И тут взрывается Давид и обвиняет хозяев в том, что они напоили Высоцкого. Ой, как это было несправедливо! Добрые хорошие люди удивились: за что? Никто никого не поил! Все было более чем демократично. Да и, насколько мне помнится, Володя на сей раз пил совсем немного… Последние картины этого вечера из моей памяти выпали напрочь…»

13 апреля, после месячного перерыва, «снялся с якоря» генсек ЦК КПСС Леонид Брежнев — на этот раз он отправился в Харьков, чтобы вручить ордена Ленина Харьковской области и тамошнему тракторному заводу. Затем Брежнев едет в Ульяновск, где накануне 100-летия В. Ленина открылся мемориал вождю мирового пролетариата.

Продолжает лихорадить город Луганск, где, как мы помним, в конце марта объявился насильник. За истекшие недели милиция тщетно пыталась напасть на его след, он же, как бы издеваясь над потугами сыщиков, продолжал вершить свои черные дела. В начале апреля он совершил еще три нападения, действуя по прежнему сценарию: угрожал жертве ножом, душил, требовал деньги, говорил, что они проиграны в карты. Все три преступления были совершены в одном районе — Жовтневом.

Однако 14 апреля город потрясла страшная весть: насильник пролил первую кровь. Это произошло на Парковой улице, где в недостроенной трансформаторной будке был обнаружен труп 17-летней Тамары М., которая возвращалась из вечернего института, но до дома так и не дошла. Все признаки указывали на то, что девушка сначала была изнасилована, а затем задушена руками. Рядом с трупом сыщики нашли несколько важных улик: кусок вафельного полотенца с пятнами буроватого цвета и два отрезка голубой тесьмы, на которых имелись узлы с петлей. Позднее эксперты установят, что полотенце было использовано как кляп, а тесьма служила вместо веревки, которой преступник связывал жертве руки.

В тот же день в городском УВД было созвано совещание, на котором решался вопрос — как найти и обезвредить преступника, который теперь, после убийства, уже ни перед чем не остановится. Учитывая серьезность преступлений, было принято решение о проведении специальной операции по поимке маньяка большими, чем это было на первоначальном этапе, силами. Теперь ежедневно в розыске преступника участвовали около 500 милиционеров и 400 дружинников. И хотя получить быстрый результат не удалось, однако маньяк на какое-то время затих.

Продолжается пребывание Владимира Высоцкого в Ереване. После его концертов в клубе КГБ на самый верх — в ЦК КП Армении — была отправлена депеша, в которой указывалось, что Высоцкий поет антисоветские песни, да еще пьет водку прямо на сцене. После этого родственникам Давида Карапетяна настоятельно порекомендовали отправить гостей первым же самолетом обратно в Москву. И те попытались это сделать. Но в Давиде взыграло самолюбие: дескать, никто не имеет никакого права заставлять его и Высоцкого уезжать из Еревана. Мол, сколько хотим, столько и будем здесь находиться. В результате они прожили в Ереване еще несколько дней, каждый день навещая все новые и новые дома. Например, в один из таких дней они побывали в гостях у тренера «Арарата» Александра Пономарева. Там Высоцкий начал свой домашний концерт словами: «Посвящаю эту песню кумиру моей юности Александру Пономареву». (Пономарев в 1941–1950 годах играл в столичном «Торпедо», был капитаном команды.)

Однако то, что не смогли сделать «верха», доделала водка. Высоцкий все чаще и чаще бывал не в форме, что для Еревана было событием экстраординарным (это была единственная в СССР республика, где не было вытрезвителей!). Однажды Высоцкого так развезло в такси, что таксист потребовал немедленно вывести его из машины. И только когда Карапетян уточнил, кем является этот пассажир, водитель смилостивился и довез пассажиров до нужного дома. Но обстановка накалялась, и столичным гостям пришлось закругляться со своим визитом. Однако улетали они тоже не без приключений.

Когда друзья приехали в аэропорт, оказалось, что билетов на ближайший рейс уже нет. Тогда Высоцкий отправился прямиком к командиру экипажа и попросил захватить их в Москву. Но пилот не оказался почитателем его творчества и отказал, мотивируя тем, что самолет перегружен. По счастью, другой член экипажа оказался фанатом Высоцкого и стал чуть ли не с пеной у рта доказывать командиру, что тот глубоко не прав. «Да это же Высоцкий! Понимаете — Высоцкий!» — возмущался второй пилот, размахивая руками. В итоге он так допек командира, что тот сдался: мол, черт с ними, пусть садятся!

Примерно в эти же дни в Нарву, для завершения съемок фильма «Король Лир», выехал Григорий Козинцев. Тогда же он получает письмо от Шостаковича из Кургана, в котором тот сообщает, что из-за лечения не имеет никакой возможности писать музыку к картине. Он пишет: «Еще раз советую Вам подумать о том, чтобы заменить меня». Однако Козинцеву даже в голову не приходит поступить подобным образом — музыку к своему фильму он связывает только с именем Шостаковича и ни с кем другим. Он согласен ждать выписки композитора сколько потребуется.

В те дни на киностудиях страны, кроме «Короля Лира», снимается множество фильмов. О некоторых я уже упоминал, теперь расскажу о других. В Ленинграде Михаил Богин снимает картину «Про любовь» с Викторией Федоровой и Олегом Янковским в главных ролях. В. Федорова вспоминает:

«В новом фильме Миши Богина я исполняла роль женщины-скульптора, которая не желает поступаться своими идеалами и играть роль любящей жены и матери, отведенную женщинам той поры.

Казалось бы, Надиному (тогдашняя свекровь актрисы. — Ф. Р.) самолюбию должно было льстить, что ее невестка — киноактриса, которой предсказывают блестящее будущее. Но, по-моему, она считала, что я использую свою работу лишь как предлог для того, чтобы уклониться от исполнения супружеских обязанностей. И хотя дальше ворот путь на студию был для нее закрыт, она по-прежнему шла следом за мной по улицам и подслушивала мои телефонные переговоры…

Но даже не принимая в расчет Надю, моя жизнь с Сергеем как-то не складывалась. Он работал над диссертацией и не очень был склонен выходить вечерами из дому. А уж если мы и шли куда-нибудь в гости, то непременно к его друзьям. Я понимала Сергея, да и друзья его были со мной предельно вежливы и дружелюбны, но нам не о чем было друг с другом разговаривать. Я ничего не смыслила в научных проблемах, которые их занимали, а потому лишь улыбалась, произнося время от времени ничего не значащие фразы…

И все же самой большой проблемой было постоянное вмешательство Нади в наши дела. После одного особенно неприятного эпизода, связанного со слежкой за мной, она избрала новую тактику. Теперь она взяла на вооружение тему детей. Каждый вечер за ужином она подводила разговор к нашему будущему ребенку. Почему мы не заводим ребенка? Сергею нужно стать отцом, пока он еще молод. Что за будущее ждет нас и ради чего мы работаем, если не ради ребенка? И хотя я в довольно резких выражениях объяснила ей, что еще не готова стать матерью, а Сергей меня поддержал, Надя продолжала свою широкую агитационную кампанию в пользу будущего внука…»

Другая известная киноактриса — Наталья Фатеева — в эти же дни находилась в румынском городе Констанце, на съемках фильма «Песни моря» (съемки там начались 8 апреля).

Ее партнером в картине был популярный певец Дан Спатару, который слыл отъявленным сердцеедом. Заполучив себе в партнершу самую красивую актрису советского кинематографа, он, естественно, не мог остаться безучастным к ее красоте. В итоге, как мы помним, между ними вспыхнул роман. Его свидетелем вне съемочной площадки стал автор песен к фильму поэт Роберт Рождественский, который затем и привез эту новость в Москву. После этого по столице стала гулять шутка: мол, космонавту Борису Егорову, мужу Фатеевой, теперь в космос больше не полететь — рога в космический корабль не влезут.

Между тем съемки в Констанце шли не очень гладко — нормальному ритму работы мешала дождливая погода, и снимать удавалось только в редкие минуты просветления. Тогда и были отсняты эпизоды из начала фильма: герой Спатару, впервые увидев героиню Фатеевой в порту, влюбляется в нее с первого взгляда и посвящает ей песню. Та, отвечая ему взаимностью, исполняет свою арию. Затем они уже вдвоем лихо отплясывают под песню «Ты, я и мой зонтик». В эти же дни будет отснят и другой музыкальный номер, где Дан Спатару исполняет под окном возлюбленной песню «Пой, гитара». Когда фильм выйдет на экран, она мгновенно станет шлягером: «От зари до зари» распевала вся страна.