В тот день, когда он не явился в театр, Любимов выступил со следующим заявлением: "Дело не в Высоцком, и не в нем одном… Дело глубже. Театр стареет… и надо, очевидно, хирургическим путем какие-то вещи восстанавливать. Я буду думать, что мне делать. Высоцкого я освобождаю от Пушкина. Давайте разбросаем текст между оставшимися Пушкиными…"

Когда три дня спустя Высоцкий все-таки объявился в театре, Любимов заявил ему, что тот зарезал его тем, что выходит из спектакля. Дескать, Высоцкий поступает так же, как когда-то Николай Губенко (в 68-м тот неожиданно ушел из театра в кинематограф). Но Высоцкий устоял. Любимов рассчитывал, что тот бросится просить у него прощения, согласится вернуться обратно в спектакль, но актер этого не сделал. Что вполне понятно: с уходом из постановки у него гора с плеч упала.

Близится к своему завершению арктическая экспедиция, в которой принимает участие Никита Михалков. Последние недели путешественники шли только на собаках, преодолевая немыслимые трудности. Если на юге полуострова Чукотка им не везло с погодой — частая пурга и оттепель, то на севере в Пенжинской и Пареньской тундре их замучили морозы, которые иногда доходили до 64 градусов ниже нуля. Наконец 13 февраля экспедиция достигла города Магадана. Местные власти устроили им роскошный прием. Вечером путешественников повели в лучшее увеселительное заведение города — ресторан ВТО. Однако на Михалкова тамошняя публика и меню не произвели особенного впечатления. Как записал он в своем дневнике: "Все, как у нас: бляди, пижоны, артисты…"

В среду, 14 февраля, в московской квартире популярной певицы Ларисы Мондрус и ее мужа Эгила раздался телефонный звонок. Звонили из ОВИРа, чтобы сообщить, что им разрешают уехать в Израиль. Поначалу супруги сочли это неудачной шуткой, поскольку из трубки суровый женский голос произнес: "Говорит Израилова из ОВИРа. Лариса Израилевна, вам разрешен выезд в Израиль". Вот эти сплошные "израилизмы" и сбили певицу с толку. Но, оказалось, что все услышанное было истинной правдой.

В эти же дни актер Николай Симонов находится в больнице. Мы помним, что еще в начале декабря врачи обнаружили у него рак, о котором сам актер не догадывался. В начале февраля его поместили в клинику Военно-медицинской академии, якобы для нового обследования. Лежал Симонов в палате на первом этаже, окнами на Неву. Он продолжал оставаться в неведении относительно страшного диагноза и, когда его навещали коллеги по театру, строил планы своего участия в спектакле по роману Л. Леонова "Русский лес". По словам М. Любомудрова: "Симонов и в клинике вел себя с терпеливостью и смирением. Он ни на что не жаловался, приветливо улыбался персоналу, покорно выполнял медицинские предписания. Стыдливо потупясь, слушал произносимые бодрым тоном суждения и советы именитостей, которые лечили и консультировали больного. Его тяготило, что он стал причиной стольких забот…"

15 февраля в "Большой перемене" снимали очередной эпизод: Нестор Петрович в учительской пытается объяснить Нелли Ледневой, что та зря в него влюбилась. Дескать, он и ростом не вышел, и нос у него утиный. А она, вместо того чтобы согласиться с учителем, наступает на него и в пылу страсти едва не берет на руки. "Леднева! Леднева!" — остужает пыл своей воспитанницы Нестор Петрович. В итоге они остаются всего лишь добрыми друзьями.

На следующий день на том же "Мосфильме" молодой режиссер Хасан Бакаев представлял худсовету актерские кинопробы на роли в мелодраме "Возле этих окон". Одной из претенденток на главную женскую роль — приемщицы портняжного ателье Нины Лагутиной — была исполнительница роли Полины в "Большой перемене" Наталья Гвоздикова. А ее возлюбленного в "Окнах" — киномеханика Михаила Анохина — должен был играть Евгений Жариков. Стоит отметить, что на тот момент никакой взаимной симпатии друг к другу между ними не было и будущей свадьбой дело даже не пахло. Более того, во время кинопроб оба актера так невзлюбили друг друга, что едва не учинили скандал. Впрочем, послушаем рассказ одного из непосредственных участников этой истории — Н. Гвоздиковой:

"В тот день я безумно опаздывала на пробы. Как метеор лечу по длинным коридорам студии, стремительно врываюсь в комнату — щеки порозовели от мороза, волосы растрепались, глаза горят. Прямо скажем, выгляжу далеко не как кинозвезда.

А вот Женя как раз был безупречен! Придраться абсолютно не к чему. А так хотелось! Аккуратно причесанный, в отлично сшитом замшевом пиджаке с заморскими пуговицами, в светло-коричневых брюках, модных ботиночках. Жариков сидел в комнате один, на коленях лежал сценарий. Когда я, запыхавшись, влетела, он искоса посмотрел на меня, и в его взгляде я явственно прочитала укор: "Кто такая? Как посмела опоздать?" Ему, звезде, пришлось ждать меня целых пятнадцать минут! Я, не обращая внимания, стала снимать шубу, естественно, полагая, что он поможет. Не тут-то было. Женя продолжал невозмутимо сидеть.

Мы начали вместе читать сценарий, незаметно разглядывая друг друга. Я, конечно, понимала, что виновата, но от этого мне еще больше хотелось его задеть. И принялась капризничать: заявила, что у меня очень мало времени, потом потребовала личную машину — словом, выдвигала условия как настоящая звезда. Жариков, не выдержав подобной наглости, разозлился и захлопнул сценарий.

Когда в очередной раз мне позвонили со студии, я заявила, что сниматься с Жариковым не буду — с кем угодно, только не с ним! Неприятное впечатление от первой встречи настолько врезалось в память, что невозможно было представить нас играющими в одном фильме. Женю пробовали с другой актрисой, но режиссер остался ею недоволен: "Наташа, придется сниматься!"

Отмечу, что на пробах 16 февраля худсовет утвердил именно Гвоздикову, тем самым внеся существенную лепту в дело создания в отечественном кинематографе новой звездной пары. Впрочем, не будем забегать вперед.

Между тем в кинотеатрах столицы состоялось несколько премьер: 5 февраля на широкий экран вышел фильм Андрея Тарковского "Солярис" с участием Натальи Бондарчук, Донатаса Баниониса и др.; 13-го — режиссерский дебют Михаила Ульянова "Самый последний день", в котором дебютант сыграл и главную роль — участкового милиционера Ковалева; 12-го — фильм про шпионов "Пятьдесят на пятьдесят" Александра Файнциммера с участием Василия Ланового, Ирины Скобцевой и др.

Кино на ТВ было представлено следующими лентами: "Его зовут Сухэ-Батор" (3-го), "Анна Каренина" (3-4-го), "Ожерелье для моей любимой" (4-го), "Над всей Испанией безоблачное небо" (премьера т/ф, ГДР, 5-7-го), "Дело было в Пенькове" (6-го), "Дикий мед" (7-го), "Неподсуден", "Оптимистическая трагедия" (10-го), "Дети капитана Гранта" (11-го), "Смертный враг" (впервые на ТВ 12-го) и др.

Из театральных премьер назову одну: 4-го в ЦТСА — "Весенний день 30 апреля".

Эстрадные представления: 4-го в ЦДКЖ — Екатерина Шаврина и Михаил Котляр; 9-го в "Октябре" — Нина Пантелеева; 10-11-го там же — эстрадный оркестр под управлением A. Кролла, в котором солируют Юрий Антонов, Елена и Татьяна Зайцевы и др.; 11-го в Концертном зале имени Чайковского — Муслим Магомаев; 12-го в Театре миниатюр в Каретном ряду свои стихи читает Эдуард Асадов.

Из новинок "Мелодии" выделю миньон ВИА "Самоцветы", на котором звучали песни: "Увезу тебя я в тундру" (М. Фрадкин — М. Пляцковский), "Школьный бал" (С. Дьячков — П. Леонидов), "Верба" (Э. Ханок — Ю. Рыбчинский), "Добрые приметы" (М. Фрадкин — Е. Долматовский).

16 февраля известный кинорежиссер Владимир Мотыль (один из авторов кинохита "Белое солнце пустыни") приступил к режиссерской разработке сценария "Звезда пленительного счастья". К этому фильму Мотыль шел с огромными трудностями (впрочем, так было со всеми его работами). Достаточно сказать, что первоначально он собирался осуществить постановку фильма на "Мосфильме", почти заключил договор, но в самый последний момент получил увесистую оплеуху в виде отказа — на столичной киностудии побоялись, что главный идеолог страны Михаил Суслов найдет в ленте аналогии с современностью, в частности с диссидентским движением. Тогда Мотыль отправился на "Ленфильм", в его 3-е объединение. Оно считалось самым либеральным на студии, и случай с Мотылем это лишний раз подтвердил — его заявку приняли к постановке. Далее послушаем рассказ самого B. Мотыля: