Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Я же умею ценить ваши старания, — заверил сэр Вальтер. — Я пошлю к вам Квентина, чтобы он помог вашим братьям при разборе фондов. И, конечно, я окажу существенную финансовую поддержку вашему ордену.

— Если для вас это так много значит…

— Я прошу об этом. Я лишь тогда смогу успокоиться, когда буду знать, почему Джонатан должен был умереть.

— Я понимаю. — Монах кивнул. — Все же я должен предостеречь вас, сэр Вальтер.

— От чего?

— Некоторым тайнам лучше остаться скрытыми в замке прошлого, — загадочно ответил аббат. — Не следует пытаться освободить их оттуда.

Сэр Вальтер изучающе взглянул на Эндрю.

— Но не эту тайну, — ответил он потом и повернулся, чтобы идти. — Не эту тайну, мой дорогой аббат.

— Что вы будете теперь делать, сэр? — поинтересовался Слокомбе обеспокоенно.

— Очень просто, — ответил сэр Вальтер решительно. — Я послушаю, что мне скажет врач.

Глава 3

Шотландскаяприграничная земля. В то же время

Холодный ветер дул по холмам Хайлэндса. Пологая часть холмов, простирающихся от горизонта к горизонту, мягко покорилась стихиям природы, которые беспрестанно подтачивали их. Другая же часть в ходе миллионов лет была порядком потрепана и обрушивалась вниз отвесными скалами. По ним хлестал ветер с дождем.

Желтая трава покрывала ландшафт, перемежаясь с цветными пятнами вереска и дрока, который вился по обрывистому известняку. Вершины гор были покрыты снегом, в долинах лежал туман и придавал земле ауру нетронутости. Узкая, сверкающая серебром река впадала в вытянутое озеро, на чьей гладкой поверхности отражался роскошный пейзаж. Над ним блистало голубое, затянутое облаками небо.

Казалось, Хайлэндсу было не знакомо время.

Белоснежный конь с развевающейся гривой и летящим по ветру хвостом скакал по берегу озера. На его крупе сидела молодая женщина.

Без седла и поводьев женщина, единственной одеждой которой была простая льняная рубаха, сидела на спине животного, запустив свои руки в развевающуюся гриву скакуна. Хотя копыта коня буквально летели над землей со скудной растительностью, всадница не испытывала страха. Она знала, что с ней ничего не может случиться, и всецело доверяла сильному животному, работа мускулов которого ощущалась под потной шкурой. Животное скакало по мягкому склону вверх и двигалось вдоль гряды холмов, окружавших озеро.

Женщина закинула назад голову, и ветер развевал ее распущенные волосы. Она наслаждалась свежим воздухом; она не ощущала ни холода, ни влажности шотландского утра, наоборот — чувство единения с этой страной наполняло все ее существо.

Наконец конь замедлил свой бег и перешел на рысь. В конце гряды холмов, там, где скудная земля проиграла вечный бой с силами дождя и ветра и круто обрушивалась вниз, он остановился.

Женщина вскинула голову и окинула взором холмы и долины. Здесь чувствовался пряный аромат болота и терпкий запах земли. Она услышала тихое пение ветра. Оно было похоже на поминальный плач о мире, который давно утерян, утонул в тумане столетий.

Это была земля ее предков, Хайлэндс…

Внезапно сон оборвался.

Выбоина на узкой, покрытой колдобинами дороге позаботилась о том, чтобы карета подпрыгнула, и Мэри Эгтон пробудилась от беспокойного сна, которым она забылась во время долгой езды. Щурясь, она открыла глаза.

Она не знала, как долго спала. Все, о чем она вспомнила, был сон… Сон, который ей снился последнее время. Сон о Хайлэндсе, об озерах и горах. Сон о свободе.

Однако воспоминания об этом быстро рассеялись, и возвращение в реальность было холодным и неуютным.

— Хорошо поспали, миледи? — справилась молодая женщина, сидящая напротив нее в карете. На ней тоже были надеты бархатное платье на подкладке, шерстяное пальто для защиты от холода грубого севера, и вдобавок изящная шляпка, из-под которой выглядывали пряди ее темных волос.

Она была на пару лет моложе Мэри, и ее глаза постоянно светились детским оптимизмом и жизнерадостностью. Мэри не могла разделять эти чувства с учетом обстоятельств данного путешествия.

— Благодарю, Китти. — Мэри выдавила из себя улыбку, которая произвела вымученное впечатление в сравнении с улыбкой ее молодой камеристки. — Тебе когда-нибудь снилось что-нибудь такое, отчего ты желала себе больше никогда не просыпаться?

— Это снова был тот самый сон? — поинтересовалась камеристка. Любопытство было одним из главных качеств ее характера.

Мэри лишь кивнула в ответ. Свобода, которую она ощущала в своем сне, все еще оказывала на нее свое воздействие и подарила ей немного утешения, хотя Мэри знала, что это был всего лишь сон, а то чувство — не что иное, как иллюзия.

Действительность же выглядела иначе. Эта поездка несла Мэри не свободу, а плен. Она отправлялась на север, в дикую и холодную страну гор, о которой у нее на родине рассказывали невероятные вещи. О мрачных, холодных зимах и тумане, настолько густом, что в нем можно заблудиться; о грубых, необразованных людях, которым не знакомы хорошие манеры. Некоторые из них даже все еще противятся тому, чтобы признать британскую корону. Свобода значила для этих людей все.

Но Мэри не будет там свободна. Причиной ее путешествия в Шотландию была ее свадьба с Малькольмом Ратвеном, молодым шотландским лэндлэрдом, чья семья сильно разбогатела. Согласие на брак было дано, но Мэри об этом даже и не спрашивали. Это было одно из тех предложений руки и сердца, какие привычны в благородных семействах, — ради обоюдной выгоды, как говорится.

Конечно, Мэри возражала. Конечно, она говорила, что не хочет выходить замуж за человека, которого не знает и не любит. Но ее родители считали, что любовь — чувство обыденное и его значение безмерно преувеличено. Обручение их дочери с молодым лэрдом[5] Ратвеном было чрезвычайно желательно. Семья Мэри принадлежала не к самым богатым благородным родам, и данный союз означал как материальный, так и общественный подъем. Обоим этим аргументам родители Мэри придавали весьма большое значение.

Мэри по-прежнему упиралась.

Изо всех сил она сопротивлялась этому соглашению, когда Элеонора Ратвен, мать лэрда, прибыла в Англию, чтобы повидать собственными глазами будущую невестку. Мэри чувствовала себя настоящей скотиной, которую продают на рыночной площади, и она упрекала своих родителей в том, что они продали ее за привилегии. Тем самым она все же переступила рамки приличия, а торговля с взаимовыгодными условиями была делом решенным. Малькольм Ратвен получил прекрасную молодую жену, а Эгтоны сбыли с рук свою строптивую дочь, пока она не сумела доставить им еще больших хлопот.

Мэри никогда не была такой, какой ее желали себе видеть ее родители. Она не была одной из тех принцесс-паинек, которые обожают балы и общественные приемы и хотят лишь понравиться молодому эрлу[6] или лэрду.

Ее интересовали совсем другие вещи.

Уже с детских лет она охотнее проводила время за книгами, нежели среди новых платьев, и с большим удовольствием совала свой нос в романы, вместо того чтобы предаваться пустой болтовне. Ее сердце принадлежало написанному слову, что не могло не пойти ей на пользу. Литература показывала ей мир, в котором такие слова, как благородство и честь, еще имели свое значение.

Книги ли разбудили в Мэри страсть к романтизму и сильным чувствам, или же она просто нашла в них то, чего давно искало ее сердце, — она не знала. Но у нее всегда было желание стать женой мужчины, который женится на ней не из-за ее положения, а потому что искренне полюбит ее.

Однако для подобного романтизма в высшем обществе не было места. Оно кропотливо создавалось клеветой, интригами, подковерной борьбой за власть, которая разворачивается за спиной противника, и политическими ходами. Одним из таких ходов и была свадьба Мэри с Малькольмом Ратвеном.

вернуться

5

лэрд — в Шотландии крупный землевладелец. (Прим. перев.)

вернуться

6

эрл — граф, степень сословия пэров (высшего титулованного дворянства) ниже маркиза, но выше виконта. (Прим. перев.)

8
{"b":"21326","o":1}