— Какой смысл? Всё равно правды не скажет. — сказал Берия.
— Нет, позвонить надо! — сказал Сталин. — Это даст представление о масштабе организации. Звони ты, Андрей.
Со Стирлингом удалось связаться довольно быстро. Я представился секретарю знакомым шефа по Кипру. Стирлинг сказал, что на него выходили с предложением организовать покушение на VIP-персону в Риме, но он отказался. Я спросил о времени, когда это было. Он назвал дату: 26 марта. Разговор со Сталиным о поездке был 21-го. 24-го Литвинов был в Москве.
— Что по поводу Литвинова? Когда Вы его нам выдадите?
— Господин Сталин! У нас есть письмо Литвинова с просьбой предоставить политическое убежище, но самого Литвинова у нас нет. По данным ФБР, он вылетел в Мексику за день до покушения на частном самолёте. Самолёт мы задержали, по имеющимся документам он побывал в 6 латиноамериканских странах в этом полёте. Судя по всему, Ваш бывший посол перешёл на нелегальное положение. Но, если он появится в Соединённых Штатах, несмотря на отсутствие между нашими странами соответствующих договоров, мы его задержим. А там — как решит суд. В любом случае, мы не будем предоставлять ему убежища. Соединённые Штаты терроризм не поддерживают. И ещё, господин Сталин, нами абсолютно достоверно установлено, что заказали убийство господина Андреева японцы. Конкретно: бывший посол Японии в СССР Татекава.
— Где он сейчас?
— Неизвестно. Может быть, в Японии. А может быть, где-нибудь ещё. Он не разыскивается, как военный преступник.
На переговорах со мной Джим жестом спросил меня о прослушке в моём кабинете. Я ответил, что нет, мой кабинет не прослушивается.
— Сэр Эндрю, японец тебя подставил под удар самой могущественной группы людей в мире. В их распоряжении все средства. Они крутят политиками, как хотят. Я, когда узнал об этом, сразу поднял вопрос перед Президентом. Привлечь этих людей к ответственности мы не можем. Они крайне осторожны и осмотрительны. У них лучшие юристы, а у нас нет никаких доказательств. Любой суд они выиграют, или купят, или убьют. Я считаю, что японец просто тебе мстит. Либо за личное оскорбление, либо за проигрыш в войне. Президент однозначно на твоей стороне, и сразу приказал исключить любое участие любых госслужащих в этой авантюре. Японцы стараются нас с Вами столкнуть в бессмысленной войне. Президент очень обеспокоен этой ситуацией. Большая просьба донести это до Сталина.
— Ты сам как об этом узнал?
— Случайно, от старого друга семьи. Мы, первоамериканцы, составляем, как бы, основу нашего государства. Круг довольно узкий. Дружим семьями. Из наших семей вышли все президенты США.
— Клан, в общем…
— Можно и так сказать. Всё переплетено: общие дела, финансы, родственные связи, предприятия. Всего рассказать не могу. Не хочется попадать под такой удар. Раздавят и не заметят. А ты знай, что ты на прицеле. Будь крайне осторожен.
— Мне не привыкать. Врагов хватает.
Поговорили о взаимных поставках. Я понял, что Джим приехал в чистом виде заработать на поставках в СССР и из СССР. Видимо это была плата за услугу от Президента. «Это бизнес, ничего личного!»
Закончив переговоры с Уиллисом, я позвонил Сталину, он попросил зайти.
— Что думаешь по этому поводу, Андрэй? — когда Сталин не в духе, у него резче прорезается акцент.
— Сионисты и японцы здесь не причём. Это работа американских военных промышленников.
— Я тоже так считаю. Что будем дэлать?
— Не играть в эту игру. Это выгодно только им. Пытаясь обострить отношения между нашими странами, они «спасают» вложенные деньги: Америка — достаточно богатое государство, одним ударом, даже таким сильным, его не сломать. Война выгодна только ВПК Америки. Мы сделаем вид, что мы поверили Уиллису и Рузвельту. Подадим заявку на вступление в Интерпол, и будем искать Литвинова через него, как уголовного преступника. Ну, а Судоплатова озадачим искать его по-настоящему. Он, наверняка, получил деньги за эту информацию, и 100 % прорежется в 4-м Интернационале. — Сталин, чуть прищурившись, смотрел на меня.
— У тебя крэпкие нэрвы, Андрэй. Я бы никогда не простил такого.
— Я тоже не прощаю, товарищ Сталин. Так будет больнее.
— Понял, Андрэй! Приезжайте все сегодня ко мне. Оленьку привези!
Мы приехали к 7 часам. Сталин сам вышел на порог дачи и обнял Риту.
— Даже не знаю, как тебя благодарить, Риточка!
— Спасибо, но не меня надо благодарить, а инструкторов нашей школы: Перфильева, Смоленского, Зябликова, Спиридонова. Без них разве б я смогла!
— Это хорошо, что ты помнишь своих учителей! Да, конечно, их надо обязательно наградить. Как голова и плечо? Не болят?
— Болят немного, Иосиф Виссарионович.
— Ну, пойдёмте в дом. Давай Оленьку! Пойдешь к дедушке Кобе?
Ну, что-что, а на ручки полуторалетняя Ольга всегда готова! Рита с собой захватила что-то вроде мольберта, некоторые свои работы, и, пока мы разговаривали, сидя в креслах, успела сделать несколько набросков. Она сумела поймать то редкое выражение лица Сталина, когда он просто отдыхает, балует ребёнка или разговаривает с ним. Готовые работы посмотрел Сталин. Он заметил, что Рита очень точно подмечает психологические особенности людей, и умеет передать это в деталях.
Ужинали долго, неторопливо, пили очень богатое по вкусу, тонкое грузинское вино из бочонка, не заводское, кто-то подарил его Сталину осенью на отдыхе. Затем вышли на террасу, там был поставлен небольшой очаг, пощелкивавший горящими дровами, и три кресла. Сталин курил и рассказывал о том, как он ухаживал за первой женой. Митька сидел у меня на руках и слушал, Оля уснула в столовой на диване, а Рита опять взялась за карандаш. В саду пышным цветом цвела вишня, все деревья были просто усыпаны цветами.
— Лето будет жарким. — заметил Сталин. — Третий год подряд летом очень жарко. И очень холодные зимы. Тут Лысенко предлагает начать освоение казахских степей под зерновые. Что скажешь, Андрей?
— Это тот «академик», который отрицает генетику? Я уже с ним сталкивался.
— И как?
— Предложил ему повязать Тлюшу с любой сукой и попытаться избавиться от доминантного гена Hr путём скрещивания.
— Ты — садист! — заметила Рита. — Не дам Тлюшу! — Сталин рассмеялся.
— Ну, с ветвистой пшеницей у него лучше получается. А сама идея освоения новых земель. В Центральной России становится тесновато.
— Надо обратить внимание на канадский и американский опыт использования степей. Там в начале века были огромные проблемы с пыльными бурями. Ветры уносили плодородный слой земли. Канадцы установили, что виной были плуги. — я повторял то, что говорил Сергей. — Сейчас они применяют безотвальную технологию обработки земли. Рита, помнишь, когда мы были в Дакоте, там возле полей стояли «плоскорезы», на грабли похожие, со стрелкой на конце.
— Да, возле каждого поля. Широкие такие.
— Вот они этими плоскорезами и взрыхляют землю, но старые корни пшеницы продолжают держать почву. И засевают ими же. Сверху емкости для зерна, и трубка по задней кромке ножа. Надо будет купить у них и сделать такие же. А, заодно, наладить производство колёсных тракторов в Минске, Ленинграде и Кирове. После этого можно будет начинать освоение целины. Кстати, очень много немцев просится.
— Да, Эрнст говорил мне об этом.
— Крестьянство у нас на подъём не очень… Только молодёжь. А у неё с опытом слабовато.
— Возьми на контроль. В той последовательности, как ты и говорил: сначала техника, потом строительство жилья и МТС, а уж потом «освоение». Так, чтобы столыпинских и потёмкинских деревень не возникло. Любят у нас радостно рапортовать о количестве!
Расстались мы за полночь. Сталин не любил оставлять на «потом» принятое решение. Несмотря на субботу, он позвонил Лысенко и Казакпаеву, и приказал подготовить предложения по освоению целинных земель Северного Казахстана.
— Посмотришь, что напишут и мне покажешь. То, о чём ты сейчас говорил, им не сообщай. Они ж меня под эту глупость подставить хотели. «Сталин дал приказ!».
