Как он ошибался!

— Жаль, что я не рассказал тебе обо всем с самого начала, Джоани!

— Мне тоже жаль, но давай забудем об этом, хорошо? В конце концов ты нам помог.

Он кивнул и вытер глаза.

Вошедшая медсестра была поражена тем, что у толстяка Дэррена, как она называла его, посетительница.

— Чашечку чая?

Томми кивнул, и она взглянула на Джоани. Узнав ее по газетам, она нежно спросила:

— Хотите печенья?

Джоани кивнула.

— Спасибо, не откажусь.

Затем она протянула Малышу руку, и после некоторого колебания он схватил и притянул ее к своей груди. Он расплакался, и Джоани утешала его как могла.

Его обожженное лицо, эти шрамы… ей было стыдно, ей хотелось убежать, но она не сделала этого. Она провела с ним вместе целый день. Малыш выступил ради них против родного отца, и за это она будет ему всегда благодарна.

Парадная дверь была открыта, и они быстро вошли в дом.

На Джон-Джоне было длинное кожаное пальто. Он расстегнул пуговицы, пока они осматривали коридор. В коридор выходили несколько дверей, одна из них оказалась открытой. Внутри находились две маленькие девочки, лет девяти, и мальчик немного постарше. У них были ввалившиеся глаза, они даже не улыбнулись в ответ Джон-Джону, а лишь потупили взор. Повсюду валялись игрушки, но дети не играли с ними. Они неподвижно сидели на ветхой софе в полном молчании.

Джон-Джон почувствовал, как к горлу подступает комок.

Если таким способом можно извлекать большие прибыли, то они ему не нужны. Пол наверняка знал обо всем. Джон-Джону было известно, что его босс тщательно анализировал денежные потоки, и ему стало больно при одной мысли об этом. Он считал Пола положительным человеком.

Одна из девочек стала сосать большой палец. Она явно хотела спать. Дети выглядели таким усталыми.

Ди Бакстер подошел к одной из закрытых дверей. Джон-Джон последовал за ним. В комнате была женщина двадцати с небольшим лет, раздевающая маленькую девочку. На женщине был лишь пояс и грязный белый бюстгальтер. Она повернулась удивленная, а затем улыбнулась обоим.

Взглянув повнимательнее на ее худое тело, Джон-Джон догадался, что она — всего лишь подросток. Жизнь, которую она вела, здорово состарила ее лицо.

Ди Бакстер ободряюще улыбнулся.

— Джозеф? — кратко спросил он.

— Джозеф? — как эхо, повторила женщина.

Ди Бакстер дружески кивнул, чрезвычайно смущенный тем, как она была одета. Все вокруг представляло убогое зрелище: квартира пропахла несвежим бельем и протухшей пищей.

Женщина указала на другую дверь, ведущую в соседнюю комнату, и они направились к ней. Она прижала к себе маленькую девочку, и Джон-Джон понял, что они родственницы, — слишком сильным было сходство.

За дверью скрывалась ванная. Человек, известный под именем Джозеф Томпсон, лежал в грязной мыльной воде с девочкой-подростком. Когда дверь открылась, он повернулся. Выражение удивления на его лице с лихвой оправдывало долгие поиски, проводимые Джон-Джоном.

— Убери ее отсюда, — приказал он.

Ди Бакстер вытащил девочку из воды. Обернув ее несвежим полотенцем, он вывел ее. Джон-Джон захлопнул ногой дверь.

Распахнув полы пальто, он вынул кусок свинцовой трубы, который вручил ему румынский полицейский, когда они ехали в Рахову.

Он похлопал трубой по ладони и почти нежно произнес:

— Держу пари: ты уже не рассчитывал встретиться со мной?

Джозеф попытался встать, но тяжелая труба, обрушившаяся на его ноги, отбила у него это желание. Он покрылся потом от страха, понимая, что ему не суждено выйти из этой ванны живым. Все, что он мог сделать, — скрючиться в теплой воде и ждать неизбежного.

— Как вы нашли меня?

Джон-Джон плюнул в него, а затем сказал:

— Заложил тебя твой сын. Теперь нам все известно. О тебе, Джесмонде, Пиппи и о других мерзавцах, которых ты называл друзьями.

— Что ты сделаешь со мной?

Джон-Джон взглянул в глаза этого человека и понял, что тот желал Киру с первого же момента, как увидел ее. Он догадался, что Джозеф планировал тем или иным способом заполучить девочку. Он давно занимался грязным бизнесом и нажил целое состояние. Пользуясь знанием Румынии, где неоднократно бывал прежде, он бежал именно сюда, будучи уверенным, что никто не сумеет его здесь найти.

Теперь он понял, что просчитался.

— Ты, должно быть, решил, что сбылись твои самые сокровенные мечты, когда Кьерон привел Киру в тот дом в Дептфорде. Киру преподнесли тебе на блюдечке, и вы с ним смеялись по этому поводу. Кстати, отец Кьерона сам заказал его — вот и ответ на твой вопрос, какая участь тебя ожидает.

Джон-Джон подошел к дрожащему от страха голому человеку, ударил его трубой по коленям, на сей раз сломав ему кость.

Джозеф кричал, агонизируя, а Джон-Джон бил его, приговаривая:

— Может, ты подскажешь мне что-нибудь более подходящее?! Ну, говори, ублюдок!

Джоани вошла в квартиру и, как и положено, в первую очередь поставила чайник. Пока чайник закипал, она зажгла сигарету и выглянула в окно. С минуты на минуту должна прийти Моника с Бетани. Теперь девочка, можно сказать, жила здесь. Это, однако, ускорило отъезд Джон-Джона, который на некоторое время перебрался к Сиппи.

Но ему все равно уезжать. В конце недели он въедет в новую квартиру. Честно говоря, он понимал стремление матери заботиться о ребенке, который, кроме нее, никому не нужен.

Джоани знала, почему сын не может смотреть на Бетани. После того, что он увидел на фотографиях, ей самой было трудно смотреть на ребенка. Знать, что Бетани отдала Киру в руки подонков, было для Джоани настоящей пыткой, и ей приходилось ежедневно пересиливать себя.

Кира хотела убежать из этого проклятого дома в Дептфорде, и даже после того как ее напичкали алкоголем, она старалась вырваться из грязных лап. Пиппи перед смертью все рассказал ее сыну.

Джоани гордилась тем, что Кира держалась до конца, хотя, несомненно, была очень напугана. Но такова была ее девочка, само упорство. Она не имела шансов выйти оттуда живой, и, видимо, понимала это.

Джоани на мгновение закрыла глаза и затянулась сигаретой.

Тело Киры было обнаружено именно там, где сказал Пиппи, и это стало для нее облегчением. По крайней мере она теперь может похоронить своего ребенка.

Бедная Кира оказалась в неудачном месте в неудачное время. Если бы она не встретила в тот день свою подружку, беды бы не случилось.

Но Джоани не могла винить Бетани. Ребенок был всего лишь жертвой, как и ее дочь. Девочка была слишком запугана, чтобы рассказать о насилиях, которым подвергалась. Теперь ей придется всю свою жизнь страдать от осознания того, что с ней произошло, но главное — что она, сама того не желая, сделала со своей лучшей подругой.

Уже одно это — немалое наказание.

Моника, по-прежнему не зная о том, что случилось, была рада передать надоевшую ей дочь Джоани. Разумеется, не за так.

Но даже не это волновало Джоани в тот момент.

Боль еще не прошла, чтобы спокойно проанализировать ситуацию. Но время залечит раны. Во всяком случае, она надеялась на это.

Джоани налила себе чай и плеснула в чашку виски. Она помирилась с Малышом Томми и надеялась вскоре обрести душевный покой. Если она сумеет протянуть еще несколько месяцев, она выберется из этой беспросветной ямы, в которую провалилась.

В шестнадцать двадцать из школы пришла Жанетта и направилась прямо в свою спальню, как уже завелось в последнее время.

Джоани последовала за ней и весело произнесла:

— Добрый день!

Жанетта мрачно ухмыльнулась.

— Я же была в школе, мама! Какой это добрый день?

Джоани засмеялась.

— Знаю, что в школе. Твоя учительница по-прежнему с удивлением звонит мне, когда ты бываешь на занятиях!

Еще полгода назад Жанетта обиделась бы на слова матери, расценив их как критику. Теперь же она улыбалась.

— Мне там действительно нравится, только не говори никому об этом!