Первым, кого встретили женщины на даче, оказался сценарист Коля. Он сидел на веранде и читал какую-то рукопись, при этом попивая водку из стакана. На Ирину он с первых же мгновений произвел плохое впечатление, и в дальнейшем. это чувство в ней только усилилось. Что касается Виктории, то она тоже была не в лучшей форме — явно с похмелья, встретила американку весьма прохладно и поначалу даже отказалась с ней разговаривать. Причина столь холодного приема человека, который привез ей весточку от отца, выяснилась спустя несколько минут. Девушка внезапно расплакалась и поведала гостье историю о том, как в 62-м году подруга матери Зинаида рассказала ей о результатах ее встречи с Керк в гостинице: дескать, американка сообщила ей, что Тэйт отказался признавать Викторию своей дочерью и даже порвал ее фотографию.

Услышав об этом, Керк рассказала плачущей Виктории свою версию случившегося. Да, действительно, Она в 62-м году приезжала в Москву, но с Зинаидой не встречалась, а значит, никак не могла рассказать ей эту душераздирающую историю. Не иначе, предположила американка, все случившееся — происки КГБ, который таким образом хотел навсегда отбить охоту у Федоровых искать контактов с Тэйтом. Версия Ирины самым убедительным образом подействовала на Викторию, и с этого момента она прониклась к американке самыми теплыми чувствами. Далее послушаем рассказ Г. Фрэнкла:

"Никому не понять, каково это — прожить всю жизнь незаконнорожденной, — говорила Виктория. — Когда тебе все об этом напоминают. Какую бы анкету я ни заполняла, я всегда делала прочерк в графе об отце. Я не могу указать "отца нет" или "отец неизвестен". Это все равно что сказать "я не знаю его, он не существует". — Она схватила Ирину за руки. — Вы должны найти его для меня. Он мне так нужен!

— Я попытаюсь еще раз. Но ты должна быть готова к тому, что его уже нет.

— Тогда отыщите его могилу и пришлите мне фотографию. Хоть что-то должно у меня от него остаться.

— Хорошо. Я попытаюсь.

Виктория снова ее поцеловала. Ирина встала и, посмотрев на нее сверху, сказала:

— На это может уйти много времени.

— Знаю.

— Но когда я найду его, ты будешь здесь, Виктория. — Ирина произнесла эти слова очень медленно, чтобы до лежащей на кровати женщины дошел их смысл.

Виктория вспыхнула.

— Что вы имеете в виду, Ирочка?

— А то, что, если вы с отцом сможете встретиться, неужели ты хочешь, чтобы он увидел тебя такой, какая ты сейчас? Если мне удастся найти его живым, будешь ли жива ты?

Виктория улыбнулась.

— Я буду жива. Считайте, что с этой минуты я бросила пить.

Ирина посмотрела на нее. Что это — правда или театральный жест актрисы, попавшей в драматическую ситуацию?

Виктория кивнула.

— Вот увидите, Ирочка. Теперь у меня есть ради чего жить…"

Тем временем под Белозерском продолжаются съемки "Калины красной". Съемочная группа работает в деревне Мериново, незадолго до съемок переименованной в Садовую, где снимаются эпизоды во дворе Байкаловых, бани, дома матери Егора Прокудина. Первоначально на роль матери предполагалось пригласить Веру Марецкую. Но в самый последний момент именитая актриса внезапно от роли ущербной старухи отказалась. Сослалась на нездоровье, на отсутствие желания: "Я сама сегодня такая же. Не могу. Не хочу!" Киношники, естественно, пригорюнились, поскольку времени искать новую актрису уже не было. И тут кто-то из съемочной группы предложил снять в этой роли старушку, в доме которой собирались снимать встречу Егора и матери — Ефимью Ефимьевну. Многие усомнились: дескать, сможет ли обыкновенная старушка достоверно сыграть нужный эпизод? И все же рискнули. Как мы теперь знаем, действительность превзошла всякие ожидания.

Вспоминает А. Заболоцкий: "Для съемки исповеди матери поставили на середине улицы помост для камеры, выставили окно избы, чтобы через горницу видеть Ефимью Ефимьевну, сидящую в своей светелке-кухне. Объективом с фокусным расстоянием 600 миллиметров "доставали" крупно лицо бабушки. Находясь от нее далеко, не мешали ей (она думала, что мы еще только готовимся снимать), и, кроме того, шум камеры не попадал в микрофон. Бабушка наговорила свою судьбу, отвечая на вопросы Любы, заготовленные режиссером. Получив этот синхронный рассказ из нескольких вариантов, мы сняли продуманные заранее монтажные кадры для всей сцены практически за один день, во второй день досняли детали и перебивки. В Москве потом досъемок не потребовалось. Перед отъездом я забежал к Ефимье Ефимьевне. В углу избы остался один маленький бумажный образок, приклеенный к доске, и лампочка Ильича теперь голо свисала с потолка. Хозяйка с улыбкой, как на съемке, объяснила: "Так ведь ваши забрали все иконы, говорят, еще снимать будут… вот и деньги оставили". Собиратели икон, сотрудники "Мосфильма", обобрали бабку…"

Между тем кино снимали и в Москве. 5 июня жители нескольких домов по Большому Девятинскому переулку стали свидетелями съемок художественного фильма, В одном из подъездов дома № 5 киношники во главе с режиссером Ибрагимовым снимали эпизод фильма "Дела сердечные". В съемках принимали участие два актера: суперпопулярный Анатолий Папанов (он играл водителя "Скорой помощи") и только набиравший популярность Георгий Тараторкин (его имя стало греметь всего лишь три года назад после выхода картины "Преступление и наказание", где он сыграл Раскольникова). Несмотря на то что эпизод включал в себя очень короткую сцену (вынос на носилках больного из подъезда дома и погрузка его в карету "Скорой помощи"), съемки продолжались до глубокой темноты. Киношники за это время здорово утомились, чего нельзя было сказать о зрителях, облепивших съемочную площадку со всех сторон. Понять это можно: не каждый день в твоем дворе снимают кино, да еще с участием звезд кинематографа.

А теперь из Москвы перенесемся в Ленинград, где продолжается следствие по делу убийцы Сиетниекса, который вырезал пятерых своих родственников: жену, двух малолетних детей и тестя с тещей. Как мы помним, уже на второй день после своего ареста — 28 мая — душегуб стал давать показания, но отнюдь не чистосердечные. Он попытался смягчить свою вину, объяснив свои действия как результат спонтанного проявления эмоций: дескать, поругался с женой и в порыве гнева схватился за топор. Но следователи военной прокуратуры ему не поверили и вновь упекли в камеру к уголовникам. И вот 5 июня Сиетниекс вновь напросился к следователю, которому чистосердечно во всем признался. "Сможете описать все происшедшее на месте преступления?" — спросили его. "Смогу", — последовал ответ душегуба. И Сиетниекса повезли на дачу в Васкелово, где он подробно рассказал, как и при каких обстоятельствах расправился с родственниками. Показал он и место, куда бросил топор — в речке Грузинке. Орудие преступления извлекли и приобщили к делу. Однако если читатель думает, что в убивце заговорила совесть, он глубоко ошибается, поскольку уже через пару дней… Впрочем, не будем забегать вперед.

Теперь из Ленинграда перенесемся в Каунас. Там в начале июня объявился опасный преступник, насилующий женщин. Его первая вылазка состоялась в среду 6 июня в лесном массиве города прямо средь бела дня. Одинокая женщина спешила домой, как вдруг из кустов на нее набросился неизвестный мужчина. Он был одет в рабочую спецовку, кирзовые сапоги, а на лице у него была маска из женского капронового чулка. Угрожая жертве ножом, незнакомец потребовал у нее денег. Перепуганная до смерти видом грабителя (а в маске он напоминал Фантомаса из одноименного фильма), женщина безропотно отдала ему все, что находилось у нее в кошельке, — три червонца и мелочь. Однако, забрав деньги, преступник на этом не успокоился. Схватив жертву под локоть, он потащил ее в кусты. Там он повалил женщину на землю и, применяя все те же угрозы, изнасиловал. После этого маньяк удалился, посоветовав жертве не заявлять в милицию: дескать, только хуже будет. Но та, превозмогая страх и стыд, все же заявила о случившемся. Однако ее показания были столь расплывчаты и сумбурны, что задержать по этим приметам преступника было крайне сложно. Естественно, уголовное дело по факту изнасилования в милиции завели, но дальше этого дело пока не сдвинулось.