Она нахмурила брови и с мукой поглядела на меня:

— Не говори так, сынок, это нечестно. Вы оба мне дороги, но сейчас речь идёт не о моих чувствах, а о государственных делах. Из вас двоих ты старше и могущественнее, ты более достоин занять престол. Брендон понимает это.

— Ещё бы! Он многое понимает. Он очень понятлив и смышлён. К тому же он послушный сын.

Мамины щёки заалели.

— На что ты намекаешь?

Я поднял голову с её колен и сел рядом с ней.

— Мама, — мягко проговорил я. — Не надо обманывать себя. Сейчас ты руководствуешься именно эмоциями. Ведь ни для кого не секрет, что я твой любимчик, и ты всегда хотела видеть меня преемником отца. Теперь ты стараешься убедить и меня, и саму себя, что Брендон должен уступить мне лидерство в интересах дела. А на деле это лишь повредит единству оппозици, внесёт раскол в её ряды, возмутит многих сторонников Брендона.

— Но ты…

— В любом случае, на моё участие в ваших играх не рассчитывай. Я не хочу враждовать с Амадисом.

— Из-за глупой детской сентиментальности?

— В частности поэтому. У нас с Амадисом всегда были хорошие отношения, он даже подарил мне Эскалибур…

— Не подарил, а избавился. Он просто боялся брать её в руки. Этот бесхребетный слизняк даже не решился потребовать у Брендона возвращения отцовской Грейндал.

Я безразлично пожал плечами:

— Ну и что? У каждого свои недостатки. С тех пор как Амадис стал королём, прошло не так уж много времени. Я считаю, что ему нужно дать шанс…

— Шанс! — фыркнула Юнона, перебивая меня. — Он уже разбазарил все свои шансы! Рахиль полностью отстранила его от дел и теперь правит его именем, а милый твоему сердцу Амадис лишь исполняет свои обязанности верховного жреца Митры, руководит обрядами, устраивает пышные церемонии и всё такое прочее, на что он горазд. А вся светская власть в Доме сосредоточена в руках Рахили.

— Брендон говорит, что она совсем неплоха как королева, — заметил я.

— Он хочет так думать, чтобы умыть руки и отойти от дел. Впрочем, не буду отрицать, что в некотором смысле он прав. Рахиль действительно умная, волевая и энергичная женщина; она уже доказала, что умеет с толком распорядиться властью. Но весь вопрос в том, в чьих интересах…

— Стоп! — сказал я, сообразив, к чему клонит Юнона. — Даже не думай читать мне лекцию о заговоре коварных сионистов по достижению мировой гегемонии. Я давно уже не верю в эту чепуху.

— Это вовсе не чепуха, Артур. Ты знаешь, я далека от антисемитизма, однако то, что вытворяет Рахиль, не может не вызывать у меня возмущения. В своё время, будучи королевой Света, я всегда ставила на первое место интересы Дома твоего отца, ибо так мне велел мой долг. Рахиль же никогда не забывает, что она — дочь Израиля, и все её поступки продиктованы именно этим обстоятельством.

— Её можно понять, — заметил я. — Как истинная израильтянка, она считает свой Дом богоизбранным.

— Я не отрицаю, что Рахиль искренна в своих убеждениях. Ей кажется естественным, что даже на троне Света она должна руководствоваться интересами своего народа. Но каковы бы ни были её мотивы, сути дела это не меняет. Факт остаётся фактом: твой родной Дом Света нынче покорно следует в фарватере политики Дома Израилева.

Я поморщился:

— Пожалуйста, не дави мне на психику, мама. Не взывай к моему патриотизму, а тем более — к антисемитизму. Этим ты ничего не добьёшься. Она посмотрела на меня долгим взглядом и с горечью произнесла:

— Боюсь, правы те, кто утверждает, что ты плохой сын Света.

— Вот ещё одна причина, почему я не должен вмешиваться в ваши разборки. И вообще, мама, ты так зациклилась на идее сделать меня королём Света, что даже не допускаешь мысли о существовании у меня собственных планов. А между тем таковые имеются. Я обнаружил устойчивое колдовское сообщество и собираюсь основать новый Дом.

— Знаю, Брендон говорил. Но это плохая идея. Создавать Дом у истоков Формирующих очень опасно. Лучше организуй переправку всех тамошних колдунов в Экватор. Ты можешь это устроить?

— В принципе, могу.

— Вот и сделай. Мы распределим их между дружественными Домами, это обеспечит нам приток свежей крови, а Срединные миры пусть по-прежнему остаются нетронутыми. Не зря же твой прадед так тщательно скрывал их существование.

— Сейчас не те времена, — возразил я. — Существование Источника уже не утаишь, и просто так доступ к нему не закроешь, для этого нужны активные действия. Конечно, я понимаю, что после Рагнарёка демографическая ситуация в большинстве Домов весьма неблагоприятная, и было бы заманчиво улучшить её за счёт разграбления целого колдовского мира — зародыша будущего Дома. Того самого Дома, который должен стоять на страже Источника, оберегать его от посягательств как Порядка, так и Хаоса, обеспечивать стабильность и равновесие во Вселенной.

— Однако твой Дом сам может стать угрозой стабильности и равновесию, — резонно заметила Юнона.

— Да, может, — согласился я. — Но я сделаю всё, чтобы этого не случилось… И хватит об этом, мама. Я уже принял решение, и ты меня не разубедишь. Я не стану претендовать на отцовский трон.

— ЭТО ПОХВАЛЬНО! — послышался за нашими спинами трубный глас. С некоторым опозданием мои чувства забили тревогу, предупреждая о разрыве поблизости пространственного континуума. Видно, я ещё плохо контролировал свой Образ Источника и в пылу полемики с Юноной непроизвольно ослабил контакт с ним до минимального уровня. Между тем трубный глас продолжал вещать: — ОДНАКО ЕСТЬ БОЛЕЕ ВЕРНЫЙ СПОСОБ ГАРАНТИРОВАТЬ, ЧТО ТЫ НЕ ИЗМЕНИШЬ СВОЁ РЕШЕНИЕ. ЭТО СМЕРТЬ. МЁРТВЫЕ НЕ СИДЯТ НА ТРОНЕ.

Едва заслышав трубный глас, мы с Юноной мигом вскочили на ноги и резко развернулись. К тому моменту я уже держал в руке Эскалибур.

Шагах в пяти от нас стоял широкоплечий верзила, ростом свыше двух метров, одетый во всё белое, с белыми, как снег, волосами и голубыми, без зрачков, глазами. За его плечами трепетали снежно-белые, похожие на лебединые, крылья. В обеих руках он держал внушительных размеров мечи под стать его росту; ещё два меча висело у него на поясе в ножнах.

Над головой существа парило золотое светящееся кольцо вроде нимба. Я напряг своё колдовское зрение и с превеликим сожалением убедился, что этот нимб вовсе не дешёвый трюк, а Знак Янь, Символ Порядка. Юнона тоже узнала его и потрясённо охнула.

— Кто ты? — спросил я у существа. — Агнец Божий, — ответил мне трубный глас.

Я нервно усмехнулся, хотя мне совсем не было смешно.

— Вот как! Ужель близится конец света?

— Для тебя — да, предатель. Я послан, дабы низвергнуть тебя в Хаос, где тебе самое место.

В ответ на такое недвусмысленное заявление я призвал Образ Источника, который повис передо мной, излучая бледно-голубое сияние, видимое только на высших уровнях восприятия.

— И кто же тебя послал? — спросил я у существа, назвавшегося Агнцем Божьим.

— Лучше не спрашивай, — надменно произнесло чудище. — Ибо, услышав ответ, ты ужаснёшься.

Я с некоторым облегчением вздохнул. Ещё по детским урокам я знал, что порождения Порядка не могут лгать в открытую. Когда им нужно что-нибудь утаить, они начинают юлить, уходить от прямых ответов и говорить иносказательно, становясь такими же противными, как и лгущие напропалую, по поводу и без всякого повода, из одной лишь любви ко лжи, создания Хаоса. Будь Агнец послан самим Порядком, он бы мне так и сказал. Хотя теперь я был адептом Источника, представителем третьего полюса существования, митраизм пустил слишком глубокие корни в моём сознании, и по старой привычке меня пугала сама мысль, что я мог чем-то прогневать Порядок.

«Артур! Юнона! — пришли к нам взволнованные мысли Пенелопы. — Что происходит?»

«Явилось существо из Порядка, — ответил я. — Выглядит весьма грозно и называет себя Агнцем Божьим».

«Этого ещё не хватало! — отозвался Брендон, который вместе с сестрой присоединился к нашему разговору. — Что ему нужно?»