В этот же день Владимир Высоцкий, Валерий Золотухин и Вениамин Смехов были на "Мосфильме", где смотрели только что отснятый материал фильма Владимира Назарова "Пропажа свидетеля" (продолжение похождений таежного участкового Сережкина, начатых фильмом "Хозяин тайги"). Высоцкому материал не понравился. Своим неудовольствием от увиденного он поделился с Золотухиным — исполнителем роли Сережкина: "Ты ничего не сделал нового в роли, ты не придумал никакой новой краски. Все на том же уровне — не хуже, я уверяю тебя, но повтор старого — это уже само по себе шаг назад… Ты не стал хуже играть своего милиционера, ты такой же, и видно, что работает хороший артист, но этого мало… теперь. По поводу леса, рыбы ты играешь просто какое-то раздражение, а это глубочайшая боль, старая, не первый раз он видит это, а ты кричишь этаким петухом…"

Тогда же в одном из павильонов "Мосфильма" Эдмонд Кеосаян проводил досъемку ряда эпизодов фильма "Корона Российской империи". В частности, снимали эпизод драки на Эйфелевой башне. Последнюю соорудили из досок и фанеры, что станет одним из "ляпов" фильма: на экране будет видно, как "железная" вроде бы башня будет ходить ходуном.

И еще одно событие произошло в тот же день: Мстислав Ростропович вернулся на родину из зарубежной концертной поездки во Францию и был вынужден пройти неприятную процедуру — его подвергли унизительному обыску на пограничном пункте в Бресте. Обыск производили два сотрудника, один из которых, в форме работника таможни, только вынимал из чемоданов все, что там находилось, а другой работник, в военной форме, знающий иностранные языки, тщательно прочитывал каждый клочок бумаги, каждую строчку записок или писем, найденных у Ростроповича в чемоданах. Были чуть ли не по листочкам проверены ноты музыканта, программы концертов, скрупулезно просмотрены рецензии на его концерты. Ростроповича даже попросили открыть виолончельный футляр, видимо, подозревая, что там он может провести какую-нибудь антисоветскую литературу или порнографию. Короче, было прочитано и просмотрено все, однако результат обыска был нулевой — ничего крамольного найдено не было. Но, судя по всему, таможенники и не надеялись найти у музыканта что-то недозволенное, и цель у них была одна — унизить Ростроповича. Дело в том, что вот уже полтора месяца как на Западе продолжалась шумиха вокруг его письма в защиту Солженицына, что чрезвычайно раздражало советские власти. Вот они и решили "указать музыканту его место", подвергнув унизительному обыску на таможне. И они добились своего. Ростропович был настолько возмущен этим, что на следующий день сел за письмо в центральные газеты, где писал: "После полутора месяцев концертов за рубежом первое, чем я был встречен на Родине, — это был обыск. Я глубоко подавлен и возмущен".

Ни одна из центральных газет это письмо, естественно, не опубликовала.

В тот самый день, когда Ростропович корпел над своим письмом, в Ленинграде закончился суд над группой лиц, которые в июне этого года хотели захватить служебный самолет 1-го секретаря Ленинградского обкома КПСС Толстикова и сбежать на нем в Швецию. По делу проходили 11 человек. Девять из них получили тюремные сроки от 6 до 15 лет, а двое зачинщиков — Марк Дымшиц и Эдуард Кузнецов — были приговорены к смертной казни. Даже видавшие виды юристы были поражены столь суровым приговором: ведь злоумышленники самолет так и не угнали, да и человеческих жертв при совершении преступления не было. Однако мнение общественности власть не интересовало, ей важно было другое: раз и навсегда дать понять потенциальным воздушным пиратам, что отныне с ними церемониться не будут.

24 декабря в Москве, на 83-м году жизни скончался видный государственный и партийный деятель, бывший член Политбюро (Президиума ЦК) Николай Шверник. В свое время (в конце 50-х), когда Шверник был назначен председателем КПК, его имя заставляло дрожать многих партийных казнокрадов. Но при Брежневе Шверника отправили на пенсию, и он тихо доживал свой век на подмосковной даче. Однако за былые заслуги перед партией Шверник удостоился почести быть похороненным в Кремлевской стене.

В пятницу, 25 декабря, женился Геннадий Хазанов, который незадолго до этого — 1 декабря — справил свое 25-летие. Со своей невестой Златой Эльбаум он познакомился в конце 60-х в театральной студии МГУ "Наш дом". Серьезные отношения начались у них. в октябре прошлого года, а через год с небольшим они решили пожениться. Причем это событие могло произойти и раньше, однако Хазанов, работая в должности конферансье в оркестре Леонида Утесова, никак не мог выкроить время для того, чтобы "окольцеваться" — гастроли, понимаешь. Наконец свободное "окошко" в его графике выпало на пятницу, 25 декабря, и молодые решили им воспользоваться.

В тот день на дворе стоял сильный мороз, и молодые здорово продрогли, пока ловили на улице попутку, чтобы на ней примчаться в загс на Ленинском проспекте. Наконец жениху удалось поймать какой-то "рафик", который привез их в загс аккурат за несколько минут до начала церемонии. Чуть позже туда же подъехал и свидетель со стороны жениха — сам Леонид Утесов. И тут же привлек пристальное внимание всех, кто в тот час находился в загсе, включая и регистраторшу.

Церемония началась без опоздания и длилась несколько минут. На женихе был надет один из лучших его концертных костюмов, на невесте — оранжевое платье с белой вставочкой за 64 рубля, купленное незадолго до этого в одном из столичных универмагов, и белые туфли. После регистрации молодожены отправились праздновать в ресторан ЦДРИ.

Вспоминает 3. Эльбаум: "Нам разрешили кое-что принести с собой — эклеры, фаршированную рыбу. А в ресторанном меню мы заказали рублей на 300 паштеты, местные пирожки и рулеты. Все было очень красиво и вкусно. Но мне, честно говоря, от волнения тогда совсем не до меню было. После ресторана мы собрались ехать в двухкомнатную квартиру, которую тогда снимали. Но наш друг, замечательный саксофонист из оркестра Утесова Александр Ривчун, сказал: "Нет, вы поедете спать ко мне". Оказывается, они подготовили к нашей первой брачной ночи настоящую большую кровать, какие сейчас можно встретить только в отеле. Застелили ее белым кружевным бельем…"

26 декабря сенсационная весть пришла из Днепропетровска. Там, на Кубке СССР по тяжелой атлетике, штангист Василий Алексеев установил новый рекорд — набрал в сумме троеборья 625 очков. Теперь мировой рекорд в толчке равнялся 229,5 килограмма.

В эти же дни конца декабря в эстрадном мире произошло событие, на которое поначалу мало кто обратил внимание. В популярной телепередаче "Терем-теремок" (премьера ее состоялась в январе этого года) дебютировал новый эстрадный дуэт, состоящий из двух колоритных старушек — Вероники Маврикиевны и Авдотьи Никитичны. Под этими масками скрывались два пока еще мало кому известных артиста — Вадим Тонкое и Борис Владимиров, которым вскоре благодаря своим "старушкам" предстоит стать звездами всесоюзной величины. Между тем "отцом" этого дуэта был основатель и бессменный ведущий "Терема-теремка" (в передаче он носил звание Домового) Александр Ширвиндт. Это он вспомнил, что оба артиста иногда изображали на сцене старух (Владимиров в конце 50-х читал рассказ Ардова "Старушка на футболе", а Тонкое в середине 60-х, играя в театре "Комсомольский патруль", изображал пенсионерку Веронику Маврикиевну Тройскую), и предложил им тряхнуть стариной и объединиться. Актеры согласились. Так на свет появился дуэт двух забавных старух.

Страна тем временем готовилась к встрече Нового года. В той же Москве во всех районах открыты елочные базары, прилавки в магазинах ломятся от новогодних игрушек. Продуктовые прилавки тоже не пустуют, но за деликатесами (сервелатом, икрой, балыком и т. д.) выстраиваются такие очереди, что не каждому покупателю удается урвать заветное лакомство. Но все равно у большинства на душе радостно, ведь Новый год — самый любимый народом праздник.