— Я тоже так подумала, — согласилась Вирджиния. — Но что же мне теперь делать? Я ведь и вправду хотела, чтобы Лизель составила компанию Крису, а теперь получается, что одного гостя не хватает!
— Отчаявшаяся сваха или отчаявшаяся хозяйка дома с широкими полномочиями — вы что предпочитаете? — шутливо спросил Ингрэм. — И все-таки как же теперь поступить? Здесь могут быть несколько вариантов: а) заставьте Лизель расколоться и рассказать, в чем дело; б) потом сделайте так, чтобы она все же пришла…
— Она не придет.
— Тогда: в) в данном конкретном случае вообще забудьте про нее и г) пригласите для молодого Белла какую-нибудь другую девушку. Разумеется, если только и он также не взбрыкнет и не отклонит ваше приглашение, — добавил Ингрэм.
— Пусть только попробует! — мрачно пригрозила Вирджиния. — Но какую же девушку мне пригласить, чтобы не показаться при этом бестактной — ведь вечеринка-то назначена на сегодня?
— Ну, если на то пошло, то у Клайнхертов есть довольно миловидная дочь Грета лет восемнадцати или что-то около того. Ее английский, конечно, слабоват, зато во всем остальном девица очень даже хороша, чтобы заставить нашу Лизель как следует поревновать, если, конечно, мы не ошибаемся и здесь в самом деле замешаны дела сердечные. Если хотите, я сам им позвоню и объясню все от вашего имени? — предложил Ингрэм и, к явному облегчению Вирджинии, так и сделал.
По-прежнему пребывая в некотором смятении, она все же не стала повторно звонить Лизель. В самом деле, если сегодня вечером Крис не выкажет удивления или замешательства по поводу отсутствия подруги, сразу станет ясно, что они поссорились и избегают общества друг друга.
Первыми прибыли Клайнхерты в сопровождении своей застенчивой и действительно очаровательной Греты. Ирма приехала одна; затем подкатили Пол и Крис, причем последний ничем не проявил возможного разочарования по поводу отсутствия Лизель.
Вечер удался на славу. Ханнхен суетилась над едой, а продемонстрированные Альбрехтом манеры дворецкого были поистине безупречны. Клайнхерты оказались весьма милой парой, Пол и Крис держались непринужденно и естественно, Ингрэм играл роль гостеприимного хозяина, а Ирма покоряла всех своей искрящейся красотой.
Вирджиния лишь с некоторым трудом улучила минутку, чтобы переговорить с Полом относительно размолвки Лизель с Крисом. Тот подтвердил ее предположение, однако не смог сказать чего-то более конкретного насчет возможной причины ссоры. По его словам, молодые уже несколько дней не виделись друг с другом, а когда он спросил Криса о причине подобного поведения, тот лишь пожал плечами и отделался уклончивым «а, так, ничего особенного».
Первыми вечеринку покинули, как и прибыли на нее, Клайнхерты, Остальные немного еще побыли, но потом также стали собираться, причём почти все разом.
Вирджиния и Ингрэм вышли в холл проводить гостей. Когда Ингрэм подал Ирме ее меховой палантин, от ревнивого взгляда Вирджинии не ускользнуло то, сколь подчеркнуто интимно она коснулась его рук, заботливо укрывавших ее плечи. Пол и Крис поблагодарили хозяев за приятно проведенный вечер, похвалили его организаторов и направились к своей машине. Когда Ингрэм уже хотел было проводить Ирму до ее «фольксвагена», в доселе безмятежную обстановку вечера вторгся непонятный шум, донесшийся из удаленного и наиболее близкого к кухне угла холла, за которым последовали приглушенные возгласы: «Злая собака!» и «Упрямая!». Сразу после этого непослушный и упрямый — как его назвала Ханнхен — щенок вырвался из ее рук, юркнул между ногами Альбрехта, заскользил по натертому полу в направлении половика, где наконец остановился, опрокинувшись на спину и в сумбурном, типично щенячьем восторге задрав вверх все четыре лапы.
Следом за ним тут же кинулись смущенный Альбрехт и запыхавшаяся, не прекращавшая ворчать Ханнхен. Однако Дрозд, который определенно почувствовал близкую поимку, внезапно устремился в сторону балкона и в итоге забрался под столик с раздвижными ножками, притулившись поближе к Ирме, явно прельщенный зазывным блеском ее карих глаз.
Ирма, которая доселе явно неодобрительно относилась к щенкам младшей сестры, на сей раз отреагировала неожиданно. Она наклонилась и принялась щекотать подбородок собачонки, после чего снова распрямилась и обратилась к Ингрэму:
— Он говорит, что понимает — время позднее, пора ложиться спать, но ему не хочется уходить. Вместо этого он хочет прогуляться и приглашает нас составить ему компанию. Ну так как, пойдем? Думаю, это будет очень даже забавно.
Тут же последовал протест шокированной Ханнхен:
— Прогулка?! Фрейлейн, это в такое-то время? В темноте? По лесу? Нет! Нет! А ну пошли, мерзкий пес! Альбрехт, пошевели-ка немного свои старые кости и достань его из-под стола!
Однако Альбрехта уже опередил Ингрэм, склонившийся над щенком. Чуть поласкав его, он перевел взгляд на вечерние сандалии Ирмы, представлявшие из себя сплошное переплетение тоненьких ремешков.
— Ты это серьезно — бродить по лесу в таком наряде? — спросил он.
Ирма проследила за его взглядом.
— Нет, конечно. Я и ехала не в них — в машине у меня есть пара туфель на низком каблуке. Итак, я требую, чтобы ты сопровождал нас в нашей небольшой прогулке.
Ирма уже поблагодарила Вирджинию за вечер, а потому, одарив ее на прощанье холодной улыбкой, выпорхнула за порог, сообщив Ингрэму через плечо, что пойдет сменит обувь и будет ждать, когда он приведет Дрозда.
Отсутствовала эта троица — он, Ирма и щенок — довольно недолго. Менее чем через полчаса Вирджиния услышала, как они вернулись и отвели Дрозда на кухню. После этого в доме на некоторое время воцарилась тишина, тем более не раздалось ни звука, который бы свидетельствовал об отъезде «фольксвагена». Затем наконец внизу послышались какой-то шорох, хрипловатый смех Ирмы и хруст шагов по гравию, и Вирджиния, собиравшаяся уже было задернуть шторы в своей спальне, стала невольным свидетелем весьма живописной сцены, которую, как она позже призналась себе самой, вполне должна была ожидать.
Ну что ж, так ей и надо! Если бы в этот вечер она, следуя давно выработавшейся привычке, оставила шторы задернутыми, то тем самым избавила бы себя от зрелища, когда озаренные безжалостными лучами лунного света руки Ирмы сначала потянулись к плечам Ингрэма, а затем скользнули ему за голову, которую он склонил над ее лицом, и их губы сомкнулись в поцелуе.
А может, она специально дожидалась случая увидеть подобное? Ожидала этого, страшилась, и все же хотела увидеть — как какая-то шпионка? Впрочем, существовал и вполне конкретный ответ на этот вопрос, однако она не хотела признаваться в нем даже самой себе.
Два дня спустя от Пола и Криса был доставлен предназначавшийся Вирджинии букет цветов с приколотой к нему запиской. Позвонила и фрау Клайнхерт, пожелавшая сообщить, какое удовольствие доставил всем им этот вечер, каким очаровательным оказался молодой англичанин, Кристофер Белл, и как хочется Грете как можно скорее увидеться с ним снова. Может, им удастся уговорить его отправиться вместе с ними на уик-энд на их моторной лодке вверх по реке?
При этих словах Вирджиния вновь преисполнилась решимости разобраться, какая же кошка пробежала между Крисом и Лизель, и по возможности положить конец их размолвке.
Выслушав справедливый упрек Вирджинии в том, что она отказалась от приглашения на вечеринку из-за одной лишь ссоры с Крисом, девушка признала свою вину и заявила:
— Я прямо сказала ему, что до тех пор, пока он не возьмет свои слова обратно, я его даже видеть не желаю.
— О Лизель, — принялась увещевать ее Вирджиния, — рано или поздно влюбленные всегда говорят друг другу какие-то непродуманные, а то и просто обидные вещи, после чего считают себя слишком гордыми, чтобы извиниться за сказанное! Но надо же быть терпимее и уметь прощать.
— Я прямо сказала Крису, что он не имеет права верить в подобное или повторять что-то, что не может быть ничем иным, кроме как ложью. Чистейшие сплетни. — И неохотно добавила: — Про… Ингрэма, если хотите знать.
