— Так точно, сэр, — отрапортовал унтер-офицер, щелкнул каблуками и покинул бюро. Деллард слышал, как застучали его каблуки по полу, и не сумел подавить ухмылки.

Этих дурней в Лондоне так легко ублажить. Достаточно подходящей депеши, в которой он сообщает пару общих фактов о ходе расследования, чтобы они не задавали лишних вопросов. Между тем он мог делать в графстве все, что ему будет угодно. С тех пор как жалкий Скотт и его пугливый, но не менее любопытный племянник исчезли из Галашилса, у Делларда были развязаны руки, чтобы действовать согласно собственным планам, ради чего он, собственно, прибыл сюда.

Никто, ни этот трижды умный Скотт, ни эти идиоты в Лондоне не догадывались, в чем заключались его планы и что он в действительности замыслил. Его маскировка была безукоризненна, сама акция была спланирована идеально. Судьба совершила свой оборот, и он сам уже послушно подчинялся ей.

Деллард захотел вернуться к карточному столу и перейти к дневным делам, когда перед дверью раздались поспешные шаги. Сперва он уже подумал, что опять заявился шериф Слокомбе, этот общеизвестный пьяница, чье бюро он беспардонно занял и который навещал его каждый день, чтобы надоедать глупыми вопросами.

Но Деллард ошибся. Это был не Слокомбе, пришедший навестить его, а аббат Эндрю, настоятель премонстратенского монастыря в Келсо.

Адъютант вошел и доложил о священнике, и едва инспектор сумел решить, хочет ли он вообще принимать посетителя, аббат уже стоял на пороге.

— Добрый вечер, инспектор, — сказал он в своей обычно спокойной манере. — Вы могли бы уделить мне немного вашего драгоценного времени?

— Конечно, достопочтенный аббат, — ответил Деллард, посылая однако гневный взгляд своему адъютанту: разве он нечетко выразился, что не желает, чтобы его беспокоили? — Прошу вас садиться, — предложил он аббату стул, пока адъютант поспешно выскочил из комнаты. — Чем могу быть полезен вам, дорогой аббат? Вы не частый гость в моем бюро.

— К счастью, нет, — ответил аббат Эндрю многозначительно. — Я хотел справиться о ходе расследований. В некоторой степени мой орден существенно пострадал от действий этих преступников.

— Это известно мне, и я глубоко сожалею о случившемся, — заверил его Деллард. — Я только жалею, что я не мог сделать вам радостного сообщения этим утром.

— Значит, вы не продвинулись далеко в ваших расследованиях?

— Нет, это правда, — признался Деллард со смиренно опущенной головой. — У нас есть несколько ниточек, которые мы отрабатываем, но как только речь заходит о том, чтобы схватить этих преступников, мы наталкиваемся на стену молчания. Эти преступники, кажется, пользуются у населения большой поддержкой. Это сильно осложняет мою работу.

— Странно, — ответил аббат. — При беседах с людьми у меня скорее сложилось впечатление, что они боятся предводителя. К тому же и ваши драгуны предприняли все, чтобы объяснить населению, что сотрудничество и оказание помощи преступникам влечет за собой тяжкие последствия.

— Я слышу в этом легкий упрек, дорогой аббат?

— Конечно, нет, инспектор. Вы — блюститель закона. Я — всего лишь простой священник, который ничего не понимает в этих делах. Конечно, я спрашиваю себя, почему должна применяться такая жестокость по отношению к населению страны.

— И вам приходит на ум ответ?

— Ну, честно говоря, у меня появилась мысль на этот счет, инспектор. Мне кажется, что вас лишь во вторую очередь интересует пожар в Келсо и убийство Джонатана Мильтона. В первую очередь, похоже, вы стремитесь внушить вашим начальникам в Лондоне чувство, что вы здесь не бездельничаете, а в действительности вы, прошу простить мне мою откровенность, не сделали пока ничего существенного.

Чарльз Деллард вышел из себя. В его глазах вспыхнул гнев.

— Зачем мы ведем этот разговор? — спросил он.

— Все очень просто, инспектор. Потому что я считаю своим долгом выступить как представитель людей из Галашилса, запуганных вами окончательно. Они пришли ко мне и пожаловались, что их деревни наводнены драгунами, которые обыскивают всех, что невинных людей заковывают в цепи и уводят.

— Дорогой аббат, — сказал Деллард, заставляя себя сохранять спокойствие, — я не могу ожидать, что человек веры понимает все необходимые меры, которые приносят с собой любое полицейское расследование, но…

— Это не полицейское расследование, инспектор, а чистый произвол. Люди боятся, потому что каждый из них может оказаться следующим. Мужчины, которые были казнены вами…

— … все без исключения соучастники, прятавшие преступников или способствовавшие им.

— И это крайне странно, — сказал аббат. — Мне рассказали совсем другое. Это значит, что эти мужчины погибли невиновными и их даже ни разу не выслушали.

— Что вы ожидаете? Что кто-то, кому угрожает веревка, скажет правду? Простите меня, достопочтенный аббат, но я опасаюсь, что вы не многое знаете о человеческой натуре.

— Достаточно, чтобы распознать, что здесь происходит, — ответил аббат Эндрю твердым голосом.

— Итак? — спокойно спросил инспектор. — И что же здесь происходит, по вашему мнению?

— Я вижу, что расследования проходят не так, как им полагается. Летят щепки, но я не могу понять, что действительно рубят. Не знаю, что вы задумали, инспектор, но я прекрасно вижу, что вы преследуете личные цели. Создается впечатление, что в ваши интересы вообще не входит поймать преступников.

Лицо инспектора Делларда превратилось в каменную маску.

— Радуйтесь, — сказал он бесстрастно, — что вы служитель церкви, которому я могу великодушно простить необдуманно сказанные слова. В другом случае, я бы потребовал удовлетворения за такое оскорбление. Мои люди и я несем ежедневно тяжелую службу в борьбе против преступников, и часто мы даже рискуем своей жизнью. И в итоге получить обвинение, что мы преследуем наши цели не со всем упорством?! Это злой умысел, который задевает мою честь как офицера.

— Простите меня, инспектор. — Аббат слегка поклонился. — В мои намерения ни в коем случае не входило оскорбить вас. После всего, что я услышал, я лишь посчитал необходимым поговорить с вами и высказать вам мои взгляды.

— И ваш взгляды в том, что я намеренно затягиваю расследования? Что мне безразлично благополучие людей в Галашилсе? Что я преследую мои личные цели? — Взгляд Деллард стал колючим, но священник выдержал его.

— Должен признать, что я еще больше убедился в своем подозрении, — откровенно признался он.

— Это глупо, дорогой аббат. Какие же это могут быть цели?

— Кто знает, инспектор? — загадочно ответил аббат Эндрю. — Кто знает?..

Тайная надежда Квентина на то, что ключ к запретной комнате никогда не всплывет на поверхности и избавит их от поисков древних обрывков документа, не оправдалась в тот же вечер.

Сэр Вальтер, леди Шарлотта и Квентин как раз закончили ужинать, как кто-то громко постучал в дверь дома. Один из слуг пошел открывать дверь. Когда он вернулся, то держал в руках маленький пакет, который разглядывал с любопытством.

— Кто это был, Брэдлей? — поинтересовался сэр Вальтер.

— Никто, сэр.

— Это невозможно. — Сэр Вальтер улыбнулся. — Кто-то постучал, иначе мы бы ничего не слышали, верно?

— Верно, сэр. Но когда я открыл дверь, там никого не было. Только вот этот пакет лежал на пороге. Я полагаю, что кто-то подшутил.

— Дайте мне его, — потребовал сэр Вальтер, после чего распаковал пакет, завернутый в кожу, рассмотрел со всех сторон и потянул за шнур.

Под кожей находилась деревянная плоская коробочка, со съемной крышкой. Квентин затаил дыхание, когда увидел, что достал его дядя из шкатулки: ключ, величиной с ладонь, поржавевший и с грубой бороздкой.

— Этого быть не может! — воскликнул Квентин, который, конечно же, как и сэр Вальтер, тут же догадался, о каком ключе идет речь. Только леди Шарлотта, которую муж не посвящал в последние события, потому что не хотел беспокоить, оставалась в полном неведении.

— Что это? — спросила она мужа.