Особенного внимания требовали обстоятельства на востоке, к которым Конрад последнее время относился несколько равнодушно. В Польше после смерти Болеслава господствовала анархия и снова укрепилось язычество. В Венгрии положение преемника Стефана Святого, его зятя Петра, было затруднительным, здесь христианство еще не пустило глубоких корней. Чешский князь Бржетислав, пылкий, способный и честолюбивый, воспользовался польской смутой. Он рассчитывал осуществить то, что на короткое время удалось могущественному Болеславу Храброму: основать великое и независимое славянское государство. В один поход, почти не встретив сопротивления, он завладел Краковом и Гнезно, причем из последнего города вывез драгоценную и важную добычу — останки святого Адальберта, перевезенные в столицу Чехии Прагу, которую Бржетислав хотел обратить в столицу своего великого государства. Он желал сойтись с Генрихом, думая обмануть его мнимой покорностью. Это ему не удалось, и началась война. Первый поход 1040 г. был неудачен, но тем победоноснее оказался второй 1041 г. У Праги соединились три немецкие армии. Бржетислав покорился. Он предстал перед королем в Регенсбурге, и Генрих выказал тут свой государственный ум: он принял от Бржетислава изъявление покорности и отречение от чешского престола, но возвратил ему княжество вместе с Силезией. Таким образом он обратил его в своего союзника, близко к сердцу принимавшего распространение христианства.

Что касается Польши, то законный наследник престола Казимир Пяст находился в Германии. С разрешения короля в 1041 г. он попытался, и с успехом, снова завоевать и умиротворить свои владения, после чего правил ими в качестве герцога и вассала германского короля. Петр Венгерский был низвергнут бурным восстанием и бежал к королю Генриху в Регенсбург. Вместо него победившая партия выбрала одного из вельмож, Абу. Этот Аба, несмотря на то, что христианство еще держалось, обратился к прежнему дикому, языческому обычаю хищнических набегов: не объявляя войны, в 1042 г. он вторгся в Баварию, однако проник недалеко: благодаря местным военным силам он потерпел поражение. Осенью того же года Генрих сам вступил в Венгрию, разбил в двух сражениях короля-самозванца и вернулся назад, завладев страной до границы и везде оставив свои гарнизоны. Он предпринял новый поход в 1043 г., когда Аба опять завладел властью, но до войны не дошло, поскольку Аба предложил мир на выгодных условиях: он признавал главенство Германии и предоставлял в ее владение все земли до Лейты и Моравы. В этих битвах Генриха поддерживало рыцарство — многочисленное сословие, сплоченное или даже созданное Конрадом II. Генрих охотно вознаграждал воинов за храбрость и мог благодаря завоеванной добыче платить им и наделять землями.

Осенью 1043 г. молодой король вторично вступил в брак, избрав невестой аквитанскую принцессу Агнессу де Пуатье, дочь богатейшего и могущественнейшего из западно-французских вассалов, герцога Гильома Аквитанского: этой фамилии был обязан своим основанием монастырь Клюни. Свадьбу отпраздновали в Ингельхайме, куда съехалось в ожидании богатой благостыни великое множество всякого народа: музыкантов, фигляров, певцов, преимущественно из Южной Франции, почитавшейся тогда классической страной всех вольных искусств. Но эти люди ошиблись в расчете, потому что степенный король не выказал им никакого благоволения. Духовенство, давно осуждавшее такие потехи, разделяло в этом случае воззрения короля и заняло враждебную народу позицию.

Этот брак был связан с обширными планами, основанными на слабости королевской власти в Восточной Франции. Но к их выполнению, как и к проведению задуманных церковных реформ, особенно требовавшихся в Аквитании с ее вольными искусствами, явно враждебными этим реформам, Генрих еще не был готов. Обстоятельства в Венгрии опять усложнились: король Аба плохо платил Генриху за снисхождение, и против него необходим был новый поход. Аба отступил внутрь страны перед сильным германским войском и приготовился принять бой лишь по ту сторону Раба. Битва, называемая битвой под Менфё, оказалась решительной: венгерские войска были разбиты наголову, король Петр снова возведен на престол. Его соперник бежал, но был пойман и обезглавлен по повелению Петра в 1044 г. Генрих отпраздновал у своего вассала в Секешфехерваре Духов день 1045 г. Перед этим ему пришлось усмирять тяжелую смуту в Лотарингии: в 1044 г. там умер герцог Гозелон. Его старший сын Готфрид, опираясь на личную доблесть и несомненные заслуги, ожидал утверждения за собой нераздельного ленного герцогства. Однако король предоставил владение Нижней Лотарингией младшему брату Готфрида. Готфрид взялся за оружие, восстала и Бургундия, но король подавил мятеж. Готфрид предстал перед судом князей, был приговорен к заключению и отвезен в Гибихенштейн. Смерть младшего герцога не изменила решение короля: Готфрид был прощен, но вынужден был довольствоваться только Верхней Лотарингией; Нижняя досталась одному баварскому вельможе. Король, не следуя примеру отца, не оставлял незанятыми герцогские престолы, избегая лишь сажать на них местных уроженцев. Вследствие этого новые герцоги были зависимы от него. Летом 1046 г. обстоятельства оказались настолько благоприятными, что Генрих мог отправиться в Италию. Он ехал в страну вполне умиротворенную, как и покидаемая им. Всюду: на севере и юге, востоке и западе, — уважалась и внушала страх власть немецкого государя.

Поездка Генриха в Рим была важным событием. От нее ожидали большого влияния на церковные дела, давно находившиеся в критическом состоянии. С одной стороны, духовенство сознавало свою громадную силу и высокое назначение. Однако оно чудовищным образом преувеличивало его и доводило до крайности почитание и боготворение патронов и святых, основателей любой церкви, монастыря и епархии, прибегая для прославления этих угодников к нелепым чудесам и грубо подтасованной лжи. Немало зла причинял и промышлявший этим нищий сброд, над которым производились у могилы какого-нибудь святого достаточно искусно инсценированные чудесные исцеления, причем очевидный обман не колебал веры в подобные чудеса. Поручение светских дел духовным лицам, что вошло в обычай при последних царствованиях, только подняло их значение и дало им в то же время возможность завершить иерархическую организацию и сделать себя необходимыми. Такие благоприятные условия позволили им увеличить владения, никогда не дававшие такого дохода под их управлением. С другой стороны, этим богатствам постоянно угрожала ненасытная алчность великих и полувеликих мирян, что издавна заставляло духовенство изыскивать средства для отвращения беды, что заключалось в отдаче церкви или монастыря под покровительство могущественного лица, способного защитить духовные имущества от насилия других могущественных лиц. Такой мирской опекун был необходим, поскольку значительная часть законов не допускала духовных лиц к светскому управлению. Но часто такой опекун становился источником угнетения, во всяком случае, он предлагал свои услуги не даром. Он взимал свой процент, свою часть дохода, у него были сыновья и дочери, которые, пока они не были пристроены, спокойно содержались за счет церковных средств и угодий. Таким образом, в жизнь духовенства все шире вторгался мирской элемент, которому и так уже настежь были открыты двери. Здравые умы с прискорбием взирали на грубое насилие, наглое лукавство, бражничанье, разврат, столь резко противоречащие предписаниям церковной нравственности, требовавшей почти невозможного самоотречения, полного умерщвления человеческого естества и истязания плоти.

Виночерпии и группа музыкантов.

Из pукопией ХШ в. Париж. Национальная библиотека.

Чудовищным злом, наиболее бросавшимся в глаза и непосредственно ощущаемым всеми, было непрерывное кровопролитие, вечные распри, противные христианской любви и сопровождаемые всевозможными бедствиями и злодействами. Обычай «судебных поединков» доказывает, как присуща еще была человечеству первобытная дикость с решением всех вопросов грубой силой, с девизом «кровь за кровь», со всеми ее ужасами. Один епископ свидетельствует, что в течение одного года в его округе в таких поединках пало не менее 35 человек. Широко распространившееся мнение о скором светопреставлении вызвало сильный подъем религиозного настроения. Однако устрашавший всех 1000-й год прошел, не вызвав падения небесного огня на землю, и все продолжали грешить. Реальные бедствия породили мысль о блаженном умиротворении всего христианского мира. Эта мысль о «мире Господнем» возникла именно там, где господствовали чувственность и наслаждение земными благами — в Южной Франции. Постоянные неурожаи 1028–1030 гг. вызвали страшный голод. Во многих местах народ питался только кореньями, травой, глиной; на проезжавших нападали, убивали их и съедали; сложность сообщения затрудняла доставление помощи. Благотворительности духовенства, раздачи милостыни и монастырских народных трапез было недостаточно для борьбы со страшным бедствием. Ужасные дожди прекратились лишь в 1031 г., оживив надежду на будущее.