Тогда вы в той же мере наивны, в какой я циничен, а это означает, что вас просто используют. И хорошо, потому что иначе есть только одно объяснение: вас затянуло, и вы, зная правду, со всем смирились.

Щеки Кейва снова покраснели.

– Как вы смеете говорить такое!

Кейв с силой ударил Ребуса кулаком в живот. Ребус получал удары и от профессионалов, но сейчас был просто не готов к этому – он сложился пополам, пытаясь восстановить дыхание. Он почувствовал в животе жжение, причиной которого было вовсе не виски. Издалека до него доносились одобрительные крики. На крыше клуба подпрыгивали в танце крохотные фигурки. Ребус надеялся, что они проломят крышу и свалятся вниз. Наконец он выпрямился.

– Вы это называете хорошим примером, мистер Кейв?

Он ударил Кейва тяжелым ударом в челюсть, отчего парень подался назад и чуть не упал. Крики из клуба стали вдвое громче. Юнцы Гар-Би попрыгали с крыши и уже бежали в его направлении. Бернс завел машину и погнал ее по футбольному полю в сторону Ребуса. Машина опережала толпу, но не намного. Пустая банка из-под пива ударила в заднее стекло. Бернс затормозил ровно перед Ребусом, тот рванул на себя дверцу и запрыгнул внутрь, ободрав коленку и локоть. Бернс тут же нажал на газ, и они покатили в сторону дороги.

– Ну, похоже, оторвались, – сообщил Бернс, поглядев в зеркало заднего вида.

Ребус переводил дыхание и разглядывал локоть.

– Откуда ты знаешь имя Дейви Саутара?

– Он маньяк, – просто сказал Бернс. – Я пытаюсь быть в курсе таких вещей.

Ребус шумно выдохнул, опуская рукав.

– Никогда не оказывай услуг священникам, – сказал он сам себе.

– Постараюсь намотать это на ус, сэр, – сказал Бернс.

На следующее утро Ребус вошел в комнату оперативного штаба с чашкой декофеинизированного кофе и сэндвичем с тунцом на зерновом хлебе. Он сел за свой стол и снял крышечку с пластиковой чашки. Уголком глаза он увидел новую гору документов, появившихся на его столе со вчерашнего дня. Но еще минуть пять он мог не обращать на них внимания. Отпечатки пальцев убитого сравнили с тем, что были сняты в комнате Билли Каннингема. Так что теперь у тела было имя, но, кроме этого, практически ничего. Допросили Мердока и Милли, подняли их личные дела в Почтовом ведомстве. Сегодня предполагалось еще раз обыскать комнату Билли. Они так пока и не знали, кем он был на самом деле. Не знали, ни откуда он появился, ни кто его родители. Не знали почти ничего. Но Ребус давно усвоил, что при расследовании убийства вовсе не обязательно знать все.

За спиной у него стоял старший инспектор Лодердейл. Ребус почуял это, потому что вместе с Лодердейлом появился и запах. Его не все ощущали, но Ребус чувствовал всегда. Это напоминало запах талька, каким в туалете засыпают наиболее ароматные места. Потом послышался щелчок и жужжание электробритвы Лодердейла. Ребус, услышав этот звук, выпрямился.

– Тебя ждет шеф, – сказал Лодердейл. – Завтрак не убежит.

Ребус уставился на сэндвич.

– Я сказал – не убежит.

Ребус кивнул.

– Принести вам кружечку кофе, сэр? – Свой кофе он забрал с собой и теперь прихлебывал его, замерев на несколько мгновений у дверей Фермера Уотсона. Изнутри доносились голоса, и один был гнусавее других. Ребус постучал и вошел. Старший инспектор Килпатрик сидел по другую сторону стола от Фермера.

– Доброе утро, Джон, – сказал старший суперинтендант. – Кофе?

Ребус приподнял свою чашку:

– Спасибо, у меня есть, сэр.

– Ну, садись.

Он сел рядом с Килпатриком.

– Доброе утро, сэр.

– Доброе утро, Джон.

В руках у Килпатрика была кружка кофе, но он не пил. Фермер тем временем пополнял свою кружку из персональной кофеварки.

– Значит, так, Джон, – сказал он, садясь. – Принято решение откомандировать тебя в подразделение старшего инспектора Килпатрика.

Уотсон отхлебнул кофе, прополоскал им рот. Ребус посмотрел на Килпатрика, который удостоил его согласного кивка.

– Вы будете числиться у нас на Феттс, но вы должны быть нашими глазами и ушами в расследовании этого убийства. Держать связь, так сказать, а потому бо́льшую часть времени будете по-прежнему проводить на Сент-Леонардс.

– Но зачем?

– Понимаете, инспектор, это убийство, по всей вероятности, относится к юрисдикции ОБОПа.

– Да, сэр, но почему именно я?

– Вы были в армии. Я обратил внимание, что вы служили в Ольстере в конце шестидесятых.

– Четверть века назад! – возразил Ребус. – Я все эти годы только и пытался забыть о том, что там происходило.

– И тем не менее вы должны согласиться с тем, что здесь просматривается рука вооруженных формирований. Как вы сами заметили, такой пистолет – не самое обычное оружие грабителей. Револьверы этого типа используются террористами. В Соединенное Королевство в последнее время проникло много незаконного оружия. Может быть, это убийство поможет нам выйти на поставщиков.

– Погодите, вы хотите сказать, что вас не интересует убийство – вас интересует оружие?

– Я думаю, многое прояснится, когда я объясню вам суть нашей работы на Феттс. Я здесь закончу через… – он посмотрел на свои часы, – скажем, минут через двадцать. У вас будет время попрощаться со своими родными и близкими. – Он улыбнулся.

Ребус кивнул. Он не притронулся к своему кофе. На поверхности образовалась стылая пенка.

– Хорошо, сэр, – сказал он, вставая.

Все еще ошарашенный, он вернулся в кабинет. Один детектив рассказывал двум другим свежий анекдот. Про кальмара, ресторанный счет и мойщика посуды.

Значит, Ребуса переводили в ОБОП, в «ублюдочную бригаду», как кто-то назвал эту контору. Он сел за свой стол. Ему потребовалась минута, чтобы понять: на столе чего-то не хватает.

– Какой сукин сын сожрал мой сэндвич?

Он оглядел кабинет, анекдот оборвался на полуслове. Но не из-за Ребуса. По кабинету из рук в руки передавался лист бумаги, он и вызвал внезапную перемену настроения. Лодердейл подошел к столу Ребуса. В руке он держал полученное по факсу сообщение.

– Что это? – спросил Ребус.

– В Глазго нашли мать Билли Каннингема.

– Хорошо. Она приедет сюда?

Лодердейл рассеянно кивнул:

– Она прибудет для формального опознания.

– А отца нет?

– Мать давным-давно рассталась с отцом. Билли тогда был еще младенцем. Но она назвала нам имя отца. – Он передал факсовое сообщение Ребусу. – Его зовут Моррис Кафферти.

– Что? – Чувство голода мигом оставило Ребуса.

– Моррис Джеральд Кафферти.

Ребус прочел сообщение.

– Скажите, что это не так. Просто ребята в Глазго шутят.

Но Лодердейл покачал головой.

Большой Джер Кафферти сидел в тюрьме. Вот уже несколько месяцев, как сидел, и сидеть ему предстояло еще много лет. Он был опасным человеком – занимался рэкетом, подпольным ростовщичеством, убийствами. В суде удалось доказать только два убийства, но были и другие. Ребус знал, что были другие.

– Вы думаете, что кто-то таким образом отправил ему послание? – спросил он.