— Я приму решение потом. Я знаю, как заставить его молчать, — и гораздо более интересным способом.

Пока эта парочка обменивалась репликами, я пришла в себя и поняла, что, если я не сбегу, Ренальдо разделается со мной. Дверь находилась от меня дальше, чем мне бы хотелось, но разносчик слишком увлечен другим и поэтому не сразу сообразит, что случилось. И я была почти уверена, что дверь закрыта только на щеколду, не на замок, и это мне давало выигрыш в несколько секунд. Мне надо было лишь бежать.

«Беги!» — раздался повелительный голос у меня в голове, и я, вскочив с кресла, бросилась к двери. Графиня вскрикнула, Ренальдо удивленно крякнул и, топоча ногами, побежал за мной. Он схватил меня у самой двери в тот момент, когда я коснулась ее. Издав негодующий вопль, он выхватил клинок и изо всех сил ударил меня.

Мои чувства тоже были обострены, и я увернулась… почти. Кинжал, скользнув вдоль живота, разорвал жакет и разрезал подкладку из конского волоса. Ощутив острый укол металла, я вскрикнула, хотя и сознавала, что клинок лишь поцарапал кожу. Благодаря быстрой реакции и подкладке мне не вспороли живот, как барану на рынке. Я упала и со страшной силой ударилась распухшим виском о каменный пол.

Лежа в полубессознательном состоянии, я почувствовала, как Ренальдо, схватив меня за волосы, запрокидывает мою голову назад, собираясь перерезать мне горло. Но не успело лезвие коснуться моего горла, как графиня воскликнула:

— Стой, дурень, не режь ему горло! Кровь будет повсюду! Он скоро умрет от полученной раны, если оставить его в склепе.

Я не расслышала ответа Ренальдо, но он убрал нож от горла, и я вновь ударилась лицом о жесткий пол, когда он отпустил меня. Они еще о чем-то говорили, но слова, казалось, доносятся откуда-то издалека и были не понятней жужжания насекомых летом в траве.

«Они думают, что рана смертельна», — сказала я себе. Мне хотелось расхохотаться над этой одураченной парочкой, но я едва смогла издать тихий стон. Когда я, наконец, убегу от них, то непременно поблагодарю синьора Луиджи за его чудесный, спасший мне жизнь атрибут.

Ренальдо взвалил меня, едва понимающую происходящее, на плечо, и я лишилась чувств, когда он пошел переваливающимся шагом и биение в голове сменилось резкой болью. Через какое-то время я очнулась и ощутила дуновение свежего ночного ветерка. Должно быть, мы уже за замковыми стенами, решила я, вопрошая себя, действительно ли стражник посмеялся над глупым мальчишкой, выпившим сверх своей меры. «Похищение», — попыталась прошептать я, но губы не пошевелились.

Сейчас архиепископ уже начал свое бдение, не подозревая о подстерегающей его опасности. Я могла лишь молиться о том, чтобы Леонардо удалось предотвратить убийство кардинала Нардини.

Я молила Бога о том, чтобы, не найдя меня утром, Леонардо отправился на мои поиски — в том случае, конечно, если сам не погибнет от клинка Ренальдо.

«Я подвела учителя», — такова была моя последняя мысль. И тьма поглотила меня.

Очнувшись, я поняла, что закутана в покрывала, да так крепко, что не шевельнуть ни рукой, ни ногой. Кроме того, у меня в голове стучало, как и после того злосчастного утра, в прошлом году, когда назло матери я выпила слишком много чаш с вином на городском праздновании Иванова дня. Я тогда не помнила, что пила, не помнила, как добралась до постели.

Должно быть, была ночь, ибо, когда мне удалось приоткрыть один глаз, меня окружала тьма. Ко мне медленно возвращалась память. Я вспомнила, что была в покоях графини Мальвораль и что испытала потрясение при виде непристойно переплетшихся тел ее и Ренальдо. И Ренальдо пытался заколоть меня… Все казалось сном. Болела голову, во рту был песок.

Если я смогу подняться, то, вероятно, отыщу кувшин с водой и, прополоскав рот, избавлюсь от песка.

Но предпринимая слабые попытки скинуть покрывала, я почувствовала привкус земли во рту и холодную, влажную поверхность под собой.

«Как странно, — подумала я удивленно, хотя стук в голове и мешал мне ясно мыслить. — Кажется, я не в постели. Но если это не мое одеяло, зачем им тогда меня обмотали, даже накрыли лицо?»

Я попыталась освободить ногу и ударилась пальцами о камень. И тогда сквозь ткань и пыль я почувствовала одуряющий аромат разложения, резкий и сладковатый. Неожиданно память вернулась ко мне, и я вспомнила о нападении на меня Ренальдо и об охватившем и никогда прежде не испытываемом мною ужасе.

Святые угодники, я в склепе, завернутая в ткань и засунутая в углубление, вместе с другими покойниками семейства Сфорца!

Я закричала. Во всяком случае, попробовала, но ткань, закрывавшая лицо, и пыль, внезапно забившая легкие, заглушили мой крик. Мой полный страха вопль обернулся приступом кашля, тут же перешедшим в рыдания.

«Прекрати! — велела мне та часть сознания, которая еще могла рассуждать. — Подумай, что бы учитель предпринял на твоем месте. Он бы точно не лежал здесь, скуля от страха».

Замедлив дыхание, я замерла и принялась обдумывать свое положение. Пелены, сковывавшие меня, начали благодаря моим стараниям слабеть, и я непременно освобожусь от этого самодельного савана, как только выберусь из ниши. Потом мне останется только добыть огонь и добраться до двери гробницы. Как я выберусь, не знаю… но выход найду.

Я попыталась вспомнить внутреннее расположение склепа, чтобы понять, где нахожусь. Скорее всего, я лежу не в той нише, где мы нашли Лоренцо. Иначе бы Ренальдо, решив проведать своего мертвого приятеля и не обнаружив его там, знал, что меня следует перенести в другое место. Но где же я?

Я вспомнила, что ниши в стенах гробницы расположены в три ряда. Нижний находился всего в нескольких сантиметрах от пола, самый высокий — выше человека на голову. Центральный же — между ними. Ренальдо вряд ли стал поднимать мое бесчувственное тело на самый верх или, опустившись на колени, засовывать меня в одно из нижних углублений. Итак, мне осталось…

— Среднее, — прошептала я камням наверху.

И если я смогу двигаться, мне удастся, высунув ноги и туловище, опустить их на грубый каменный пол. Но двигаться так трудно даже тогда, когда на тебе нет пут. Со связанными же руками, лишенная опоры, если не буду осторожна, я скачусь с каменного ложа и просто шлепнусь на землю. Правда, падением это вряд ли назовешь, но даже с такой небольшой высоты удар, в лучшем случае, будет болезненным. В худшем, я могу удариться головой об одну из каменных гробниц и погибнуть.

«Конечно, — угрюмо подумала я про себя, — я могу просто улечься на каменном ложе и подождать, пока кто-нибудь найдет меня… хотя к тому моменту, когда учитель додумается искать меня здесь, я уже умру от голода и жажды».

Я слепо двигалась ногами вперед к отверстию ниши и вдруг почувствовала, что они повисли над ее краем… в течение нескольких секунд я не могла ответить на вопрос, висят ли они над тем, что можно сравнить с широкой расселиной, либо же находятся всего в нескольких дюймах от спасения. Я осторожно переместилась вбок, и следом мои ноги. Теперь они были согнуты в коленях, и, чуть выпрямив их, мне удалось коснуться пола гробницы. «Моя догадка оказалась верна», — облегченно вздохнув, подумала я.

Выбраться полностью из узкого отверстия оказалось задачей более трудной, потребовавшей большей ловкости, но уже через мгновение мне удалось вылезти из моей гробницы и опуститься коленями на ее влажный пол.

Приложив еще немного усилий, я освободила руки и вскоре вырвалась из грубой оболочки, как рожденный ночью мотылек. Но, хотя на моем лице и не было больше пелены, я ничего не видела вокруг себя. В гробнице было так темно, что у меня вдруг закружилась голова, и я бы упала, если бы уже не сидела на земле.

Я откинулась назад и прислонилась к стене, крепко упершись руками и ногами. Сидя там, я решила осмотреть себя. Правда, Ренальдо не вспорол мне живот, но его лезвие, пробив самодельную кольчугу из ткани и конского волоса, должно быть, оцарапало меня, так как тело в этом месте жгло огнем.