Колин перевёл взгляд на Фергюсона, который сидел, скромно потупившись, но явно польщённый. Весь его вид свидетельствовал о том, что он полностью согласен с аргументами Кевина.

— Хорошо, — сказал Колин. — Возможно, ты прав. Дана, Морган, возьмите камни.

Между тем часть сознания Кевина как будто зажила собственной жизнью. Он невольно сосредоточился на своём кольце с голубым камнем, взгляд его легко проник сквозь гранённую поверхность и с головокружительной скоростью устремился во внезапно разверзшуюся перед ним бездну…

Кевин было запаниковал, но потом совладал с собой и сумел остановиться. Он по-прежнему сидел в кресле и смотрел на камень — и в то же время находился внутри него. Сам не зная, что делает, не имея ни малейшего представления о происходящем, Кевин выпустил из своего Самоцвета невидимую магическую нить и направил её к лежавшему на столе Колина Знаку Силы. Когда между двумя камнями установилась прочная связь, Кевин искоса взглянул на Колина — тот, к счастью, ничего не заметил.

— Когда начнём? — услышал он вопрос Даны и, встрепенувшись, посмотрел в её сторону. У неё на груди уже висел Знак Жизни.

Кевин быстро перевёл взгляд на Моргана и увидел, что он тоже надел свой камень — Знак Мудрости.

— Прямо сейчас, — прозвучал ответ Колина. — Не вижу причин откладывать это в долгий ящик.

— А разве тебе не нужно настраиваться на этот Знак?

— Я уже настроен.

Кевин понял, что нельзя медлить ни минуты, ни секунды. Теперь он знал, чтó ему надлежит делать, и знал, почему. Внезапное озарение потрясло его, буквально вывернуло наизнанку, но он понимал, что сейчас не время отдаваться во власть эмоций, и из последних сил сдерживал накатывавшуюся на него волну боли, изумления, восторга, ужаса, отвращения…

Прислушиваясь к указаниям своего второго «я», Кевин торопливо настраивался на Знак Силы, предотвращая его свечение. Одновременно невидимая нить раздвоилась, её концы потянулись к Знакам Мудрости и Жизни, пронзили их, как бусинки, а потом сошлись на алмазе — Знаке Власти. Контуры были наведены, оставалось лишь активировать их и повернуть Ключ…

В этот момент Колин почуял неладное.

— Кевин, дружище! — встревоженно воскликнул он. — У тебя пробуждается Дар. Будь осторожен… БОЖЕ! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!

Всё, пора!

— АЛМАЗ! — крикнул Кевин голосом насмерть перепуганного человека. — АЛМАЗ!

Морган и Дана удивлённо воззрились на него, затем их взгляды непроизвольно обратились на Знак Власти, о котором так истошно кричал Кевин. Он тотчас привёл в активное состояние связи между всеми четырьмя камнями.

Ритуал овладения Силой предписывал Отворяющим Врата касаться пальцами Знака Власти, замыкая тем самым Четырёхугольник Стихий. В данном случае это требование было нарушено, физический контакт отсутствовал, и всё же Врата отворились… вернее, чуть-чуть приоткрылись, да и то на одно короткое мгновение. В следующий момент Морган и Дана отвели свои взгляды от алмаза, и Врата захлопнулись.

Но было уже поздно. Кевин всё-таки успел проскользнуть в образовавшуюся щель — и в тот же момент стал Артуром. Путь длиною в двадцать лет наконец привел его к истокам Формирующих, к Источнику…

Я лежал в густой высокой траве диковинного лилового цвета под безмолвным зелёным небом, местами отливающим бирюзой. Я постепенно приходил в норму. Часть моей личности, что была Кевином МакШоном, уже почти смирилась с существованием Артура из Дома Света, а другая часть, отзывавшаяся на это имя, переваривала воспоминания прошедших двадцати лет, о которых она ничего не знала.

Этот процесс был болезненным, но не мучительным; я испытывал некоторый дискомфорт, но никакой раздвоенности сознания у меня не было. Я оставался одной целостной личностью, с единым, нерасщеплённым «я». Я был всё тем же Кевином МакШоном — только и того, что вспомнил свою прежнюю жизнь и вновь обрёл свои способности, знания, опыт и умение. Я был всё тем же Артуром Пендрагоном, принцем Света, предпочитающим Сумерки, который всего лишь стал на два десятка лет старше.

По мере дальнейшего слияния этих двух неотъемлемых частей моей единой личности и их всё большего взаимопроникновения, мне даже начало казаться, что, будучи Кевином, я не забывал, кто я на самом деле, но тщательно скрывал это от всех. Известно ли в психиатрии такое явление? А если да, то как оно называется? Может быть, эффект ложных вторичных воспоминаний — воспоминаний о воспоминаниях, которых в действительности не было?…

Конечно, как Кевин МакШон я поначалу был потрясён потоком новой информации, но, к счастью для моего рассудка, её было не так уж много. Когда я превратился в грудного младенца, мне лишь недавно исполнилось тридцать четыре года по стандартному летоисчислению, и двадцатилетний Кевин не был подавлен, смят и сметён моей прежней личностью. Жизненный опыт Кевина МакШона был сравним (пусть и не качественно, но по объёму) с жизненным опытом Артура из Дома Света, и их слияние прошло гладко, без сучка и задоринки.

Мне уже за пятьдесят, внезапно подумал я. Уже зрелый возраст — теперь никто не станет называть меня юношей, снисходительно уточняя: хоть молодой, да ранний… Впрочем, для нас, Властелинов Экватора, годы не значат так много, как для простых смертных. Пройдя в детстве через обряд Причастия, мы постоянно находимся в контакте с Формирующими, чья антиэнтропийная сущность позволяет преодолеть естественный процесс старения. Теоретически, причащённые колдуны и ведьмы могут жить вечно, однако на практике все когда-нибудь умирают: кто насильственной смертью, кто от несчастных случаев, кто от экзотических и очень скоротечных болезней, а кто просто потому, что устал от своей долгой жизни…

Я попытался восстановить утраченную связь с Формирующими — но не смог. Нет, не потому что не нашёл их. Формирующие здесь были, очень даже были, они были повсюду, да больно уж мощные, такие мощные, что я чуть не обжёгся при попытке установить контакт и поспешно отступил. Теперь мне стало ясно, что произошло со мной двадцать лет назад: я преодолел барьер бесконечности и оказался в области мощных антиэнтропийных потоков, мои жизненные процессы при этом обратились вспять, и я регрессировал до грудного младенца… И это ещё не всё! Я прошёл через такой ад, что просто удивительно, как остался в живых. По всем законам вероятности я должен был погибнуть, но каким-то необъяснимым чудом уцелел. В своих расчётах Диана не предвидела того, с чем я столкнулся на бесконечности…

Диана!.. Моё сердце защемило. Как давно я не видел её, мою милую девочку, мою любимую…

О, Зевс-Юпитер! А как же Дейдра?…

О, Митра, что я наделал?! Я влюбился в Дейдру, не разлюбив Диану…

Я подавил поднявшееся во мне отчаяние и постарался выбросить эти мысли из головы. Позже я разберусь, должен разобраться. А сейчас не время для сердечных дел.

Итак, я достиг цели. Я оказался у истоков Сил Формирующих Мироздание, которые здесь, в мирах, названных Врагом Срединными, были на несколько порядков мощнее, чем там, где я родился. Однако здешние колдуны не знали о Причастии и не имели доступа к глубинным антиэнтропийным процессам в недрах Формирующих. По этой причине продолжительность их жизни такая же, как у обыкновенных людей. Даже короли Логриса из рода Лейнстеров, которые частично обладали Силой Источника, жили, болели и умирали как простые смертные… А вот Колин, похоже, перещеголял своих предшественников. Интересно, каким могуществом он обладает? Его Образ Источника меня потряс. Это был символ высшего приобщения к первозданным силам, вроде Знака Янь у существ из Порядка и Знака Инь у созданий Хаоса. Теперь ясно, чем оперировал мой прадед. Книга Пророков Митры лгала — то был не Янь, а Образ Источника…

Эврика! Пытаясь укротить Формирующие, я совершенно позабыл о своём Небесном Самоцвете. А перстень остался при мне, как и всё остальное. Нарушив предписания ритуала, я вошёл во Врата одетым — что и к лучшему. С помощью камня я без труда установил контакт сразу с тремя Формирующими, затем прибавил ещё две и ещё одну и пока что решил на этом остановиться. Я чувствовал слабое покалывание в пальце, на который был надет перстень с Самоцветом. Мой камень действовал подобно понижающему силовому трансформатору, подключенному к высоковольтной сети. Мне даже казалось, что я слышу характерное гудение низкой частоты, но это было лишь следствием самовнушения.