Лодердейл пожал плечами:

– Это определенно несколько меняет дело. По словам миссис Каннингем, Кафферти все то время, пока мальчик рос, не выпускал Билли из виду, старался, чтобы он ни в чем не нуждался. Она до сих пор время от времени получает деньги.

– Но Билли знал, кто его отец?

– По словам миссис Каннингем, нет.

– Значит, знал кто-то другой?

Лодердейл снова пожал плечами:

– Я вот думаю, кто сообщит Кафферти?

– Лучше сделать это по телефону. Я бы не хотел в это время находиться с ним рядом.

– Хорошо, что мой выходной костюм висит здесь в моем шкафчике, – сказал Лодердейл. – Придется созывать еще одну пресс-конференцию.

– Лучше сначала сообщить старшему суперинтенданту.

Глаза Лодердейла прояснились.

– Безусловно.

Он поднял трубку телефона Ребуса, чтобы позвонить.

– Кстати, чего он хотел от тебя?

– Да ничего особенного, – сказал Ребус.

Он и в самом деле теперь так думал.

– Но может быть, это должно заставить нас по-другому взглянуть на дело, – сказал он Килпатрику, когда они ехали в машине.

Они сидели сзади, водитель вез их на Феттс длинным маршрутом. Он держался главных дорог, а не переулков, объездов и бессветофорных улиц, которыми пользовался Ребус.

– Может быть, – сказал Килпатрик. – Посмотрим.

Ребус перед этим рассказал Килпатрику все, что знал о Большом Джере Кафферти.

– Я что хочу сказать. Если это бандитские разборки, то вооруженные формирования здесь ни при чем, верно? Значит, я вам буду бесполезен.

Килпатрик улыбнулся ему:

– В чем дело, Джон? Большинство известных мне полицейских готовы были бы отдать руку, которой они берут стакан с пивом, чтобы попасть в ОБОП.

– Да, сэр.

– Но вы не из их числа?

– Мне дорога рука, которой я беру стакан. Она мне и для других дел может понадобиться. – Ребус посмотрел в окно. – Дело в том, что я уже бывал в роли прикомандированного, и мне это не очень понравилось.

– Вы имеете в виду Лондон? Старший суперинтендант все мне об этом рассказал.

– Сомневаюсь, что все, сэр, – тихо проговорил Ребус.

Они свернули с Куинсферри-роуд и были теперь в минуте ходьбы от дома Пейшенс.

– Уж окажите мне такую услугу, – холодно сказал Килпатрик. – В конечном счете получается, что вы эксперт и по Кафферти. С моей стороны было бы глупо не воспользоваться помощью такого человека, как вы.

– Да, сэр.

На этом тему и закрыли – машина свернула на Феттс, где размещалось управление эдинбургской полиции. В конце долгого пути тебя вознаграждали видом готических шпилей Феттской школы, одной из наиболее элитарных в городе. Ребус никак не мог решить, что уродливее – псевдоготика школы или низкое безликое здание, в котором находилось полицейское управление. Здесь вполне могли разместить обычную общеобразовательную среднюю школу: здание поражало не работой архитектурной мысли, а полным отсутствием таковой. Таких убогих сооружений Ребус больше не видел – архитектор был начисто лишен воображения. Может быть, в этом таился намек на организацию, для которой предназначалось здание.

Эдинбургское отделение шотландского ОБОПа управлялось из тесного кабинета на пятом этаже, который ОБОП делил с криминалистическим отделом. Этажом выше размещались криминалистические лаборатории и полицейская фотолаборатория. Два этажа интенсивно взаимодействовали.

Штаб-квартира ОБОПа находилась в Глазго на Стюарт-стрит, с отделениями в городах Стонхейвене и Данфермлине. Последнее представляло собой службу технического обеспечения. Всего в штате было восемьдесят два полицейских и около дюжины гражданских.

– У нас есть собственная служба наблюдения и борьбы с оборотом наркотиков, – сказал Килпатрик. – Мы набираем людей из всех восьми шотландских служб.

Ведя Ребуса по зданию, Килпатрик продолжал исполнять роль гида. Услышав его голос, несколько человек – далеко не все – на секунду оторвались от работы. Двое из поднявших головы – лысый сотрудник и его веснушчатый сосед – смотрели вовсе не благожелательными взглядами, всего лишь любопытствующими.

Ребус и Килпатрик приближались к очень крупному человеку, который стоял перед картой на стене – картой Британских островов и северной оконечности Европы, простирающейся до самой России. Некоторые морские пути были обозначены длинными узкими полосками какого-то красного материала – такими штуками обычно пользуются портные. Вот только здоровяк никак не был похож на того, кто станет вырезать полоски из папиросной бумаги и наклеивать их на карту. Портовые города на карте были обведены черными кружочками. Один из маршрутов заканчивался на восточном побережье Шотландии. Человек не обернулся, когда они подошли.

– Инспектор Джон Ребус, – сказал Килпатрик, – это инспектор Кен Смайли. Он никогда не улыбается, так что не пытайтесь с ним шутить по поводу его фамилии[31]. Говорит он немного, но все время думает. И он родом из Файфа, так что вы с ним поосторожнее. Вы же знаете, что говорят о файфцах.

– Я сам из Файфа, – сказал Ребус.

Смайли повернулся и ухватил Ребуса за руку. Роста в нем было шесть футов и три-четыре дюйма, и этот рост вполне уравновешивался его сложением. Ребус готов был держать пари: парень качается каждый день. Он был на несколько лет моложе Ребуса, коротко стриг свои густые светлые волосы и носил небольшие темные усы. Его можно было принять за рабочего с фермы или даже за фермера. Живи он в области Шотландские границы, наверняка играл бы в регби.

– Кен, – сказал Килпатрик, – я тебя прошу, ты тут покажи Джону, что к чему. Он к нам временно прикомандирован. Когда служил в армии, был в Ольстере. – Килпатрик подмигнул. – Хороший человек.

Кен Смайли оценивающе посмотрел на Ребуса, который попытался стать прямо, грудь колесом. Он не знал, почему ему хочется произвести впечатление на Смайли, разве что очень не хотелось бы иметь такого среди своих врагов. Смайли задумчиво кивнул и обменялся взглядом с Килпатриком – взглядом, значения которого Ребус не понял.

Килпатрик тронул Смайли за рукав:

– Оставляю это тебе. – Он повернулся к другому полицейскому. – Джим, кто-нибудь звонил?

После этого он удалился.

Ребус повернулся к карте:

– Паромные переправы?

– Никаких паромов с восточного побережья нет.

– Они идут в Скандинавию.

– Но не этот.

Он был прав. Ребус попытался еще раз.

– Тогда катерами?

– Да, катерами. Мы думаем, катерами.

Ребус полагал, что здоровяк будет говорить глубоким басом, но у Кена оказался на удивление высокий голос, словно он сохранил его с подросткового возраста. Может быть, поэтому он и предпочитал помалкивать.

– Так вас интересуют катера?

– Только если на них привозят контрабанду.

Ребус кивнул:

– Оружие?

– Возможно, и оружие. – Он показал на несколько восточноевропейских портов. – Понимаете, при сегодняшнем положении дел много оружия поступает из России. Если сокращаешь армию, образуются избытки. А экономическая ситуация там такая, что люди изыскивают любые способы заработать деньги.

– То есть воруют оружие и продают его?

– Может, им и воровать не приходится. Многие военные сохранили свое оружие. А кроме того, они за время службы обзавелись всякими сувенирами. В Афганистане, например. Прошу, садитесь.

Они сели за стол Смайли, тот едва уместился в своем пластмассовом кресле. Он вытащил из стола фотографии автоматов, гранатометов, гранат, ракет, бронебойных снарядов – целый арсенал.

– Это только часть того, что удалось изъять. Бо́льшая часть оседает в Европе – Голландии, Германии, Франции. Но часть достигает, конечно, и Северной Ирландии, Англии и Шотландии. – Он постучал пальцем по фотографии автомата. – Этот АК-сорок семь использовался при ограблении банка в Хиллхеде. Знаете, профессор Калашников теперь предприниматель, ездит по всему миру на ярмарки оружия – предлагает свои изделия. Вот вроде этого. – Смайли вытащил другую фотографию. – Более современная модель – АК-семьдесят четыре. Магазин из пластика. Точнее говоря, это семьсот сорок пятая модель, все еще редкая на рынке. Немалая часть товара перевозится по Европе бандами байкеров.