Марк, Майк, Уильям, Клэрис и маленький Дэйви выехали из дома в шесть: Марк – на своем полицейском велосипеде, а все остальные – на трехколесном грузовом велосипеде Майка. Примерно около мили Майк изо всех сил налегал на педали, стараясь не отстать от Марка, но в конце концов сдался и крикнул Марку, чтобы тот его не ждал. Марк свернул на шоссе К.Э.Кинга, и скоро добрался до Участка. Он и Ким провели еще одно утро, проверяя адреса возможных Хобсонов, на этот раз – на западной стороне трущоб. Телефон Марка запищал в начале второго – их «добровольная помощница телевидения» принесла видео с похорон. Он помчался в Участок так быстро, как только мог, – сегодняшний поиск был таким же бесплодным, как и вчера, поэтому он возлагал большие надежды на это видео. Возможно, неоправданно большие.

В Участке Том представил Марку их добровольного агента – девушку лет шестнадцати. Она была одета как типичная работница Кучи: босиком, в армейских брюках, изодранной футболке и с широкополой соломенной шляпой. Ее уши были проколоты не менее чем в десяти местах и украшены впечатляющей коллекцией сережек в разных стилях. На шее модницы красовалось ожерелье из разноцветных кубиков «Лего». Браслет на левом запястье и анклет на правой лодыжке были изготовлены из таких же кубиков. Замысловатая татуировка началась на шее девушки, плавно перетекая на ее правую щеку. Она изображала странный гибрид: наполовину Гидру, наполовину растение; змеиные головы растущие рядом с листьями и цветами. Одна из изящных головок Гидры была еще не вполне закончена: на щеке были выколоты лишь черный контур и ромбовидный глаз. Странноватый костюм мусорщицы дополняла корзина с инструментами для работы на свалке: железный крючок на четырех-футовой[44] деревянной ручке – для разгребания мусорных куч и примерно такой же длины щуп с наконечником из длинного гвоздя – для сбора бумажных и пластиковых отходов. Еще у нее были «лыжи»: деревянные планки длиной примерно с ярд[45], с веревочками под большой палец, как у шлепанцев-«вьетнамок». Такие лыжи сортировщики мусора надевали в местах, где мусор был нестабилен, – чтобы не проваливаться.

– Алис – наша соседка, – представил девушку Том, – Я решил, что она будет идеальным кандидатом. Сейчас она пока без работы и ходит на Биржу по утрам, так что не вызовет подозрений. И при том, знает основы видеосъемки…

– Очень приятно, Алис. Ты действительно работаешь на свалке, или это маскарад? – спросил Марк, пожимая руку девушки.

– Я действительно мусорщица, сэр, – ответила она. Ее рукопожатие было вполне уверенно и твердо, почти как у мужчины, – уже два года на Куче.

Они проследовали в комнату для совещаний. Том вставил карту памяти из видеокамеры в свой ноутбук.

– Мы поставили камеру на повышенный ISO и выдержку один – двести. Это чтобы каждый кадр получился резким, насколько это возможно, – объяснил он. На стенной ЖК-панели высветилось видео.

– Я пришла за сорок минут до церемонии, как Том и просил, – объяснила Алис, – А вот – местная конкурентка, – она указала на экран.

В кадре была другая девушка с видеокамерой в руках.

– Она спросила меня, почему я, к чертям, снимаю новости на ее территории. Я соврала, что меня попросили в «Пути Спасения»…

Это они предусмотрели: в случае чего, мистер Тодд мог подтвердить, что он заказал Алис снять короткий ролик похорон для благотворительной акции.

Через пару минут камера запечатлела первых посетителей кладбищенской часовни. Как Марк и просил мистера Тодда, перед часовней не было выставлено фотографий жертв. Несколько подправленные посмертные фото были внутри, рядом с закрытыми гробами. Если кто-то хотел присутствовать на церемонии только затем, чтобы узнать личности погибших, он или она должны пройти через двери часовни.

– Тут я делаю вид, что камера выключена, – прокомментировала Алис. Непрерывная съемка была бы очень подозрительной. Телевизионные станции редко требуют более десяти минут видео для репортажа, зачем тратить батарейки? В соответствии с указаниями, Алис время от времени держала камеру на уровне плеча, не глядя на экран, а иногда – опускала камеру, как бы делая паузу, но на самом деле запись велась непрерывно.

Первыми появились добровольцы – могильщики, которых легко было узнать по их несколько запачканным землей брюкам и обуви. Затем прибыли оркестр и почетный караул: пять инвалидов с музыкальными инструментами и трое – с винтовками, все в униформе «Пути Спасения». Брюки полувоенного образца хорошо скрывали протезы, и только у двоих увечье было видно невооруженным глазом: у барабанщика не хватало правой кисти, и барабанная палочка была прикреплена к культе изолентой, а один из мужчин в почетном карауле носил вместо более косметического протеза ноги пиратскую деревяшку. Группа выстроилась у входа и начала играть нечто напоминающее похоронный марш. Поснимав снаружи некоторое время, Алис прошла в зал и заняла позицию вблизи подиума. Весь зал, с аккуратными рядами скамей, и входная дверь отлично поместились в кадре.

– В тебе пропадает талант видео-оператора, Алис, – похвалил Алан, – Ты зря тратишь время на свалке дороги Маккарти.

– Если бы мне кто-то платил за съемку видео, я бы не ходила перебирать мусор на Куче, – улыбнулась в ответ Алис, – Смотрите, вот прибывают основные гости…

Зал часовни на экране начал быстро заполняться людьми. Большинство пришедших на похороны были либо добровольцами «Пути Спасения», либо инвалидами войны. Все с нетерпением ждали благотворительный ленч. На экране в зал вошли Уильям, Клэрис и Дэйви. Военная форма Уильяма, когда-то на три размера больше, чем нужно, теперь была подогнана умелыми руками Клэрис и сидела превосходно. Начищенная медаль сияла, и даже черная ленточка на правой глазнице выглядела как военная награда. Марк заметил, как Клэрис указывала мужу направление, дергая его в нужные моменты за пустой рукав, а маленький Дэйви важно шел сам, держась за второй пустой рукав отца.

– Вот эта женщина не вписывается в профиль… – Натали вдруг ткнула пальцем в экран. На экране была амер-азиатка лет двадцати пяти, одна и одетая в ярко-красную тунику, совершенно неподходящую для похорон. Она прошла вперед к подиуму и какое-то время разглядывала фотографии убитых. Затем она побродила немного по часовне, как будто не могла решить, уйти ли ей немедленно или подождать. Наконец, она уселась на последнюю скамью, рядом с выходом.

– Посмотрите на платочек на шее, – указал Алан, – Я могу поспорить на мою последнюю чашку натурального кофе, что она скрывает под ним свой ошейник. Я проиграю только в случае, если кто-нибудь когда-нибудь пытался перерезать ей горло, но это маловероятно.

Процедуру регистрации работников секс-услуг вряд ли можно было назвать гуманной. После заполнения компьютерной формы и уплаты лицензионного сбора, проституток фотографировали, брали у них отпечатки пальцев, анализы для определения венерических заболеваний и, наконец, надевали им «ошейник». Короткий отрезок стального троса вокруг шеи, с концами, заклепанными специальной пломбой. В пломбе находился идентификационный радио-чип. В соответствии с дизайном, ошейник был совершенно несъемный. Конечно, трос можно было перекусить клещами или распилить ножовкой, но это автоматически аннулировало лицензию. При выходе «на работу», закон требовал от проституток показывать ошейник клиентам. Однако последнее правило строго не соблюдалось, и большинство «работниц древнейшей профессии» надевало платочек или другие модные аксессуары, чтобы скрыть ошейник под ними.