Совсем иначе обстояли дела у выпускницы того же ГИТИСа Ольги Остроумовой. Она попала в труппу столичного ТЮЗа. А все потому, что уже считалась известной актрисой, поскольку еще на втором курсе сыграла одну из главных ролей в кинохите Станислава Ростоцкого «Доживем до понедельника» (1968).
Другая звезда отечественного кино — Елена Соловей — закончила ВГИК и была приглашена в труппу Малого театра. Она тоже уже имела за своими плечами несколько ролей в кино, самой известной из которых была роль Беатриче в фильме Павла Арсенова «Король-Олень» (1969). Однако из Малого она ушла так же стремительно, как пришла. Вот ее собственный рассказ об этом:
«Иннокентий Михайлович Смоктуновский, который ко мне очень нежно, по-доброму относился, должен был играть царя Федора Иоанновича. Думаю, он что-то сказал обо мне режиссеру Борису Равенских. В результате я получила приглашение, от которого совершенно оторопела. Равенских это заметил и предложил: «Напишите заявление, а потом будете думать». Я написала: «Прошу принять в театр», вздохнула с облегчением и вскоре почти забыла об этом. И вдруг звонит Борис Андреевич Бабочкин (он ведь тоже был актером Малого) и говорит: «Лена, на сбор труппы идешь? Ты же в наш театр принята!» Заехал за мной, вытащил на свет божий и даже представил коллегам. «Чайку, — говорит, — для тебя поставлю. Что еще хочешь?..» Но я всегда боялась совершать серьезные поступки, а тут еще мое назревающее замужество, которое означало переезд в Ленинград…» (Своего будущего мужа — художника кино Юрия Пугача Соловей встретила все тем же летом 70-го, когда снималась на «Ленфильме» в уже упоминавшейся комедии «Семь невест ефрейтора Збруева».)
Вообще стоит отметить, что из всего ваковского курса, на котором училась Соловей, только ей одной удастся сделать себе имя в кинематографе. Остальным ее однокурсникам будет суждено довольствоваться более скромными результатами: кто-то ярко вспыхнет и затем уйдет в тень, кто-то вообще не вспыхнет. Вот как оценивал своих учеников сам руководитель курса Борис Бабочкин:
«Ору на студентов. Ничего не понимают! Вот Григорьева — талантливая, но не понимает. А как я мог взять Плотникова, Маслову, Захарова? Но не ошибся в Богуновой, Артемовой, Сошниковой, Соловей, Соколове, Носике… Вот из них выйдут актеры…»
Теперь пройдемся конкретно по персоналиям. Григорьева, Плотников, Захаров, Соколов, Артемова — в кино снимались, но практически нигде не запомнились. Нина Маслова, Наталья Богунова — запомнились по ролям в комедии «Большая перемена» (Маслова сыграла Коровянскую — возлюбленную Крамарова, Богунова — жену Ганжи). Владимир Носик был очень популярен в начале 70-х, причем играл роли разного плана: и преступников (Шкуть в «Обвиняются в убийстве», 1970), и хороших парней (Колька в «Ты и я», 1972, Костя в «Жили три холостяка», 1973) и др. Ольга Сошникова снималась много, но в основном в ролях второго плана. Самые известные: жена летчика Егорова (Олег Стриженов) в «Неподсуден» (1969) и гестаповка, мучившая ребенка радистки Кэт в «Семнадцати мгновениях весны» (1973).
Стоит рассказать еще об одном выпускнике того года, который, однако, не имеет никакого отношения к миру искусства. Речь идет об Ильиче Рамиресе Санчесе, которого многие вскоре узнали как международного террориста по прозвищу Шакал. В 1968 году он вместе со своим братом по имени Ленин приехал в Москву и поступил в Университет Патриса Лумумбы. Деньги на обучение братьев согласилась дать Компартия Венесуэлы. Однако учебе братья уделяли меньше времени, чем праздному времяпрепровождению, именуемому коротко: секс, наркотики, рок-н-ролл. Кроме того, братья увлеклись политической деятельностью и стали вынашивать планы поездки на Ближний Восток для освоения методов ведения партизанской войны против израильских «агрессоров». Однако московская ячейка Компартии Венесуэлы запретила им даже думать об этом. Но братья продолжали гнуть свою линию. В итоге ячейка вышла с ходатайством о лишении их спонсорской помощи, что автоматически повлекло прекращение учебы в университете. В конце июня 70-го братьев вызвал к себе ректор и зачитал приказ об отчислении. Теперь у них была одна дорога — прямиком в террористы.
В те дни, когда братьев Санчес исключали из университета, КГБ продолжал следить за — Сергеем Хрущевым, пытаясь выяснить, где хранятся мемуары его отца. В один из тех дней Сергей отправился в больницу к Леоноре Финогеновой, чтобы предупредить о происходящих событиях. По дороге туда он заметил, как за его машиной неотступно следует голубая «Волга».
Когда Сергей рассказал Лоре о слежке, в частности, о голубой «Волге», та перепугалась. Оказывается, несколько дней назад она уже видела этот автомобиль возле больницы.
— Мы играли в настольный теннис, все были свои, и тут я заметила какого-то худощавого высокого мужчину в сером макинтоше и шляпе с большими полями, — рассказывала Лора. — Какой-то он был странный, прямо как детектив из кино. Он тут покрутился, чего-то долго смотрел на нас, а потом быстренько исчез. Раньше я таких типов здесь не видела. Я тогда бросила играть и побежала к забору. Смотрю, а там в голубой «Волге» сидит эта личность в шляпе и макинтоше. Он тут же уехал.
Сергей, видя, как побледнела его спутница, попытался ее успокоить.
— Ничего страшного. Поездят, поездят и перестанут. Ничего предосудительного мы не делаем. Если они хотят выяснить, кто печатает мемуары, пусть выясняют. В этом-то никакого секрета нет. Если бы вместо этого дурацкого детектива меня просто спросили, я бы им ответил. Что скрывать?
По странному стечению обстоятельств встреча Сергея с сотрудниками КГБ состоялась буквально через несколько дней после этого разговора. Те позвонили ему домой по телефону и назначили рандеву в одном из номеров гостиницы «Москва». Хрущев явился. В номере его встретили двое мужчин: одного он уже знал по прежним встречам, второго видел впервые.
Тот разговор длился недолго, и вращался он в основном вокруг контактов гостя с иностранцами. Чекисты попросили Хрущева немедленно сообщить им, если кто-то из этой публики попытается выйти с ним на контакт. В конце разговора один из чекистов спросил:
— Кстати, как идет у Никиты Сергеевича работа над мемуарами?
— Спасибо, ничего, — ответил Сергей. — Сейчас он болен, в больнице, так что какая там работа.
На этом они расстались.
В воскресенье, 28 июня, в дневнике Бориса Бабочкина появились следующие строчки: «Да, я совершенно разделался с Кончаловским по поводу Серебрякова в «Дяде Ване». Почему я должен выслушивать глупые рассуждения молодого человека, уверенного в том, что он — гений? Жалею, что пошел на эту пробу. Нужно быть осторожнее со всеми новоиспеченными гениями. Подальше от них…»
Чтобы читателю было понятно, о чем идет речь, стоит начать с самого начала. В начале июня кинорежиссер Андрей Михалков-Кончаловский надумал снимать «Дядю Ваню» Чехова. Причем мысль экранизировать эту пьесу пришла к нему благодаря подсказке Иннокентия Смоктуновского. В один из тех дней режиссер шел по улице Горького, встретил актера, и они зашли в кафе «Мороженое» на Горького. Там в те годы подавали лучшее в столице крем-брюле.
— Давай сделаем что-нибудь вместе, — предложил актеру режиссер.
— Давай, — быстро согласился Смоктуновский. — Я сейчас царя Федора репетирую. Может, его и снимем?
— А что еще?
- Можно «Дядю Ваню».
— Правильно, «Дядю Ваню» и снимем.
Они выпили шампанского за успех будущего мероприятия и расстались. Смоктуновский отправился домой, а Кончаловский, недолго думая, свернул в Гнездниковский, в Госкино. Самое удивительное, что там не стали возражать против его желания экранизировать Чехова и тут же дали добро на запуск фильма.
Работа над ним шла быстро. За две недели был написан сценарий, так же быстро подобраны актеры. На роль Астрова Кончаловский пригласил Сергея Бондарчука, который в те дни находился в Италии, где заканчивал работу над фильмом «Ватерлоо». Роль Елены Андреевны досталась Ирине Мирошниченко, Сони — Ирине Купченко (ее искали дольше всех, помог Бондарчук, который посоветовал Кончаловскому отказаться от первой исполнительницы и взять Купченко). А на роль Серебрякова Кончаловский пригласил Бабочкина. Однако на первых же пробах выяснилось, что молодой режиссер и маститый актер совершенно не понимают друг друга. Все закончилось скандалом, когда Бабочкин внезапно грубо оборвал тактичные замечания Кончаловского: «Вы мне не подсвистывайте. Я со свиста не играю. Я сам». Произошло это как раз в конце июня. В итоге на роль Серебрякова пришел другой актер — Владимир Зельдин. С ним у Кончаловского никаких проблем не было.
