– Ой, да ради бога! Кому ты нужен? Таких, как ты, миллионы, – Марина отвернулась. – Хорошо бы версия про уродов оказалась верной. Хочется, чтобы в новом мире осталось поменьше человеческого мусора.

– Это не вам решать!

– Интересно, кто все-таки за этим стоит? – второй Кирилл тоже отвернулся от Прохора и вопросительно посмотрел на директоров.

– Когда-нибудь мы об этом узнаем, – первый задумчиво потер кончик носа. – Ученые рано или поздно выяснят. Но, боюсь, до этого еще далеко, а жить надо уже сейчас.

– Вот именно – жить! – взвизгнул первый Прохор. – Я не хочу исчезать! Я жить хочу!

– Зачем? – усмехнулся первый Кирилл.

– Что – зачем? – оторопел тот.

– Зачем тебе твоя жизнь? Просто так, чтобы было? Пофигу какая – лишь бы была? Тогда какая разница, когда она закончится?

– Ну, как это… потому что… не знаю… – он сник. – Только не хочу…

– Не хочешь подыхать – сделай так, чтобы не подохнуть. Все просто.

– А как? – в глазах пацана затеплилась щенячья надежда.

– Мы же только что обсуждали варианты: стань либо таким же, как он, либо совсем другим.

Прохор перевел взгляд на своего двойника:

– Как он – не хочу, – пошептал он и отвернулся.

– А может, и небезнадежен, – хмыкнул первый Игорь Сергеевич. – Тебе помощь нужна?

– Да…

– Лады, обсудим.

В начале апреля в Турции прохладно, хотя в полдень солнце жарит уже всерьез. Тучи то и дело приносят с собой порывы ветра, который пробирает до костей, а в море можно только заскочить на секунду и тут же выпрыгнуть с мурашками на коже.

И все же это были море и солнце – мечта любого жителя средней полосы России.

Кирилл наслаждался тишиной, лежа в шезлонге с бокалом местного, но вполне пристойного пива. Сезон еще не начался, и отель пустовал, десяток заграничных пенсионеров не в счет. Путевки в это время стоили дешево, вот он и решил махнуть на недельку – сменить обстановку. А фигли нет? Деньжата худо-бедно водятся, а вольная работа позволяет строить планы, не привязываясь к рабочим дням и желаниям начальства. И подумаешь, что не Канары! Понты перестали волновать Кирилла с той самой ночи. Главное – хорошо: ему, здесь и сейчас. Настоящий оттяг – он же изнутри идет, его везде словить можно.

Прошло уже полгода, и с каждым днем Кирилл все меньше и меньше задумывался над тем, почему еще жив и сколько осталось. Каждый раз находились более важные вопросы и более интересные дела. Заботиться при этом о чем-то, что от тебя никак не зависит, было некогда. Да и не хотелось.

Свою программу общения между мирами через сеть он таки дописал и теперь каждый день общался со своим двойником, а иногда и с Игорем Сергеевичем. Второй Кирилл поначалу успешно стартовал директором по продажам «компьютерки», а спустя месяц стал замом. И похоже, это не было его потолком. По крайней мере, в разговорах проскакивали намеки на желание достичь большего. Дай бог ему удачи!

Второй директор бесследно исчез, просто в один из дней не вышел на работу. Следов никаких, розыск ничего не дал. Основная версия подтвердилась. Но жалости Кирилл не испытывал: тот сам выбрал свою судьбу, за такое уважать надо.

Из двух Марин тоже осталась только одна – вторая. Буквально неделю назад ему об этом рассказал двойник. Похоже, что и эта версия позволяет только продлить агонию, но в финале все же должен остаться кто-то один. Они тогда всю ночь проспорили, чем же первая оказалась хуже, но так ничего и не придумали.

Прохор, который перешел на их сторону, долго истерил и кидался из крайности в крайность, но директору как-то удалось его угомонить и остудить. Второй исчез. Поначалу его пытались отслеживать и обнаруживали то в сети, то в городе, но в какой-то момент он пропал совсем. То ли сам смылся окончательно, то ли система его таки языком слизнула. В любом случае – фиг с ним.

Кирилл отхлебнул пиво и задумчиво посмотрел на море. Залезть? Не, лень.

После той ночи он понял, что такое настоящий драйв от любимой работы, а с ним пришло и полное наслаждение минутами расслабленности. Раньше такого не было – пахать было скучно, все хотелось увильнуть. Отдых тоже не приносил ожидаемого удовольствия. Теперь все стало ярким, насыщенным и настоящим; это невозможно передать – надо пережить и сравнить самому.

Хорошо, что появились эти загадочные зоны! Кто или что за ними стоит, ему было неважно, хотя и любопытно. Может, когда-нибудь ученые разберутся, тогда будет понятно, кому сказать спасибо.

Да, он не стал большим начальником, как его двойник. Да, не зарабатывает миллионы. А надо? Кому? Другим людям? Да пошли они лесом – пусть в своих тараканах сначала разберутся!

Любимая работа и полная свобода – его жизнь наконец стала той, о которой он всегда мечтал, но все не решался что-то изменить. Каким он был дураком! Не знал, насколько насыщенна и вкусна может быть каждая минута. Не одна – в шаге перед вечностью, а все – одна за другой, день за днем.

А всего-то делов оказалось – перестать оглядываться на других.

Потрескавшиеся бетонные плиты и пожухлая трава чудесно контрастировали с огромным, семь на семь, щитом с надписью: «Экспансия Земли – Телепорт № 1. За нами будущее!» Краска облезла, некоторые буквы читались с трудом. Над всем пространством огороженного и охраняемого объекта стоял запах гари – этим летом сильно горела степь – и пыли, вездесущей пыли, покрывавшей здесь все: от камуфляжа до пустых бочек из-под авиационного топлива, непонятно каким образом оказавшихся в царстве высоких транскосмических технологий.

– Во забросило-то! – прокомментировал бородатый офицер, выдувая пыль из лелеемой «бригитты». – Наверняка на Зерне и то пейзаж покраше… Какого надо было ставить телепорт в глуши, до которой или вертолетом, или на верблюде? Секретность, мать ее…

База переброски, как и девяносто процентов иных объектов, находящихся на балансе военных, остро страдала от нехватки средств. Сокращение штатов и вооружения шло с тяжелейшим скрипом; в то же время объединенная Земля практически не нуждалась в артефактах своего боевого прошлого.

– Давно надо было провести реорганизацию, – пробормотал молодой человек в пятнистой панаме. Он сегодня побрился и очень об этом жалел – с недельной щетиной он выглядел старше своих девятнадцати. – Для того чтобы раз в год отправить на Зерну или Ханую ударную группу, совершенно необязательно содержать все эти бараки со столетним хламом. Лучше использовать средства для модернизации техники. Например, вместо этого «байконура» создать небольшую, но современную базу переброски. Стекло и хром, как в аэропортах. А то смотреть стыдно на эти «биотуалеты»… Верно я говорю?

– Верно, – откликнулась девушка в камуфляже, меланхолично жуя жвачку. – Вот и скажи об этом своему папаше, он же у тебя большая шишка.

Юноша покраснел. Его отцом действительно был генерал Савельев, и это доставляло сыну массу неудобств в Академии и на службе: всегда находился хвостолиз из преподавателей или офицеров, который норовил сделать «сынку» поблажку в надежде на благоволение родителя. А Грише Савельеву эти поблажки были ни к чему. Он с детства знал, что родился солдатом, и собирался честно пройти все ступени от пешки до ферзя. И никак иначе.

Плюхнув рюкзак около своей группы, уже расположившейся на бетоне, он поднес бинокль к глазам и съерничал:

– На горизонте вижу приготовления к торжественной отправке! «Биотуалеты» заправлены дерьмом и готовы к старту…

Кое-кто ухмыльнулся: «биотуалетами» тут называли стационарные платформы телепортации. Было что-то сюрреалистическое в том, что группа из двадцати человек торчала посреди огромного бетонного поля, поросшего просочившейся сквозь щели травой, в километре от платформ – хотя, видит бог, для всего этого хватило бы небольшого зала с кабинками. Но проектировали этот «байконур» люди с манией гигантизма: будто собирались отправлять к звездам огромные корабли… Военные имеют некоторые странности.