Литмир - Электронная Библиотека
A
A

«Переспал, наверное!» — решил про себя начальник штаба, и зевнул. Через минуту, встряхнувшись, он уже был на обдуваемом ветром крыле мостика, вперившись в окуляр пеленгатора на репитере гирокомпаса.

Вдруг тревожный доклад метриста: — Цель не наблюдаю!

Ходовой пост пришел в движение. Командир и Тихов подскочили к индикатору кругового обзора и… обомлели. Толстая, как мясная зеленая осенняя муха, радиолокационная отметка на индикаторе… пропала начисто. Только какие-то блеклые отметки, чёрти-где от ожидаемого места, да причудливая зеленая рябь там, где луч локатора «сшибал» гребни высоких волн.

— М-а-ать! — только и сказали хором Тихов и командир. Это было даже выше изумления! Сигнальщики, к общему ужасу, тоже потеряли «Машку». То, за чем они наблюдали, на поверку оказалось… рыболовецким траулером, возникшим невесть, откуда. «Выволочка» последовала им немедленно, но толку в этом было не много! Вот тебе и «Марь-Ванна»!

Начались поиски… Но командир, припомнив прикидки Крутовского, приказал курса не менять, а обороты — добавить! К неудовольствию Балаева, профессионально-привычно скопидомствующего командира БЧ-5.

Механик был умен, на грабли наступать дважды не любил, но… несогласие и свое мнение о командире держал при себе, иногда бормоча себе под нос — «Сказал тирану — есть, и делай так, как по канону надо! Он же потом тебе спасибо и скажет… ага, прямо щас, разбежится!» — возразил сам себе капитан 3 ранга Слава Балаев.

Пустельгов Иван, командир БЧ-7, обратив внимание на тахометры линий вала, прокомментировал его фрондерство:

— У меня уже который год складывается впечатление, что механик наш лично платит из своего кошелька за каждый десяток оборотов сверх установленного им же самим допустимого уровня, или отрывает их от своего многодырчатого сердца!

Этот самый траулер оказался «соседским»[35], обычное дело, но вот антенн на нем и «колпаков»[36] было уж точно многовато, и к «исчезновению» «Машки» он явно «приложил руку». Знать бы — как?

Жильцов предположил, обращаясь к начальникам:

— Такое впечатление, что «Машка» специально раздувается, как рыба-шар! Ну, скажем, за счет каких-то уголковых отражателей и оставляет на экране изначально вот та-аку-ю отметищу — развел руки в стороны офицер, как будто пытаясь обнять всех трех девиц из группы «Шестнадцать тонн»[37]. А в нужный момент они как-то «схлопываются», отметка исчезает, вся радиоаппаратура вырубается. Наш оператор теряется, малую отметку он считает другой целью. А тут еще «коллега» какой подрулит в заданной точке, принимая на себя наши заботы и играя ее роль… где-то так!

Тихов и командир недоверчиво покрутили головами, что-то прикинули.

— А что, почему бы и нет!? — резюмировал командир. Тихов промолчал: — если специалист говорит, значит, знает, что говорит. Тем более, эта мысль родилась у него не сегодня. А может быть — и не у него вовсе… а может, и не мысль? Разведка, все-таки!

В столовой команды Егоркин что-то рассказывал сгрудившимся около него матросам, ожидавшим построения на развод очередной вахты. Несмотря на северное лето, на корабле было довольно зябко. И вспомогательный котел иногда запускали на подогрев. Разогретые трубы паропровода щелкали, нагреваясь. Пахло паром, прорывавшимся сквозь старые рассохшиеся прокладки, из некоторых фланцев капала вода.

Заметив, как из одного фланца на голову зазевавшемуся матросу струйкой стекла вода, Егоркин глубокомысленно сказал:

— Если система не протекает — значит, в ней ничего не течет! Это один из законов Мэрфи. Был такой мудрый американский инженер. Тут ничего не поделаешь — успокоил он матроса, который до конца проснулся от такого «душа». Он продолжал начатый рассказ: — Это — уже другая «Марьятта», вторая. Первая тоже кровушки нашей попила. А уж топлива из-за нее спалили — так просто жуть! Всех слонов в Африке выкупать можно.

— А на фига слонов в соляре купать? — удивленно и искренне поинтересовался кто-то, но мичман не удостоил его своим вниманием.

— А назвали вторую точно так, чтобы русские, то есть — мы с вами, долго не думали и не гадали, что это за корабль, и для чего он — вещал Палыч.

— А что такое вообще — Марьятта? — поинтересовался кто-то из матросов. Не убить в нашем народе любознательности и стремления докопаться до первоисточника! Даже в четыре утра!

— Скажи-ка, дядя, ведь не даром… — весело пропел пробегавший по своим делам старпом Меркурьев.

— Да, товарищ капитан 3 ранга, ведь были схватки боевые, да говорят — еще какие… — подхватил Егоркин в тон офицеру. — Вот, вдохновляю на ратный труд подрастающее поколение — в тон ему ответствовал седеющий мичман, — чтобы, значит, знали — кто, что, зачем…!

— И почём! — добавил заместитель командира Кирилл Бердников, стоявший рядом. Матросы захихикали.

— Так вот, — продолжил Палыч, лишь укоризненно глянув на офицеров, может я прав, может нет, но в эпосе «Калевала», финском, вообще-то, не норвежском, есть такая героиня, проходной персонаж, Марьятта, молоденькая девица. Эта дева как-то вдруг забеременела, съев, всего-то, одну брусничку!

— Слушай, как удачно! — восхитился Петрюк. Другим для этого, как минимум, голодный мужик нужен! Да еще и куча врачей!

— И, надо сказать, ни с того, ни с сего, принесла сына! — продолжал Палыч. Уметь надо! Свалила все свои подвиги на брусничку — и, ведь поверили! А с чего на кислую брусничку-то ее потянуло? И кто с ней до этого по лесу да по тундре-то шлялся? Честный народ эти финские парни! — одобрил Егоркин. — Вот может быть, так, иносказательно, хватанув по одной «брусничке» из радиоперехватов и тому подобное, ребята с «Марьятты» могут «родить» что-то большое, и даже — великое? Отсюда — и название! Разведка — это тонкое дело!

Бердников про себя в который раз подивился эрудиции Егоркина. Сам он про «Калевалу» что-то слышал, и как-то даже читал.

Он тихо сказал Меркурьеву:

— Знаю я эту «Калевалу»! Даже фильм был — помнишь? Герой Ильмариненн, кузнец, типа Гефеста, и Вяйнемайен, крутой воин, почти бог — были у финнов в войну такие броненосцы. Один очень удачно на наши мины наехал в сорок первом году и утонул вместе со своим комфлота, а второй до конца войны так никуда и не выходил. И наши катерники, и летчики, и подводники — все его грохнуть мечтали — Героя даже обещали дать счастливчику! Да, еще ведьма Лоухи там злые чудеса творила — есть такая малюсенькая станция где-то рядом. — это как-то запомнилось. Но вот вспомнить такие детали с брусничкой..? Даже если бить меня будут — и то, ни за что! — сознался Кирилл.

— Утилитарная какая-то у тебя память! — покачал головой старпом. — Ну, два старых «утюга». Ну, занюханная станция, подумаешь! А это — поэзия из глубины веков! Вот про гайки и винты еще не знали, даже водку делать не умели — а стихи слагали, а стихи слушали! Да как! И, ведь, на трезвую голову, что еще более удивительно! — сам честно удивился Меркурьев.

Тут из недр машинного отделения вытащили на ют здоровенный кусок рельса, который турбинисты где-то стянули во время прошлогодней стоянки «в заводе» на ремонте. Тогда не знали — зачем, а вот гляди ты — пригодился! — удивился Крутовский. Как было давно известно, если в кусок железа тыкать раскаленным электродом сварочного аппарата, то создаются широкополосные радиочастотные помехи, которые «глушат» чувствительную аппаратуру и мешают кропотливой работе средств электронной разведки. Вот этим и занимались бойцы из БЧ-5, гордые важностью задания. Да и на свежем воздухе, опять же…

«Интересно, сколько рельсов извели уже на обеих «Машек»? Километров пять будет?» — прикинул офицер. Были, конечно, особые спецтехнологии, и грамотные действия и применения разной новой аппаратуры по соответствующим «наставлениям» и директивам, но старый верный способ, как и старый конь, борозды не портит! Вот и продолжали «наводить рельсовые помехи». А уж как он «пашет» — так это только на «Машке» скажут, если спросить!

вернуться

35

В данном случае — норвежским.

вернуться

36

Радиопрозрачный колпак над какой-либо антенной. В просторечье называемый за некоторое внешнем сходство… Впрочем, непечатно…

вернуться

37

Вот была такая вокально-танцевальная группа толстушек без комплексов — каждая кило по сто пятьдесят!

8
{"b":"212159","o":1}