«Машка» обнаружилась так же неожиданно, как и исчезла. Она двигалась к кромке полигона. Сигнальщики разглядели там малиновое пятно. Командир в визире ясно увидел ярко раскрашенную флуоресцентной краской «голову» практической торпеды, на которой изредка вспыхивала сигнальная галогенная лампочка.

Торпеду эту явно упустили из виду подводники, она зарулила куда-то не туда. «Марьятта», под шумок, решила ее прихватить себе — ценный и желанный приз для морского разведчика. Она рассчитывала именно вот на такое «везенье» и, наверное, ей бы удалось, но…

— А тут минер со своей убийственной логикой не вовремя оказался вахтенным офицером — весело заключил командир.

«Бесшабашный» понесся к торпеде, отсекая от нее «разведчик». Тихов настойчиво вызывал по радио торпедолов, который крутился где-то рядом, разыскивая пропажу. Было ясно, что к малиновому пятну корабль все же успеет первым. Пытаться захватить желанный трофей на виду у российского корабля — это уж верх нахальства, и «Марьятта», как ни в чем ни бывало, отвернула и пошла к северу, к видневшемуся на горизонте артиллерийскому щиту.

— Вот тебе, сучка, хрен, не суйся за чужой костью! — прорычал вслед «Марьятте» Караев. Его домашний пес Марс, здоровенный ротвейлер, был добрейшим и милейшим кобелем, способным насмерть умильно зализать незнакомца, но вот если дело касалось прикопанных им костей… куда девалась доброта и воспитание! Даже хозяину лучше бы и не пытаться отобрать их! Реплика командира была явно к месту и со знанием дела!

— Наверное, и там что-то намечается — надо в план БП глянуть! — сказал начальник штаба, кивая в сторону «разведчика».

— Третья часть марлезонского балета! Опять — всё с начала! — зло сплюнул с крыла мостика командир. — Вахтенный офицер, найдите, где хрен носит этот торпедолов! Волдырь на конец его командиру! Чтобы болел и дремать в море не давал! Похоже, что он за эту ночь спал больше, чем я за всю последнюю неделю — в сумме! — высказался Караев с искренним чувством зависти. — Пока ему «изделие» не сдадим, за Машкой не пойдем. А эта «мадам» может тут чудес еще наворотить!

— Хорошо, что обошлось! — удовлетворенно сказал Тихов, — а был случай, как один МРК чуть на абордаж с баграми да лопатами не пошел на «Машку», еще ту, первую! Она тогда вообще заарканила торпеду и тащила к себе, как загарпуненного кита! И командир решился! Объявил тревогу и готовность к абордажу! Кому бы досталось за такой подвиг — это, конечно, вопрос! — усмехнулся Константин Александрович. — Норвежцы сообразили, что дело пахнет керосином. В смысле — скандалом, и сбросили удавку. Так вот и обошлось! А мы сегодня вовремя успели! Молодец твой минер, просчитал! — сдержанно похвалил начальник штаба.

Выйдя на правое крыло мостика, вахтенный офицер Владимир Журков одернул зазевавшегося, глубоко «ушедшего в себя» сигнальщика. Махнув в сторону полигона, на котором угадывались угольно-черные, горбатые силуэты сразу двух подводных лодок, он спросил спокойным, будничным тоном:

— А скажи мне, дорогой товарищ, что это там так красиво проблескивает желтым светом?

На этот простой вопрос он рассчитывал получить такой же простой и однозначный ответ, и вернуть внимание сигнальщика к обстановке. Но не тут-то было!

О чем думал этот сигнальщик, было неизвестно, но выдал он ответ, ставший бессмертным:

— Это снегоуборочная машина, товарищ капитан-лейтенант![38]

На ходовом разом наступила гробовая тишина. На целую добрую минуту! Никто сразу не нашелся, что и сказать. Потом Журков присел на корточки, и слезы были готовы выступить из его смеющихся глаз. Караев от неожиданности откусил фильтр у незажженной сигареты, которую держал в зубах. Жильцов, ясно слышавший гениальный ответ, звучно икнул. А потом все дружно захохотали. Тихов, внимательно наблюдавший в индикатор кругового обзора, самое интересное пропустил, и ему еще долго никто не мог объяснить суть происходящего, в которую он честно пытался вникнуть.

Но, в результате, встряхнулись все! Сигнальщик пошел красными пятнами от смущения, и даже самому себе не мог объяснить, как ему удалось ляпнуть такое! Это же надо! Видно, в думах своих он был очень далеко и от вахты, и от самого моря!

«Да-а-а! Бессмертие во флотском фольклоре нашему «Бесшабашному» уже гарантировано!» — подумал Крутовский.

Гидроакустики засекли далекое пение касаток, пустили звук в трансляцию. Было в этом что-то завораживающее… и вскоре два больших красивых зверя грациозно поплыли у борта, то взлетая над волнами, то с шумом уходя в глубину. Вода, смыкаясь за ними, отливала изумрудным цветом. В их движениях играла дикая, природная сила и нельзя было не залюбоваться этой игрой!

Сурков вытащил на ходовой сигнальные гранаты, взрывающиеся на определенной глубине, но командир запретил даже думать о том, чтобы «пугануть» касаток!

— Крутовский, вашему пироману что, заняться нечем? Чем ему касатки-то бедные помешали? — поинтересовался Тихов.

— Я на всякий дежурный случай, товарищ капитан 1 ранга! А вдруг кто за борт сыграет, или барказ спустить придется? Пугнуть же надо! Они получат по ушам гидродинамический удар, и киты сразу удерут! — оправдывался Сурков.

— Вот ты смотри, чтобы тебе по ушам не дали, если потеряешь свою гранату-то! — усмехнулся командир.

— Кстати, ты и своему человеку, упавшему за борт, этим взрывом все внутренности до конца отобьешь! И конец — тоже! Чтобы уж наверняка, и с гарантией! Это уж точно! — заверил развоевавшегося старлея начальник штаба. «Не настрелялись, не наигрались в войну-то! Значит, еще все впереди! Хуже, когда ему все станет по-фигу. Вот тогда…» — подумал он.

— Между прочим, касатки — это не киты, а самые большие дельфины на планете. Они на человека никогда не нападают! — авторитетно заявил доктор, зачем-то вызванный на ходовой к командиру.

— Доктор, на минуточку, позвольте! А вот эти самые касатки сами-то знают?

— Что — знают?

— А вот то, что они не нападают на человека? А то вдруг нам высаживаться на барказе, буй какой или чего еще подбирать? — спросил у врача капитан 2 ранга Жильцов.

— Ну-у-у, — протянул начмед Венценов, со скрытым сомнением. — Из любопытства, может, в барказ бы они потыкались. Могли бы нечаянно перевернуть его, конечно… но вот напасть… не знаю!

— Ага! Значит только из любопытства? Вот теперь я буду спокоен! — подхватил ехидный Журков. — А любопытство — у них сугубо научное или гастрономическое, тоже? Орать что-то вроде: «Я не вкусный!» надо? — прицепился он к доктору.

— А если у них возникнет такой интерес, то орать-то уже поздно будет! — ввернул кто-то.

— Эй, а ну, закрыли свой бакинский базар на ходовом посту! Даже замполит молчит, как положено, внимание не отвлекает. А эти разошлись! Юмор бьет ключом! Чистый КВН! Всему предел бывает! Рулевой вон этот юмор ваш запоминает, чтобы в кубрике с братвой поделиться, а корабль идет, как бык… это самое! — прикрикнул командир, напомнив офицерам, где они, собственно, сейчас присутствуют.

— А ну, не виляй! Рыскаешь, то вправо, то влево по курсу, как пьянчуга по пути из кабака!!! — это уже Караев сходу «подравнял» рулевого.

«Вообще-то, это дело вахтенного офицера!» — устыдился Журков и сделал вид, будто он в этот момент изучал обстановку по правому борту, где было видно взлетающие сигнальные ракеты, очевидно, обозначающие место идущей торпеды.

«Бесшабашный» еще долго ходил за «Марьятой». Больше оторваться ей не удавалось. Хватит, ученые!