"Работать с Далем было трудно: в то время он пил и пил очень много, можно сказать безбожно. Представьте, мы назначаем режимные съемки в 5 утра, а Даль уже в это время приходит на площадку с песней. Я спрашиваю: "Когда он успел?" А мне отвечают: "Он даже не ложился". Когда Даль не пил, он был прекрасный человек, тонкий, чувствующий, а когда пил, становился невменяемым. Невозможно было с ним разговаривать…"

Тем временем во второй половине марта наконец-то начались спасательные работы на подводной лодке "К-19". Сначала вертолетчики эвакуировали около сорока человек, затем спасательный буксир подобрал еще нескольких. Однако до моряков, закрытых в злополучном 10-м отсеке, добраться тогда так и не удалось — в 9-м отсеке был слишком высок уровень концентрации угарного газа. Но пленники чувствовали себя гораздо увереннее, зная, что помощь к ним уже идет. Ведь все эти дни они находились в темном отсеке, без связи (телефон перестал работать через пару дней после пожара) и пищи. Единственными развлечениями были: протирка досуха покрытых слоем влаги металлических частей, травля анекдотов.

17 марта в Москве, в Центральном Доме работников искусств, состоялся творческий вечер Людмилы Гурченко. Про это мероприятие можно было бы не упоминать, если бы не одно "но" — оно было первым после долгих лет забвения, которые обрушились на эту популярную актрису. Ворвавшись на звездный Олимп в 56-м после дебюта в "Карнавальной ночи", Гурченко затем попала в полосу невезения, превратившись в актрису "одной роли". Несмотря на то, что и в 60-е она много снималась, в длинной череде ролей не было ни одной, которая могла бы сравниться с той, дебютной. И только в начале 70-х в творческой карьере актрисы наступило "второе дыхание", когда и зрители, и критика вновь вспомнили о ней. Вечер в ЦДРИ был из этого ряда: им актриса хотела напомнить о себе столичному зрителю, дать ему веский повод перестать воспринимать ее как актрису "второго сорта". На него Гурченко пригласила нескольких известных коллег, присутствие которых должно было привлечь дополнительное число зрителей. Однако большинство из этих деятелей на вечер так и не пришли, а причины у каждого были свои: кто-то сослался на плохое самочувствие, у кого-то именно в этот вечер был спектакль в театре, кто-то уехал с гастролями в другой город. В итоге пришли только двое. Далее послушаем саму виновницу торжества — Л. Гурченко:

"Треть вечера в зале был "лед". "Карнавальная ночь" прошла при гробовом молчании. Смеялись только на экране. Это жутко! Но без "Карнавальной ночи" нельзя!

Потеплело, когда после фрагмента из "Рабочего поселка" я сыграла сцену из мюзикла "Целуй меня, Кэт", где мои куплеты заканчиваются эксцентрическим танцем. Это соединение двух полярных жанров, видимо, понравилось публике. Она поблагодарила сдержанными аплодисментами. После фрагмента из нового фильма "Тень", где я в роли придворной актрисы Юлии Джулии, в зале уже было теплее. А когда на экране прошли сцена Юлии Джулии и министра финансов, роль которого исполнял 3. Гердт, в зале появился интерес, и вечер пошел "набирать"…

В конце программы я пела. Пела знакомые и незнакомые песни, пела свои песни. И даже "Песенку о хорошем настроении" уже приняли. Но наибольший успех вызвала "Маленькая балерина" Вертинского. Я ее сделала по-своему. После песни — секунда молчания — и горячий прием. За смелость, наверное…

Уже закончилась программа, уже много раз я уходила за кулисы и опять выходила на сцену. Но в зале еще и еще чего-то от меня ждали…

Я подошла опять к микрофону.

— Спасибо. Я счастлива. Здесь, в зале, сидят мои родители. — Все зашевелились, а папа, слегка приподнявшись, поклонился; мама втянула голову в плечи. — Я хочу для них исполнить песню, романс их молодости — "Осень".

Давид Ашкенази начал вступление. (Как мы помним, Ашкенази был аккомпаниатором Шульженко, и та, узнав, что он "изменил" ей с Гурченко, примет решение расстаться с ним. — Ф. Р.) Я смотрела в зал. Впервые мелькали два белых платка. Мама плакала вместе с папой.

— Ах ты, моя дочурочка! Якой же я радый, какой же я довольный твоим вечером… Усех уложила на лупаты! Правда, одним недовольный. Надо было на сцену и родителей вывесть — нас с Лелею — хай усе видять, хто тибя родив!.."

В эти же дни популярный клоун Леонид Енгибаров находился в Ереване. И там, в цирке, с ним произошел удивительный случай. Енгибаров пришел туда в качестве зрителя, причем сделал так, чтобы о его приходе знало как можно меньшее число людей: для этого он дождался, когда начнется представление, и пробрался в директорскую ложу после того, как в зале потушили свет. Однако его уловка не помогла. Кто-то из актеров узнал о его присутствии, и вскоре уже весь коллектив был оповещен об этом. Поэтому каждый из вновь выходящих на арену артистов считал своим долгом сделать приветственный жест в сторону директорской ложи. Это не укрылось и от зрителей, они стали шептаться между собой и все чаще оглядываться в сторону ложи. В конце концов инспектору манежа не оставалось ничего иного, как прервать представление и объявить на весь манеж: "Дорогие друзья! Сегодня на нашем представлении присутствует клоун Леонид Енгибаров!" Не успело стихнуть эхо этих слов под сводами цирка, как весь зал в едином порыве поднялся со своих мест и разразился оглушительными аплодисментами.

Артист был крайне смущен таким вниманием к своей персоне, но ничего поделать с этим уже не мог. Пришлось ему встать и выйти из темного угла на свет. Зрители продолжали горячо аплодировать, он пытался движением рук их унять, но у него, естественно, ничего не получилось. И тогда он, в благодарность за такую любовь, на ходу придумал пантомиму: раскрыв двумя руками свою грудную клетку, достал оттуда сердце, разрезал его на тысячи маленьких кусочков и бросил зрителям. Это было великолепное зрелище, достойное таланта прекрасного артиста.

18 марта началась последняя стадия спасательной операции на подлодке "К-19" — дошла очередь до двенадцати заложников из 10-го отсека. Сначала каждому из них по цепочке выдали дыхательный прибор, потом завязали глаза, поскольку все эти дни они находились в кромешной темноте. И только после этого спасатели повели их наверх. Позже моряки узнали, что весь 9-й отсек был завален грудами обгоревшего оборудования, среди которого лежали обугленные тела их товарищей (как мы помним, во время пожара погибли 28 моряков).

В операции по спасению "К-19" принимали участие более 30 кораблей советского ВМФ, которым помогали английские суда береговой охраны. Зарубежная пресса все эти дни трубила о происшествии на всех углах, наша же хранила гробовое молчание.

Капитан-лейтенант Борис Поляков, сумевший сохранить двенадцать человеческих жизней, был представлен к званию Героя Советского Союза. Однако в какой-то высокой канцелярии рука бюрократа вписала в наградной лист другую награду — орден Красной Звезды.

20 марта на "Мосфильме" состоялся художественный совет, который утвердил очередных исполнителей на роли в комедии "Большая перемена": Григорий Ганжа — Александр Збруев, Геннадий Ляпишев — Виктор Проскурин. Незадолго до этого благополучно разрешилась ситуация с исполнителем на центральную роль — Нестора Петровича. Как мы помним, она была предложена Михаилу Кононову, но он какое-то время раздумывал, соглашаться или нет. Пока он думал, всю первую половину марта Коренев пробовал и других исполнителей — например, 6 марта состоялась кинопроба, на которой эту роль на себя "примерял" Константин Райкин, 9 марта — Евгений Карельских. Но в итоге Кононов все-таки дал свое согласие, и проблема благополучно разрешилась. На роль его возлюбленной была утверждена тогда мало кому известная актриса Наталья Гвоздикова.

22 марта в Москве состоялся футбольный матч на Кубок обладателей Кубков между столичным "Динамо" и югославской командой "Црвена звезда". Игра закончилась вничью 1:1, что было на руку динамовцам, которые получили возможность продолжить свой путь в Кубке дальше.