— Знаешь ли, за все годы моей работы я впервые сталкиваюсь с новым рестораном, который не исчез к чертовой бабушке в первые три месяца своего существования! — Мартин грубо расхохотался и глянул на Джима, ожидая, что тот присоединится к нему.
Джим натянуто улыбнулся. Они с Ангусом добились такой прибыльности своим кровавым потом. Брайан просто рыдал, когда узнал о том, на каких условиях они заключили договора с пивоваренными компаниями, не говоря уже о прочих поставщиках.
Брайан постоянно звонил из Лас-Пальмас. По ночам, чтобы не слышал Луис. Он тосковал по Лондону. Он скучал по пабу. Шепотом, заливаясь слезами, проговорил он с Ангусом полчаса, а потом признался, что ему не хватает Безумного Сэма. В этот момент, к радости Ангуса, вошел Луис, и разговор пришлось внезапно прервать.
— Ну что ж, парнишка Джим! Как же ты этого добился? Я просто поражен! — говорил Мартин, поворачивая кресло туда-сюда.
Джим прекрасно понимал, что ему крутиться в кресле не положено по статусу, и еще более четко он осознавал, что всякое панибратство в компании «Оверворлд» служило только прикрытием для каких-нибудь гадостей. Кроме того, он, как обычно, сомневался, насколько требуется излагать всю правду и будет ли это вообще уместно.
— Ну, — осторожно заговорил он, — при оформлении интерьера мы остановились на недорогом и эффективном решении, для чего привлекли дизайнера, с которым мне уже случалось раньше сотрудничать, кроме того, я поговорил с агентами по недвижимости в этом районе по поводу квартир на втором этаже, так что после того, как мы оформим страховку и все прочие документы, мы, как мне кажется, сможем получать прибыль…
— Ох, позволь тебя на этом прервать — остановись! — о’кей? Ты снова за свое, Джим. Количество голубиных какашек на одну тротуарную плитку, да? Да? — Мартин тряхнул головой и потер живот. В конце концов, это был тот час, когда он, скрываясь от всех, вкушал ланч. — Я и представить себе не мог, что тебе удастся такое дело, — ну, это говорит только о том, что и мне стоит еще кой-чему поучиться. Ну а ты так здорово справляешься с этим непростым делом, что мы с Кайлом хотим тебе подбросить еще денег, чтобы ты мог сделать там еще какие-нибудь усовершенствования.
За спиной у Мартина висел большой кусок отполированного металла, который был куплен за приличную сумму на выставке работ выпускников Школы Искусств Челси. (Максимально стильно при минимальных затратах, кроме того, Джим не сомневался, что этот шедевр приносил максимально возможную прибыль.) Любой человек, пришедший побеседовать с Мартином в его кабинете, садился за стол неправильной формы — очевидно, рассчитанной по системе фен-шуй и тут же терял всякое присутствие духа, поскольку четко, как на экране телевизора, видел за спиной у Мартина свое собственное лицо. Каждый раз, отправляясь в этот кабинет, Джим внушал себе, что будет, глядя на свое отражение, стараться, чтобы на лице у него сохранялось суровое, непреклонное выражение, как бы говорящее: «Ну, чем же ты меня порадуешь, толстячок!», но Мартину всегда удавалось настолько увести разговор в сторону от того, что Джим для себя наметил, что в куске металла отражались только изумленные глаза и кроличье выражение лица Джима.
Сегодняшняя встреча не была исключением.
— Еще денег? — с трудом проговорил он. — Но…
— Да, знаешь ли, — беспечно продолжал Мартин. — Кайл сказал, что он на днях заходил к вам с Катрионой…
— Неужели?
— Интерьер ему очень понравился, но он думает, что стоило бы поработать над картой вин, а? Вложить средства в винный погреб?
— Хм, у нас, честно говоря, заведение в основном пивное. В этом районе спрос на вина очень низок… — начал Джим, думая о предложенной Ангусом карте вин. «И никаких вин дороже двадцати пяти фунтов», сказал тот. Планы Ангуса чаще всего основывались на том, сколько он бы сам стал платить в заведении такого рода. («„Шато Петрю“? Э… нет». «Семнадцать фунтов за спагетти с кальмаром? Э… нет». «Туалеты в стиле унисекс? Э… нет». И т. д., и т. д., и т. д. Ангус невероятным, для юриста, образом уклонялся от дальнейших переговоров на такие темы.) А большинство постоянных посетителей не признавали никаких напитков дороже, чем по два фунта за кружку.
— Ну, это тебе решать, парнишка Джим, но я уже оформил перевод денежных средств. Будем тратить деньги, чтобы зарабатывать деньги, как говаривала моя жена. — Мартин помрачнел. — Или просто получать деньги.
— Да, ну это замечательно! — сказал Джим, понимая, что рабочая часть беседы закончена, а сейчас начнутся предостережения по поводу семейной жизни. — Э-э, ну я тогда оставляю вам эспрессо. — Он указал на маленькую чашку кофе, из которой на стол сочилась дегтярного цвета жидкость.
— Спасибо, приятель! — машинально ответил Мартин.
Айона с силой рванула тяжелую дверь люка, ведущего в винный погреб, и крикнула: «Ангус, тебе звонит Джим!» Внизу Ангус ремонтировал кран для минеральной воды. Рано утром Айона стала наполнять стеклянные бутылки (это можно было делать даже тогда, когда она не совсем продрала глаза) и при этом так внимательно прислушивалась к доносившимся по вентиляционной системе разговорам Тамары с Габриэлом, что только после третьей бутылки заметила: ее содержимое больше походило на кока-колу, чем на свежую минеральную воду из графства Кент.
В порядке исключения Габриэл и Тамара отвлеклись от обсуждения того, что делать с зеленеющими от хлорки мелироваными прядями (вот и еще один общий интерес вселенской важности), и наконец Айона заставила себя оторваться от увлекательного рассказа Тамары о том, насколько у Мэри повреждена аура, и поднялась наверх, чтобы сообщить о проблемах с минералкой, — как раз в тот самый момент Ангус в полуобморочном состоянии выслушивал рассказ Безумного Сэма о том, как надули его золовку при удалении аппендицита («И, верите или нет, оказалось, что аппендикс, который ей положили в баночку, чтобы она могла показать его дома, оказался вовсе не ее!»), так что он был очень рад возможности удалиться.
Повезло, правда, только Ангусу. С ликующим видом он предоставил ей возможность слушать Сэма и протирать стаканы, а сам смылся в погреб. С тех пор он так там и оставался; Айона осталась в баре. На своем месте остался и Сэм.
— Ангус! К телефону! — снова прокричала она. Должно быть, Габриэл и Тамара уже закрыли обсуждение Мэри и перешли к чему-то столь любопытному, что Ангус слушает и не может оторваться. Может, по-честному стоит сказать Рику или Марку, какая в погребе слышимость…
— То есть я сразу понял, что это не ее, с первого взгляда понял и сказал, чтобы она шла к юристу. К такому, как показывают в перерывах между показом «Триша». Налей еще пинту, милочка Айона.
Айона про себя подумала, что просто невероятно, с учетом того, какое время он посвящает местному пабу, что Сэм находит время смотреть телевизор, но вслух ничего не сказала, кивнула, указав на телефонную трубку у себя в руке, и улыбнулась. Не стоит ввязываться в дискуссию с Сэмом — может плохо кончиться.
— Его придется подождать, Джим, — сказала она в трубку, скорее не для того, чтобы поговорить с Джимом самой, а чтобы дать Сэму понять, что не может участвовать в обсуждении.
— Вы получили травму на работе? Вы упали с лестницы? — сказал Сэм, подражая ролику, в котором рекламировались услуги юристов, скорчив серьезную «юридическую» физиономию.
— Там что, Сэм рассказывает замечательные случаи из жизни? — спросил Джим. Говорил он беззаботно, бодрее, чем в последнее время. Айона подумала, вызвано ли это тем, что он наконец смирился с всецелой поглощенностью Тамары одним лишь Принцем Пирогов и Тортов.
— Да.
— Вы поскользнулись на коврике в туалете? Вас раздражает жена?
Ангус взлетел по ступенькам, — из кармана у него торчали три отвертки, лицо исказила ярость.
— Нет, нет, нет, нет, нет. Мне некогда говорить с Джимом, — заявил он, отодвинув в сторону Айонину протянутую руку с трубкой.
