Ее слова подействовали на меня, как удар кулаком в живот. Даже в мыслях я не отваживалась назвать то, чего боялась больше всего. Неужели Леонардо действительно находится у нее? Неужели он явился сюда вовсе не для того, чтобы задавать вопросы? Теперь же у меня появилась возможность удостовериться в этом.

— Не беспокойся, — добавила она, когда я на мгновение лишилась дара речи. — Она всегда оставляет дверь чуть приоткрытой. По-моему, она надеется, что за ней будут наблюдать, когда она изменяет графу с другими мужчинами. Ну же, идем со мной. Я люблю этим заниматься.

Сначала я хотела отказаться, но девушка, казалось, искренне желала, чтобы я тоже приняла участие в ее сладострастной игре. Я не хотела подглядывать за учителем, и уж точно за тем, спит ли он с той женщиной — но мне надо выяснить ради его блага, у нее ли он.

Я молчаливо кивнула головой, не в силах по-прежнему произнести ни слова, ибо после ее слов у меня сперло в зобу. Девушка расплылась в улыбке и приложила палец к губам. Вытерев внезапно вспотевшие ладони о жакет, я последовала за ней в переднюю графини.

Комната выглядела так, как я ее запомнила, по-прежнему в вазах стояли цветы и лежали фрукты, только шкатулки с предательским письмом больше не было на столе. От моих мягких туфель, когда мы шли к противоположной двери, шума было не больше, чем от подметающих полированный пол юбок служанки. Вдруг до меня донесся изнутри шепот, женские стоны и тихий смех, перемежаемый низким рокотом мужского голоса, не очень громкого, чтобы я могла узнать его.

Девушка жестом показала, чтобы я прошла вперед. Тяжелая резная дверь была приоткрыта снаружи на два пальца, и через эту щель любой мог, стоя сбоку, наблюдать за происходящим внутри, оставаясь незамеченным, во всяком случае, я молилась, чтобы это так и было. Прижавшись к стене, я медленно приблизила свое лицо к узкому отверстию. Затем, собравшись с духом, заглянула внутрь.

Графиня, очевидно, не отличалась скромностью, отдаваясь мужчинам, ибо в ее покоях, где горело с полдюжины или более свечей, было светло, как днем. Я ясно видела кровать с обточенными стойками на возвышении и роскошное постельное белье из тонкой ткани, золотое и с вышивкой, столь же искусной, как и на любом платье. Между этими одеялами лежали две полуобнаженные фигуры.

Я тотчас узнала графиню, бесстыдно раскинувшуюся на постели, когда она рассмеялась тихим хриплым смехом на слова своего любовника. Он лежал на ней спиной ко мне, и в первое мгновение я приняла его за Леонардо. Потом я с облегчением поняла, что у него шире торс и более рыжие волосы, чем у учителя. Впрочем, его фигура была пугающе знакома, и когда он перевалился на бок, чтобы расстегнуть штаны, я увидела и тотчас узнала его лицо.

Ренальдо!

Я чуть не охнула и, прежде чем успела отойти от щели, услышала громкий стук двери за спиной. Стремительно обернувшись, я увидела, что служанка сбежала. Она, наверно, нарочно хлопнула дверью, извещая о вторжении непрошеного гостя, и с самого начала задумала, бросив меня, жестоко подшутить надо мной. В ответ на стук из спальни графини послышались негодующие крики, не оставляющие сомнений в том, что хитрость служанки удалась.

Позабыв о всякой осторожности, я бросилась наутек, понимая, что меня могут узнать, и молясь о том, чтобы меня не поймали. За моей спиной раздался страшный грохот, когда дверь спальни распахнулась и ударилась о стену.

— Меня преследуют, — промелькнула у меня в голове паническая мысль. Оставалось только надеяться на свои ноги. Вот я уже в нескольких шагах от двери, вот со вздохом облегчения протягиваю руку к ней, вот касаюсь пальцами холодной чеканки металлической задвижки.

И тут тяжелый кулак обрушивается на мой висок, повергая меня на колени всего в нескольких сантиметрах от запертой двери.

Меня грубо дернули за ноги. Придя в себя, я увидела стоящего надо мной полуобнаженного Ренальдо, который свирепо смотрел на меня. Его глаза сузились, когда он узнал, кто перед ним. Отступив назад, он затащил меня в ближайшее кресло и прорычал:

— А, это ты? Ты разносчик, подслушивавший нас с Лоренцо в ту ночь, когда был устроен пир. Смотри, Елена, у тебя в покоях я поймал соглядатая.

— Так он еще и соглядатай, — холодно рассмеявшись, произнесла графиня. Она набросила длинное парчовое платье поверх ночной рубашки и направилась ко мне. Остановившись возле меня, графиня больно схватила меня за подбородок.

— Вот мы и встретились снова, мой милый Дино, — вкрадчиво проговорила она, склонившись ко мне.

Хотя у меня по-прежнему кружилась голова и страх сковывал меня, я не отпрянула и смело посмотрела на нее. После недавних трудов у нее изо рта пахло вином, а от ее тела — мускусом. Мелкие морщинки вокруг глаз и рта выдавали вблизи, несмотря на ухищрения с косметическими средствами, ее возраст. Ее бледный взор, не избавленный от следов похоти, пылал гневом, и, по-моему, она наслаждалась видом моих страданий. Я поклялась, что не доставлю ей удовольствия криками и ответами на насмешки.

Внезапно графиня отпустила меня и пристально посмотрела на Ренальдо.

— Возможно, он известен тебе как разносчик, но он также и слуга придворного художника Лодовико, великого Леонардо. Впрочем, у него есть и другие роли. — И, еще более неприветливо взглянув на меня, она обратилась ко мне: — Я ведь знала, что где-то видела тебя прежде, мой мальчик, и я сказала тебе, что непременно вспомню, где именно.

Не отводя от меня своего взора, графиня сказала стоявшему рядом с ней юноше:

— Помнишь, Ренальдо, я тебе говорила, что, когда наш дорогой двоюродный братец пропал во время шахматной партии, его место занял другой белый епископ? Можешь представить мое изумление, когда я впервые увидела его и подумала, что Орландо чудесным образом воскрес. Но это, разумеется, был юный Дино. Его, очевидно, послал Леонардо, и поэтому об исчезновении графа Феррара стало известно гораздо позже.

На ее лице вновь появилась злая улыбка, и она принялась загибать пальцы.

— Разносчик, паж, епископ… Кажется, наш дорогой Дино — многоликий молодой человек. И боюсь, что, задавая вопросы в последние несколько дней, они с Леонардо узнали больше того, что им следует знать. И этим они опасны для нас.

— Ну так что мне делать-то с ним? — спросил Ренальдо.

Он уже накинул жакет и затягивал пояс. Я с ужасом увидела на широком кожаном ремне короткий кинжал. Проследив за моим взглядом, он холодно ухмыльнулся и коснулся пальцами оружия. Графиня заметила этот жест и с повелительным видом покачала головой.

— Не пойдет. Слишком много крови, потом трудно отмывать. Позаботься о нем так же, как ты поступил со своим юным другом Лоренцо. Ключ, который я дала тебе, еще у тебя?

Ренальдо утвердительно кивнул головой, похлопав по сумке на поясе.

— Здорово, что Моро отменил запрет. Его будет легче вытащить из замка, чем Лоренцо. Я подкуплю кого-нибудь из стражи, и мне откроют ворота, — его ухмылка стала шире. — Скажу стражнику, что юноша перепил и я везу его домой к матушке. А матушка его живет у кладбища.

Не удержавшись, я охнула, вызвав у них смех. Очевидно, довольная тем, что я поняла, какая судьба меня ожидает, графиня вдруг повернулась спиной ко мне и приблизилась к Ренальдо. Ее улыбка была полна томного желания, когда она, проведя пальцами вниз по груди, засунула руку под его короткий жакет.

— Разделайся ради меня с нашим юным другом и быстрей, — вкрадчивым тоном проговорила она, прижимая его к гобелену и медленно двигая рукой между его бедер. — Закончив, возвращайся сюда, и я закончу с тобой, а потом ты завершишь то, для чего тебя наняли.

— Как быть с художником? — тихо осведомился он, и его лицо, после того как его прижали к стене, утратило прежнее жестокое выражение. — Его тоже убить?