На улице Квентин целую вечность не осмеливался обратиться к своему дяде, и вопреки своей обычной манере сэр Вальтер, похоже, тоже не был расположен сообщать ему свои мысли. Лишь когда они вернулись обратно в деревню, где их ждала карета, Квентин нарушил свое молчание.

— Дядя? — начал он робко.

— Да, племянник?

— Это было уже второе предостережение, которое мы получили, не так ли?

— Похоже, что так.

Квентин кивнул медленно.

— Знаешь, — он начал делиться своими предположениями, — чем больше я об этом размышляю, тем очевиднее мне становится, что я, видимо, ошибся. Возможно, это был вовсе не этот знак, который я видел. Возможно, это был совершенно другой.

— Ты говоришь, опираясь на воспоминания, или тобой движет страх?

Квентин задумался ненадолго.

— И то, и другое, — колеблясь, сказал он. Сэр Вальтер не удержался и рассмеялся.

— Воспоминание, племянник, не имеет страха. Думаю, ты совершенно точно знаешь, что ты видел, и аббат Эндрю тоже это знает. Я наблюдал за ним, когда он смотрел на руну меча. Ему знаком этот знак, в этом я уверен. И ему известно его значение.

— Но дядя, ты хочешь этим сказать, что аббат Эндрю солгал нам? Церковник?

— Мой мальчик, я доверяю аббату Эндрю и уверен, что он никогда не предпримет ничего, чтобы могло бы нам навредить. Но, без сомнения, он знает больше, чем поведал нам…

Всадник наблюдал с вершины холма за дорогой, ведущей из Джедборо на юге в Галашилс на севере. Возле Ньютаунса она проходила через пропасть, которую пробил в течение долгих столетий Твид. Мягкие склоны холмов здесь непривычно круто превращались в отвесные скалы. Вертикальные стены из глины и песка теснили в этом месте узкое русло реки. Мост возвышался в нескольких ярдах над водой. Сама конструкция из связанных между собой бревен создавала впечатление дерзкого и в то же время шаткого сооружения.

Буквально в полумиле южнее от деревянного моста располагалась развилка, где сходились в одну дороги, ведущие в Джедборо и Келсо. С холма прекрасно просматривались как мост, так и развилка. Всаднику не оставалось ничего больше, как терпеливо ждать. Он уже все подготовил для своего черного дела.

Он был одет в плащ из шерсти темно-зеленого цвета, который помогал ему слиться воедино с окружающей природой и делал почти невидимым под опускающимися низко ветками деревьев. У него на лице была маска из ткани, в которой были проделаны только узкие прорези для глаз, остальные черты его лица были полностью скрыты: самое убедительное доказательство того, что он замышляет что-то недоброе.

Мужчина тяжело дышал. Его широкая грудная клетка резко поднималась и опускалась под плащом, и круп его вороного лоснился от пота. У него почти не осталось времени, чтобы привести в исполнение задание, которое ему поручили. Все должно быть выполнено быстро, медлить нельзя. Если карета из Келсо проехала развилку, то обратного пути больше нет.

Несколько минут назад на востоке поднялся дымовой сигнал. Это означало, что карета Скотта выехала из леса. Скоро она доберется до развилки.

Всадник выпрямился в седле и внимательно посмотрел сквозь ветви деревьев, чтобы еще раз убедиться, что конструкция моста не выдает никаких явных дефектов. Было очень важно, чтобы гибель Вальтера Скотта выглядела как несчастный случай.

За последний час человек в плаще и его люди изрядно потрудились над тем, чтобы обработать мост так, чтобы он обломился под грузом. При хрупком равновесии моста это было совсем не трудно. Если только несколько балок, поддерживающих мост, прогнутся, то вся конструкция обрушится в пропасть, а вместе с ней и то, что на ней находится.

Скотт совершил непростительную ошибку. Своими расследованиями и любопытством он добился того, что влиятельные люди почувствовали для себя угрозу. Человеку в маске было поручено ликвидировать эту угрозу окончательно и таким способом, чтобы не возникло даже малейшего подозрения.

Обрушившийся мост, без сомнения, вызовет множество вопросов, возможно, даже разразится новый диспут между лэндлордами и правительством, которые обоюдно будут обвинять друг друга в случившемся несчастье. Но в целом никто не будет задавать больше вопросов о смерти Вальтера Скотта, чего желали и те, кто заплатил человеку в маске.

Глаза всадника сузились, когда с юго-востока до него долетел цокот копыт лошадей и перезвон сбруи. Почти одновременно раздался крик сойки — условленный сигнал.

Человек в маске с триумфом поднял сжатый кулак. У Скотта и его племянника не оставалось никакого шанса на спасение, они не догадывались, что скачут навстречу смертельной ловушке. Если мост прогнется, то они либо погибнут под обломками, либо утонут в потоке реки, которая в это время была полноводной.

Не говорил ли сам Скотт, что хотел бы умереть, глядя на любимый Твид? Лицо под маской искривилось в гримасе. По крайней мере, это желание будет для него исполнено.

Всадник обратил свой взгляд на юг к развилке дорог; с минуты на минуту он ожидал увидеть, как карета Скотта появится из-за холмов. Он был настолько уверен в исходе дела, что уже мысленно подсчитал монеты, которые обещали ему за убийство. Но неожиданно все изменилось.

В то время как снова раздался крик сойки, теперь уже более резкий, и за ним сразу же второй, на развилке действительно показалась карета, но она ехала не из Келсо, а из Джедборо, и она доберется до моста раньше кареты Скотта.

Человек в маске издал страшное проклятие, выдавшее его низкое происхождение. Разве не втолковывал он своим людям, которых расставил впереди развилки, следить за тем, чтобы по дороге не проехала никакая другая карета?

Взгляды наемного убийцы затравленно метались от моста к развилке. Нет никаких сомнений — чужая карета доберется до пропасти раньше Скотта, и пассажиры вместо него упадут в пучину. За это заказчики ему не заплатят.

Человек на коне впал в панику. Он быстро соскочил с седла, пригнувшись, побежал под низко нависшими ветками ясеней и, рискуя быть замеченным, подал знак тем, кто скрывался по обеим сторонам дороги в кустах. Яростно жестикулируя, он указал в том направлении, откуда через несколько секунд должна была появиться другая карета.

Поспешный взгляд назад на развилку сказал ему, что незнакомая карета уже миновала дорогу в Келсо и теперь прямиком движется к мосту. Она была запряжена двумя лошадьми. На козлах сидел только один кучер, и по чемоданам, которыми была нагружена повозка, человек в маске понял, что речь идет о путешественниках, возможно, даже о британцах с юга. С его губ сорвалось длинное грубое проклятье. Если это происшествие будет стоить жизни британцам, дело привлечет гораздо больше всеобщего внимания, чем при гибели шотландца.

В следующий момент предводитель банды убийц увидел своих людей, приближающихся к нему по джедборской дороге, — шестерых мужчин, которые сидели на лошадях и скакали во весь опор, словно эскадрон драгун гнался за ними. Очевидно, они пропустили карету и теперь пытались ее догнать.

Возможно, подумал человек в маске, не все еще потеряно.

Мэри Эгтон все еще находилась под впечатлением ужасных событий, которые произошли в Джедборо. Воспоминания о мужчинах, которые безжизненно болтались на виселице, не выходили у нее из головы. Она спрашивала себя вновь и вновь: что могли совершить тот старик из таверны и его товарищи, чтобы их повесили на деревенской площади по закону военное времени без суда и следствия?

В этой суровой стране царили другие законы. Еще никогда прежде Мэри не видела человека, который висел на виселице, и чудовищные впечатления преследовали ее — иные, чем у Кити, чья простодушная натура тут же выбрасывала из памяти прочь неприятные события.

— Что случилось, миледи? — спросила она с улыбкой. — Вы все еще кручинитесь из-за этих людей?

Мэри кивнула.

— Это не выходит у меня из головы. Я не могу понять, почему их казнили.

— Я тоже не знаю, миледи. Но уверена, что для этого была уважительная причина. Возможно, это были разыскиваемые преступники. Может быть, — и она в ужасе закрыла себе рот рукой, — забавный чудак, который еще вчера вечером беседовал с вами на постоялом дворе, был убийцей, и вы чудом избежали смерти!