Собравшись с духом, я поднесла факел к двери и посмотрела сквозь узкую щель. Я заметила металлический блеск, должно быть, задвижки, соединявшей обе двери. Если мне удастся что-нибудь просунуть между ними, тогда, пожалуй, я смогу ударить с силой по железной полосе и сбить ее. Но чем?

Мне пришлось спуститься вниз и направиться к каменному возвышению, на котором покоилось тело графа Феррара. Хотя я уже довольно долго пробыла в склепе и привыкла к смрадному запаху гниения, приблизившись к разлагающемуся трупу, все же испытала настоящее потрясение. В желудке снова появилась тяжесть, но мне удалось справиться с этим, хотя и пришлось остановиться, чтобы прошло головокружение.

Свободной рукой приложив ко рту край жакета, я встала рядом с мертвецом. Я была благодарна, что темнота и саван скрывают его разлагающееся, лежащее на постаменте тело. Впрочем, интересовал меня не граф.

«Просто расточительство, что такой клинок ржавеет здесь, в темноте» — эти слова эхом отдались в моей голове, когда я вспомнила шутливый разговор стражников, принесших тело графа в гробницу.

Орландо принадлежал к знатному роду, и поэтому его должны были похоронить вместе с мечом. Если я осмелюсь вытащить его из гниющих рук, то Получу инструмент, с помощью которого выберусь из склепа.

Осторожно подняв факел и осмотрев отвратительный труп, я увидела под тканью очертания меча, прикрепленного к груди. При мысли, что мне придется прикоснуться к нему, я пережила самое страшное мгновение за эту ужасную ночь, но добыть его оружие иным способом было нельзя. Напомнив себе, что от моей решительности, возможно, зависит жизнь архиепископа и даже Леонардо, я отпустила край жакета, которым закрывала нижнюю часть лица. Задержав дыхание, чтобы не надышаться вредными испарениями, я схватила край савана и рванула его.

Однако это было только полдела. Прикрыв обнаженную плоть уголком савана, я протянула дрожащую руку к мечу. Испугавшись, что мертвый граф, возмущенный кражей, вцепится в свой клинок, я схватила меч за рукоятку и быстро потянула на себя.

Он поддался легче, чем ожидалось. Я отступила на несколько шагов назад, держа в одной оружие, в другой факел, и чуть не упала на еще одного Сфорца, лежащего на соседней мраморной плите. Слава богу, от него давно уже остались одни кости да кожа, но я все же испуганно вскрикнула. Я отбежала на несколько шагов и прислонилась к стене, ожидая, пока сердце перестанет гулко стучать. Успокоившись, вставила факел в скобу и быстро осмотрела свою добычу.

Тяжелый наряд, надетый на мертвого графа, придавливал меч к телу, из которого сочилась отвратительная жидкость. Поэтому я тщательно вытерла усыпанные драгоценными камнями ножны и лишь потом осмелилась притронуться к нему голыми руками. Я неуклюже вытащила клинок, осмотрела его сверкающую поверхность при свете факела. Да, это великолепное оружие справится с древним замком, держащим меня взаперти!

Шепотом поблагодарив графа, я поднялась с мечом по ступенькам наверх и снова вставила факел в скобу у входа. Как я и надеялась, тяжелый клинок легко прошел сквозь щель между створками двери. Я просунула его над задвижкой и, держа его рукоятку обеими руками, принялась наносить по металлической полосе сильные и резкие удары.

Бить камнем по монете было гораздо легче. Не успела я сделать нескольких ударов, как у меня заболели плечи и дыхание стало прерывистым. Еще несколько ударов… Возникло опасение, что моя затея не удастся. Меч не причинил задвижке никакого вреда, ничуть не ослабил ее.

Я ударила еще несколько раз, затем остановилась на мгновение и вытерла потный лоб. Да, скорее прорубишь дыру в дверях, чем одолеешь держащую их задвижку.

Подавив рвущееся рыдание, я вцепилась в меч и опустилась на колени. Если не удастся каким-то чудом пробиться через каменные стены, мне суждено оставаться в этой гробнице до тех пор, пока меня не найдут. И если учителя нет в живых (и если в ближайшие дни не умрет еще кто-нибудь из семейства Моро), пройдет еще немало времени, прежде чем эти двери отворятся.

Эта мысль повергла меня в ужас. Уронив меч, я вскочила на ноги и принялась, зовя на помощь, колотить в дверь.

Как долго я вопила и колотила, не ведаю, только под конец снова опустилась на колени, до смерти напуганная и уставшая. В такой позе меня и найдут — стоящую на коленях и упирающуюся головой в двери, с руками, окровавленными от молотьбы по неподатливым дверям. И, возможно, найдут еще надпись, вырезанную на их поверхности: мое настоящее имя, Дельфина делла Фация, и год, 1483-й.

Я смахнула слезы испуга с лица и почувствовала, что во мне закипает гнев. Если смерть оставит мне время, я также вырежу имена родителей и название родного города, чтобы их известили о моей судьбе. Будет еще время, и я напишу имена моих убийц, сообщу о том, что они замышляли против архиепископа. И, быть может, я нацарапаю «прощай» учителю и попрошу прощения за то, что подвела его. Возможно, он упомянет обо мне в своих записных книжках. Разумеется, если не погибнет сам, ибо графиня вряд ли отступится от своего намерения.

Так была я погружена в размышления о собственном плачевном положении, что не сразу поняла, что снаружи склепа кто-то слабым голосом зовет меня.

— Кто там? — послышался испуганный голос. — Мертвый или живой? Помощь нужна?

После секундного замешательства я вскочила на ноги и принялась вновь колотить по двери.

— Я здесь, в гробнице Сфорца, — вопила я. — Заперта внутри! Выпустите меня!

— Но кто ты? — осторожно спросил голос. — Злой дух или бес?

— Не то и не другое! — закричала я. — Я Дель… то есть я Дино, подмастерье художника Леонардо. Прошу, выпустите меня!

— Дино? — теперь в этом голосе, смутно знакомом, слышалось удивление. — Это ты? Что ты там делаешь?

Я перестала колотить и приложила глаз к щели между дверьми. Перед гробницей кто-то стоял, и при лунном свете я разглядела знакомое лицо.

— Томмазо?

К щели, напротив меня, неожиданно приник темный, мигающий глаз.

— Дино! — повторил он. — Это я, Томмазо. Как ты очутился там?

— А ты как оказался на кладбище? Ладно, — остановила я себя, облегченно прислонившись к двери. — Освободи меня сперва, объяснюсь потом.

— Полагаю, у тебя нет ключа? — с утверждением в голосе спросил он. — Ладно, придется подыскать то, чем можно сломать замок.

Мигающий глаз пропал, остался только лунный свет, и я гнала прочь паническую мысль, что он, возможно, бросил меня. Минуту спустя, однако, в дверь что-то грохнуло и посыпался град ударов. Вдруг все стихло, и я услышала звук, более восхитительный, чем пение серафимов, — скрежет металла. Толстые дверные петли, когда распахнулись створки, протестующе заскрипели, и я вывалилась наружу.

В порыве благодарности я обняла своего ошеломленного спасителя.

— Святые угодники, я думал, что мне суждено окончить там дни, — выпалила я. — Я пытался сломать задвижку изнутри, но ничего не вышло. Не будь тебя…

— Да, да, — смутившись, он отодвинулся и уперся кулаками в бока. — Тебе повезло, что я оказался здесь, да и что этот замок можно сбить камнем, — произнес Томмазо, пихая ногой небольшой булыжник, который, очевидно, только что сослужил ему верную службу. Наморщив нос, он произнес: — Фу, какой ужасный запах! Закрой же двери.

— Погоди!

Я склонилась внутрь гробницы — из суеверия не осмелилась ступить ногой, опасаясь, что двери захлопнутся за мной, — и, схватив ножны, засунула в них меч графа. Томмазо со страхом посмотрел на оружие, но ничего не сказал. Он лишь взял пылающий факел и помог мне закрыть двери.

— Чтобы починить замок и задвижку, понадобится кузнец, — заметил он с опаской. — Не говори Моро, что его сломал я.

— Я скажу ему, если только он поклянется наградить тебя за мое спасение, — пообещала я и, взглянув на луну, почувствовала облегчение. — Не так уж давно, верно, пробило полночь. Быстрей же. Мы должны вернуться в замок и спасти архиепископа!