У Эйдриана была уйма своих дел, однако он не мог устоять перед искушением увидеть Джеки… пусть издалека. Желание увидеть ее оказалось таким навязчивым, что это повлияло на его настроение: Эйдриан стал раздражительным и замкнутым. Он вспомнил, как Джеки перед отъездом спросила его, случалось ли с ним такое, чтобы он когда-нибудь не получал желаемого. И вот теперь у него возникло ощущение, что он скоро обретет подобный опыт.
Откуда-то издалекадо Эйдриана долетели звуки калипсо[7], и он, подняв голову, увидел «Пиратское счастье» — шхуна входила в бухту. Ветер надувал паруса, и она, рассекая волны, приближалась к берегу.
— Вот и они, — объявила Эллисон, вглядываясь в даль. Она подошла к перилам и поднесла руку к глазам, загораживаясь от солнца. Постояльцы гостиницы, отдыхавшие на пляже, приподнялись на расстеленных на песке полотенцах. Даже бригада Карла на некоторое время прервала работы. Присоединившись к Элли, стоявшей у перил, Эйдриан наблюдал за суетой на корабле: одни матросы спешно карабкались вверх по снастям, а другие спускали на воду катер, чтобы помочь Судну причалить к берегу и пришвартоваться.
Эйдриан различил на квартердеке фигурку Джеки и еле удержался, чтобы не ринуться вниз к пристани и самому не встретить ее. Однако он решил, как можно дольше не беспокоить ее, пока она не решит все как следует для себя. И если она действительно хочет довольствоваться только дружбой, придется с уважением отнестись к ее пожеланию.
Но, черт возьми! Как же его все-таки тянуло подойти к ней и как-нибудь уговорить, убедить, умаслить — словом, всеми правдами и неправдами заставить ее принять его предложение. Ну, зачем ко всему нужно подходить так серьезно и непременно строить планы на будущее? Ну почему нельзя жить настоящим, плыть по течению? Пусть все бы шло своим чередом.
Корабль пришвартовался к пристани, и Джеки вперила глаза прямо в особняк. С такого расстояния Эйдриан не мог разобрать выражения ее лица, но понял, что она его заметила. Внутри у него зашевелилось желание.
Когда Эйдриан, выйдя из гостиницы, направился вниз по лесной дорожке к своему дому, уже стемнело. Как и положено, в праздник Марди-Гра, веселье на корабле, откуда доносились музыка и смех, было в полном разгаре. Эйдриан, не останавливаясь, бросил взгляд в сторону зарослей деревьев, сквозь которые проглядывала ярко освещенная шхуна. Интересно, Джеки на палубе, наблюдает за своими матросами или скрылась у себя в каюте?
Весь вечер Эйдриан все надеялся увидеть ее и поэтому беспокойно вскидывал глаза всякий раз, как только открывалась дверь кухни. Но Джеки не появилась, и ему оставалось только гадать, насколько их отношения пострадали по его милости. Неуверенность в себе никогда раньше не мучила Эйдриана, это было новое для него чувство, от которого, как он уже понял, удовольствия мало. Он всегда решал судьбу отношений с женщинами единолично, на свое усмотрение и не знал, как другие мужчины справляются со своей неуверенностью.
Поднявшись на веранду, Эйдриан боковым зрением уловил на ней какое-то движение. Он обернулся с ощущением дежа-вю как раз в тот момент, когда из темноты вышла Джеки. Ее фигура в сумерках была едва различима. Настроение Эйдриана мгновенно поправилось.
— Привет, — бросила ему Джеки, сплетая и расплетая пальцы.
— Привет. — Эйдриан постарался умерить свою радость, не давая надежде окрылить себя. Ведь, в конце концов, Джеки могла прийти только для того, чтобы еще раз произнести свою пресловутую речь под названием «Давай останемся друзьями».
Джеки шагнула навстречу и очутилась в освещенном фонарем пространстве. Когда Эйдриан увидел, во что она одета, его сердце забилось в волнении: на Джеки было коротенькое платьице на бретелях с каким-то тропическим узором и завязанный на бедрах поверх платья платок.
Эйдриан скользнул взглядом вниз по ее загорелым ногам и уперся глазами в тот самый браслет на лодыжке, который так волновал его, и в сандалии на плоской подошве. Тот факт, что в гардеробе Джеки имеется платье, несказанно удивил Эйдриана. А то, что она надела его сейчас, заронило в его душу надежду. Платье, бесспорно, хороший знак.
— Я… э-э… — Она расправила ладонью ткань на бедрах. — Я надеюсь, ты не против, что я ждала тебя здесь.
— Нет. Ни в коем случае. — Эйдриан умолк, опасаясь сморозить какую-нибудь глупость вроде: «Означает ли это, что ты хочешь со мной спать?»
— Можно мне войти?
— Конечно, входи! — Он некоторое время возился с ключами, но дверь все же открыл. Он вошел первым и включил торшер возле дивана. — Хочешь чего-нибудь выпить?
— А не осталось ли у тебя, случайно, того калуа?
— Осталось. — Вернувшись в гостиную с двумя бокалами в руках, Эйдриан обнаружил, что Джеки стоит, обхватив себя руками. — Тебе холодно?
— Нет, я… — Она уронила руки. — Нет. — Эйдриан протянул ей бокал.
— Спор с Рори, как я понимаю, ты проиграла.
— Да. Хочешь — верь, хочешь — нет, а все билеты на апрельский круиз разошлись. Полагаю, мы отпразднуем это завтра?
— Там же. Те же.
— С нетерпением жду этого момента. Мне очень нравятся ваши семейные сборища.
— Итак. — Эйдриан бросил взгляд на диван, и при мысли о петтинге его сердце неистово забилось. — Может, присядем?
— Нет, я… — нахмурившись, уставилась в свой бокал. — Я должна кое-что сказать тебе, и хочу сделать это поскорее, чтобы узнать, как ты отреагируешь. Я даже садиться не буду, на тот случай, если мне вдруг нужно будет сразу уйти…
— Так быстрее убежать?
— Точно.
— Хорошо. — Эйдриан приготовился еще раз выслушать отказ. — Что ты хочешь сказать?
— Прежде всего… — заговорила она чуть слышным голосом. — Ты на меня еще злишься?
— Джеки… — Эйдриан судорожно искал что сказать. — Сказать правду, я в основном злился на себя. Мне не следовало так уж давить на тебя. Я тебя понимаю. Я с тобой не согласен, но я тебя понимаю.
— Тогда… — Джеки нервно стиснула бокал в руке. — У тебя еще не пропала охота…
— К чему-то большему, чем дружеские отношения? Джеки отрывисто кивнула.
— Господи Боже мой, ну конечно же, нет? — Эйдриан поставил бокал на край стола и приблизился к Джеки. Ее била дрожь, и он обнял ее открытые плечи. — Ты уверена, что не замерзла?
— В-все в порядке.
— Ты вся дрожишь.
— Мне не холодно, — прошептала Джеки. — Мне страшно.
— О, Джеки! — Сердце Эйдриана наполнилось нежностью. Опасаясь, как бы Джеки не уронила бокал, он высвободил его из ее руки и поставил рядом со своим, затем аккуратно прижал Джеки к себе. Она казалась ему маленькой и беззащитной. Ее голова едва касалась его плеча. Эйдриан взял ее руки, сжатые в кулаки, и, поднеся к своим губам, поцеловал. — Не нужно ничего бояться. Я тебе никогда не сделаю больно.
— Я знаю, что ты не хочешь этого делать. — Джеки подняла на него глаза. — Люди всегда дают обещания с намерением выполнить их. Вот только сдержать их не всегда бывает легко. Но ничего. — Ее руки, разжавшись, заскользили по его лицу. И одно это легкое прикосновение заставило его трепетать. — Я достаточно сильная, чтобы справиться с последствиями.
— Ты очень сильная. — Эйдриан поцеловал каждую из ее ладоней. Ему хотелось прижать ее к себе, почувствовать ее тело в своих руках. Он не хотел, как в прошлый раз, когда они спешили удовлетворить свою страсть, торопить события. Взяв ее лицо в свои руки, Эйдриан решил, что на сей раз, будет смаковать каждую минуту, упиваться каждым ощущением. — Только не жалуйся, что я с тобой слишком мягок.
Эйдриан приблизил свои губы к ее губам, к ее лицу, черты которого сейчас смягчились. Она обвила его руками за шею, и он медленно, прижимая ее к себе, начал целовать ее.
Не прерывая поцелуй, Эйдриан подхватил Джеки на руки и мимо дивана двинулся в спальню. Опершись коленом о кровать, он опустил Джеки на постель. Раздевая ее и раздеваясь сам, он снова и снова прикасался к ее губам.
Он лег в постель, и Джеки с радостью заключила его в объятия. Их тела наконец-то соединились. Эйдриан прижал ладонь к ее горячему нежному животу, и Джеки соблазнительно выгнулась, привлекая его внимание к своей крепкой груди, тонкой талии, к ожидавшим его бедрам.
