— Что ты имеешь в виду, говоря «такие дети»?

А почему, собственно, она должна думать о пропавшей девочке? Да, она слышала о ней. О ней все слышали, ну и что?

Она злобно проговорила:

— «Такие дети» — это дети от случайных мужчин. Это дети, брошенные на произвол судьбы. Это дети, слоняющиеся по улицам в любое время дня и ночи. Но этих детей ты явно предпочитаешь своим детям. И если девчонка не вернется, ее мамаша запросто заведет другую, разве не так? Стоит раздвинуть ноги — и…

Он не мог прийти в себя от услышанного. Только Сильвия могла сказать такое. Как ни в чем не бывало.

— Да ты просто нездорова, Силв. Ребенок, возможно, погиб, а тебя не колышет ее судьба. Джоани Бруер — хорошая женщина, гораздо лучше, чем ты. Наши дочери в подметки не годятся ее детям. И знаешь, что? Я отдыхаю душой в ее муниципальной квартире.

Затем он поднялся и подошел к холодильнику.

— Ты ведь проголодалась, Силв?

Он открыл дверцы и стал сбрасывать на пол свертки, сверточки, банки и тарелки. Он наслаждался ее унижением.

— Давай, набивай свою утробу. Попируй за мой счет! Но помни, Силв: будешь на меня давить, я размажу тебя без сожаления.

После этого он ушел, сильно хлопнув дверью. Впервые за долгие годы он почувствовал облегчение.

Джоани слушала Ди Бакстера, который говорил ей, что у них возникли дополнительные вопросы. Она кивнула, лицо ее побледнело.

— Вы нашли ее, мистер Бакстер?

Она с ужасом ожидала ответа.

Он отрицательно покачал головой.

— Джоани, нам передали фотографии. Не могла бы ты подсказать, кто их снимал и с какой целью.

Она не совсем понимала, о чем идет речь.

Ди Бакстер стал выкладывать фотографии на стол одну за другой. Джоани смотрела на них, вспоминая, каким весельем сопровождалась съемка. Кажется, она тогда испугалась, увидев Киру совсем взрослой. И тут до нее дошло, почему ей задают вопросы. Они, вероятно, подумали, что она готовила своего ребенка к панели!

— Моя дочь Жанетта сняла Киру очень давно — я уже не помню, когда именно. Она специально разодела Киру и сделала ей макияж. Как видите, Кира выглядит намного старше своих лет.

В смятении она лепетала что-то невнятное. Ди Бакстер не верит ей — она не сомневалась в этом.

— Мистер Бакстер, Жанетта сфотографировала Киру шутки ради. Неужели вы полагаете, что она сделала снимки для чего-то другого.

Он не ответил ей. Так, может, и другая дочь замешана в исчезновении девочки? Джоани — проститутка, следовательно, за несколько фунтов пойдет на все. А кто может дать гарантию, что она не сдавала ребенка в аренду? За это неплохо платят, и очень неплохо, надо сказать. Снимки видел психолог, и он удивлялся, что есть люди, которые будут смотреть эту дрянь. Ди Бакстера раздражало искаженное косметикой личико Киры. Но сама девочка явно была в восторге.

— Вы должны поверить мне, мистер Бакстер, эти фотографии сделаны шутки ради, — повторяла Джоани. — Моя Кира любит разодеваться. Любит макияж, любит всякие побрякушки для девочек. Я была потрясена, когда увидела это. Она здесь такая взрослая!

Джоани вновь заплакала. Ди Бакстер внимательно наблюдал за ней.

— А кто отнес их в фотолабораторию?

— Не имею понятия! Возможно, сама Кира.

— Нет, не она. Пленка не была даже вложена в конверт. Ни имени, ни адреса — ничего.

Он был в недоумении. Либо Джоани хорошая актриса, либо действительно ничего не знает. Он не мог склониться ни к одному из предположений.

Почему она в таком состоянии? Из-за того, что ребенок пропал, или из-за того, что она сама причастна к этому? Ему и ранее приходилось сталкиваться с подобным. Человек виновен в преступлении, но при этом льет такие слезы, что ему невольно начинаешь сочувствовать.

Теперь эти снимки совершенно по-иному высветили ситуацию. Детей редко убивают незнакомые люди. Обычно они становятся жертвами тех, кого они знали и кому доверяли.

Теперь он был уверен, что Киры Бруер нет в живых. Вопрос лишь в том, чтобы отыскать ее тело и вычислить преступника. Которым, вполне возможно, может оказаться и сама мать.

— Они думают, что мы имеем отношение к ее исчезновению, Джон-Джон. Голос Джоани звучал неуверенно.

— Не говори ерунду, мама.

Она печально покачала головой.

— Ты же не был там. А мне пришлось сидеть и выслушивать эту сволочь Ди Бакстера. Видите ли, его смущали фотографии нашей Киры: Жанетта навела ей та-а-кой марафет… В общем, на фотографиях Кира выглядит лет на двадцать, не меньше. Ди Бакстер думает, что они были сделаны для привлечения клиентов. Он даже подключал к этому делу психолога. — Она шумно сглотнула чай. — Я занимаюсь проституцией, но это вовсе не значит, что у меня нет моральных устоев. Разве я могу торговать собственной дочерью? И много ли им удалось узнать? Если бы они занялись нашим делом сразу, после первого же звонка, то, возможно, уже нашли бы Киру. Мне же пришлось ждать более двух часов!

Она плакала, не вытирая слез. Джон-Джон ощущал боль матери как свою собственную.

— Они даже не знают, кто принес эти пленки в лабораторию. Их взяли туда в нарушение всех правил приема. На конверте не было фамилии клиента. Я сказала ему: задумай мы что-нибудь подобное — вряд ли сдали бы пленку в обычную лабораторию, верно? И знаешь, что ответил мне этот тип? Он спросил, а куда бы я их понесла!

— Но в полиции всегда задают такие вопросы, мама.

Джон-Джон тяжело опустился на диван, его красивое лицо сделалось серым от волнения.

— Ты будешь следующим, кого они допросят.

Он вздохнул.

— Мы не сделали ничего такого, чтобы волноваться. Если Жанетта поразвлекалась на свою голову, им придется смириться с этим.

Джоани зажгла еще одну сигарету.

— Как они могли подумать, Джон-Джон, что мы причастны к исчезновению Киры?

Он обнял ее за плечи.

— Мама, они обязаны рассматривать все варианты, и они поступают правильно.

Он ей не сказал, что ведет свое собственное расследование. К настоящему моменту он добился немного. И нет никакой необходимости беспокоить мать, пока ситуация не прояснится.

Он уже дважды навещал дом Ли Роу, но никого не застал. Сегодня вечером он вновь отправится туда, а если понадобится, будет ходить каждый день до тех пор, пока не узнает всей правды.

Ему в голову не приходило обратиться в полицию. Это — его личное дело, и он не хочет, чтобы решали за него. Если они схватят кого-нибудь — какая польза от этого для него самого? Он желает возмездия, и добьется его. Потому-то он ничего не сказал матери. «Воздать должное». Он знал Библию, он перечитывал ее много раз, благодаря Сиппи. «Око за око» — это оттуда. Да, он обязательно вырвет у виновного глаз. Библия дала хороший совет, ему нравилась ее простота. Ты согрешил — ты и отвечай. Ты заришься на моего вола, а я поставлю клеймо на твоей башке. Это, в конце концов, закон улицы. Библия больше отвечает чаяниям таких, как он, чем все духовенство, вместе взятое.

— Я сделаю тебе бутерброд, мама, тебе нужно поесть.

Она покачала головой.

— Ешь ты, у меня нет аппетита.

Тем не менее он сделал ей бутерброд. Затем он вместе с ней стал ждать прихода Пола, который собирался заночевать у них. Он — молодчина в последние дни. Джон-Джон знал, что матери лучше, когда Пол рядом. Он не мог ни с кем оставить ее, потому что она никого не замечает. С Полом она была при деле. Он слышал, как она занимается с ним любовью, и был этому рад. Если ей становится от этого легче, он не возражал бы, принимай она мужчин десятками. К тому же Пол заботится о ней. Он пытается действовать так, будто не делает ничего такого, но это ясно каждому. Джон-Джон по-настоящему жалел их обоих. При других условиях они жили бы вместе в мире и согласии.

Он вновь взглянул на фотографию Киры и попросил Господа вернуть её домой. Но он не очень надеялся, что его молитвы будут услышаны.