Все взволнованно обсуждали случившееся. Было ясно, что оставлять здесь типографию больше нельзя, что всем надо немедленно уходить. Но засветло уйти незамеченными с Лабораторной немыслимо. Следовало ждать наступления темноты.

Александр сказал Лиде, чтобы она готовилась перебираться на Корабельную, к матери, а сам зажег коптилку и скрылся за плащ-палаткой в подземном ходе типографии. Вытащив из ниши связку бумаг, занялся ею. Копии разведдонесений о расположении немецких воинских частей в городе и оборонительных сооружений, которые были посланы им с Кузьмой партизанам и через них советскому командованию, он сжег. Дневник, подшивку листовок и газет, поддельные печати, штампы, письменные клятвы товарищей, вступивших в подпольную организацию, аккуратно завернул в клеенку и перевязал бечевкой. Смеркалось, когда Ревякин вышел во двор и замуровал сверток в каменном заборе за сарайчиком. О месте, где хранился подпольный архив, знали только он и Петька, который помогал ему прошлым летом оборудовать этот «сейф».

Покончив с документами, Александр спустился в типографию. Надо было немедленно все упаковать, уложить в мешки.

Когда свежие газеты будут переданы по назначению, Жора вернется сюда вместе с Ваней, и они до рассвета перетащат к Михеевым радиоприемник, пишущую машинку и шрифты. Спускаясь в подземелье, он услышал разговор товарищей.

— Положим, ты прав. После той анонимки Зеленская побоится доносить. Тогда кто же, по-твоему, навел? Кто? — настойчиво спрашивал Ваня.

«Кто?» — повторил про себя Александр.

Его тоже терзала мысль: кто навел Майера на их след? Он перебрал всех подпольщиков, и ни на кого не пала даже тень подозрения. Значит, нить идет не отсюда… А почему с жандармами приехал румынский контрразведчик? Они хозяйничают в лесу…

Внезапная догадка пронзила сознание Александра. Он, побледнев, даже замер на последней ступеньке лестницы. Жора удивленно взглянул на старшину.

— Ты что, Саша? — спросил он.

— Почему здесь был румын? Не случилось ли чего с группой Осокина? Лес кишит карателями… Могли захватить кого-нибудь из ребят. Напасть на след, — ответил Александр и, как всегда в минуту волнения, провел рукой по волосам.

— Что ты, Саша! С таким оружием, какое мы им дали, от любых карателей можно отбиться! — запальчиво возразил Костя.

Александр вздохнул.

— На войне, брат, всяко бывает. В лесу с нашими товарищами разное могло случиться. Каратели могли подобрать раненого, захватить документы. Мы к любой неожиданности должны быть готовы и обязаны сделать все, чтобы избежать провала.

Первым ушел Ваня, спрятав под пиджаком две пачки газет. За ним Жора с Костей, цепляясь мешками за ветви яблонь и кусты крыжовника, выбрались через сад на тропу в гору.

Ночь была беспросветная, сырая. Вся Лабораторная балка и окрестные холмы тонули в густом весеннем тумане. Пахло талой землей, прелой листвой.

Соблюдая осторожность, Жора и Костя держались поодаль один от другого, хотя и не теряли друг друга из виду. Миновав самый опасный участок — железнодорожные пути, где можно было неожиданно налететь на жандармов, — они разошлись.

Среди ночи Жора проснулся и долго раздумывал над происшедшим. Его охватило беспокойство: не ошибка ли, что Саша и Лида не ушли вместе с ним и Костей? Стоило ли откладывать эвакуацию типографии до утра? Можно было ссыпать шрифты в мешок и отнести к Михеевым. Ну, повозились бы потом, разбирая шрифты, не выпустили бы завтра воззвания… И Саша с Лидой могли бы на время у Михеевых остаться.

Жора чиркнул зажигалкой и посмотрел на часы. Половина четвертого. Они успеют перетащить все затемно на Лагерную. Он вскочил, оделся и, нащупав в кармане револьвер, вышел. До рассвета было еще далеко.

Той же тропой, которой несколько часов назад он шел с Костей, Жора спустился в Лабораторную балку, к низенькому каменному забору сада Ревякина — и замер. Внизу, во дворе, сквозь толщу тумана тускло мерцал огонек фонаря, слышались мужские голоса, отрывистая немецкая речь. Потом скрипнула дверь, и огонек исчез, а через минуту появился вновь, и дверь захлопнулась.

Жора вышел из оцепенения. Отбежав назад к проходу между усадьбами, он спустился вниз на улицу и выглянул из-за угла.

У дома Ревякина в дымном сиянии подфарников темнели силуэты легковой машины и полицейского «черного ворона».

«Эх, опоздал!» — отчаяние и злость на себя охватили Жору. Стиснув зубы, он плотно прижался к стене.

Вскоре из калитки вышли Сережка, два полицая, за ними Александр в пальто и ушанке и трое эсэсовцев. В одном из них Жора узнал Майера. Тот подошел к легковому автомобилю, а Александра эсэсовцы втолкнули в полицейскую машину и сели вместе с ним.

Жора отбежал наверх. В смятении стоял он на тропе позади огородов, окутанный тьмой и туманом. Что послужило причиной нового обыска и ареста? Нашли ли типографию? Почему возле дома остались полицаи? И вообще, что это все значит? Провал одного Александра или аресты по всему городу? Как предупредить товарищей? Возможно, их участь, спасение подполья от разгрома зависят сейчас от него?!

Может, спуститься к дому и расспросить обо всем Лиду? А вдруг в доме засада? Что же делать? Вот болван, здесь ведь рядом Петька и Ваня! К ним надо идти, предупредить, послать Петьку к подпольщикам. Он знает адреса всех конспиративных квартир.

Жора отыскал в темноте сад и перелез через забор.

Петьку и Ваню он застал во дворе. Они уже знали об аресте Ревякина. Валя, выйдя ночью из дома, увидел полицейские машины и, разбудив Петьку, вместе с ним зарыл в Саду часть газет, которые они не успели распространить.

— Теперь за нами будут охотиться, — прошептал Ваня. — Я уже присмотрел себе у Херсонесского моста подвальчик с двумя ходами. Только бы паек в гараже вырвать, а там ищи меня.

— Правильно. Уходи сейчас же. Черт с ним, с пайком. И в гараже больше не появляйся, — посоветовал Жора. — Мне тоже придется скрыться.

Дав Петьке поручение сообщить подпольщикам об аресте Саши и условившись с ним о часе явки у панорамы, Жора побежал на Куликово поле к Косте Белоконю.

Постучав в окно, Жора увидел в сумеречном свете лицо Кости, прильнувшее к стеклу.

«Жорка? Зачем он здесь?» Предчувствие беды охватило Костю. Неприятно заныло под ложечкой. Накинув бушлат, он выскочил из дому.

Жора с осунувшимся за ночь лицом стоял на тропе, прислонясь к стволу старой вишни. Скорбная тоска застыла в его глазах, безмерная усталость была в поникших плечах.

— Случилось что? — с тревогой спросил Костя. Он слушал товарища, и в груди у него холодело.

— А мы-то, растяпы, не уговорили Сашу уйти с нами, — отчаянье, бессильный гнев слышались в приглушенном голосе Жоры.

— Что же нам делать? — прошептал Костя.

— То же, что делали! Не поднимать же нам лапки перед Майером!

— А может, на время свернуть работу, выждать?

— Надо не выжидать, а действовать. И чем смелей, тем лучше. Если типография не раскрыта, мы должны завтра же выпустить листовку. Этим мы отведем подозрение от Саши.

— И в самом деле! — оживился Костя. — Тогда Майер кинется искать типографию в другом месте.

— Поговорим об этом вечером у Михеевых. А сейчас предупреди Саню и Колю и сматывайся из дому. Нам пока придется расстаться со своими халупами.

Придя домой, Жора закрылся в своей «мастерской» — так он называл деревянный сарайчик с желтой глиняной трубой над толевой крышей. Когда не был занят в школе или в типографии, в этом сарайчике он чинил старые замки, кастрюли, будильники. Это давало возможность Александру и другим подпольщикам заходить к нему под видом клиентов.

Жора вынул кирпич в нижней части плиты, достал из углубления пачку исписанных листков и стал их жечь. Это были клятвы-присяги товарищей, записавшихся в боевую дружину, которые он не успел передать Александру. Когда угасло пламя, Жора достал из-под плиты завернутое в клеенку красное знамя отряда, пошел в другой конец двора и спрятал его в куче дров.