— Этого я не говорил, — поправил его Павел. — Про добро и зло. Я говорил о двух путях: созида­ния и разрушения. А это не имеет ничего общего с добром и злом.

— Пусть будет так, — согласился Илья. — Но мне до сих пор непонятно, как можно это совме­щать. Виктор говорил мне, что ты или на сторо­не света, или на стороне тьмы. Если ты не там и не там, то тебя начинают пинать обе команды. Ты как щепка в реке, не можешь прибиться ни к одно­му берегу.

— Все немножко не так, — покачал головой Павел. — Представь реку, которая делится на два рукава. Ты можешь плыть по одному, а можешь — по другому. Описанная же тобой ситуация «ни там, ни там» будет в том случае, если ты окажешься на земле между рукавами реки. Ты не принадлежишь ни одному потоку. А значит, ни один из них ничего тебе не дает. Я же говорю о том, чтобы подняться вверх — туда, где течет единая могучая река. Она гораздо более глубока и широка, в нее очень труд­но войти. Но у нее есть свои преимущества: в боль­шой реке водится крупная рыба, —он едва замет­но усмехнулся. — Войти в эту реку отваживают­ся очень немногие — уж очень она сурова. Нужно соответствовать ее духу, ее ширине. Идя по свет­лому пути, ты учишься любви. Идя по темному — учишься разрушению. Можно научиться одному. Можно научиться другому. Но невероятно труд­но научиться убивать после того, как ты научился любить. Или научиться любить после того, как ты стал совершенным убийцей. На пути сумрака ты идешь от середины, развивая свое сознание в обе стороны. В итоге тебе становится доступен весь ди­апазон — от бесконечной любви до беспредельной жестокости. Ты выходишь за рамки этого мира, на­чинаешь видеть то, что скрыто от поверхностного взгляда. Видишь суть вещей, суть происходящих

событий. И знаешь, что самое любопытное? — Па­вел смотрел на Илью с едва заметной улыбкой. — На каком-то уровне жестокость снова переходит в любовь. А любовь в своих высших формах любовью и остается. И это — настоящее чудо…

— И что это значит? — спросил Илья, невольно чувствуя раздражение от заумных речей собесед­ника. — Я про любовь из жестокости?

— Это значит, что в этом мире нет ничего, кро­ме любви. И Бог — это действительно любовь. Но для роста, для развития этому миру нужна и же­стокость, нужно разрушение. И Бог дает этому миру такой поток. Мы ужасаемся смертям, плачем от боли. Но все это делается для нашей же поль­зы. Что бы с нами ни происходило, Илья, хорошее или плохое, это просто опыт. Новые впечатления, новое понимание. Познание себя, познание Бога. Познание Бога в себе и себя в Боге. Знаешь, что такое Бог? Или, скорее, каков Он? Бог — это свет. Ослепительно белый свет, которому нет адекват­ного описания. Он наполняет тебя с головы до ног, ты купаешься в этом свете. И в нем есть все. Когда тебя пронзает этот свет, для тебя не остается ниче­го невозможного. Потому что ты — часть Бога. Ты в нем или Он в тебе — неважно. Любое твое же­лание становится приказом и немедленно выпол­няется. Потому что это — воля Бога. Скажи горе: «Подойди!» — и она подойдет. Я не шучу, — Павел мягко улыбнулся.

— Думаю, это для меня слишком сложно, — со вздохом ответил Илья. — Мне бы с собой разо­браться…

— А. это как раз и есть самое сложное, — при­мирительно сказал хозяин. — Разобраться с со­бой. Понять, зачем ты живешь в этом мире. Найти свое место в нем. Думаю, за это дело не грех и вы­пить… — Он потянулся к бутыли с вином, напол­нил стаканы.

Выпив вино, Илья поставил стакан на стол. Взглянул на собеседника.

— Все это, наверное, очень правильно. О Боге, о любви. Но мне важно то, как я должен поступить в моем случае. Вы предлагаете забыть о мщении, говорите, что это не тот путь. Может быть. Но для меня отступиться, забыть о Викторе означает пре­дать Ольгу. Я не могу этого сделать.

Несколько секунд Павел внимательно смотрел на него.

— Что ж, если это твой выбор, я не могу тебе ме­шать… — ска зал он, задумчиво вертя в руке стакан. Помолчав еще несколько секунд, продолжил: — Убить того, кто сам может менять тела, действи­тельно невозможно. Ты убиваешь его, он находит спящего человека и занимает его тело — только и всего. Эту проблему не решить в лоб. Я знаю, кто может тебе помочь, но и тут есть некоторые слож­ности…

— Говори.

— Есть одно существо, Илья, — продолжил Па­вел, откинувшись в кресле. — Странное, самобыт­ное. Весьма могущественное. Его зовут Джар. Он — мастер иллюзий. Я встречался с ним не один раз, но до сих пор не знаю его истинного облика. Джар живет в одном из Нижних миров, он его полно­властный хозяин.

— Разве Нижних миров много? — не понял Илья.

— Возьми линейку, поставь на ней точку — примерно посередине. И представь, что это наш мир. Каждое деление до него — нижние миры. По­сле него — верхние. Можно считать это линейкой миров, частотным диапазоном — как угодно. Есть миры, стоящие в этом диапазоне до нашего мира. И есть те, что стоят после. Попадание в те или иные из них зависит от того, на какой мир ты настраива­ешься, как именно манипулируешь сознанием.

— Понятно. Прости, я перебил тебя. Так что там с Джаром?

— Джар может поймать душу практически лю­бого мертвого человека. Или его тонкое тело, если хочешь. И не просто поймать, а заточить в одну из иллюзий. Как я уже сказал, он мастер по этой ча­сти — может создать мир, который ты не сможешь отличить от реальности.

— Разве это возможно? — не поверил Илья.

— Для нас с тобой — нет. Для Джара это пле­вое дело.

— А кто он, этот Джар?

— Он никогда ничего о себе не рассказывает. Но мне он нравится, встреча с ним изменила мою жизнь. Я многому научился у него. Если кто и мо­жет тебе помочь, так это он.

— И как с ним встретиться?

— Встретиться не так сложно… — Павел задум­чиво пригладил усы. — Вопрос в том, захочет ли он тебе помочь? У Джара свои принципы общения, его нельзя уговорить что-либо сделать. Все зави­сит от того, понравишься ли ты ему.

— Вообще-то я не девушка, чтобы нравить­ся, — вырвалось у Ильи.

— Видишь ли, Джар никому ничего не дол­жен — ни мне, ни тебе. Ни кому бы то ни было еще. Я говорю все это для того, чтобы ты понял: Джар — не то существо, на которое можно как-то воздействовать, к чему-то склонить. Он сам при­нимает решения, при этом никогда их не меня­ет. Захочет он тебе помочь — значит, поможет и ничего за это не потребует. Не заинтересуешь ты его — тебе придется с этим смириться. Так что воспринимай все это просто как шанс, не более того. Не существует никаких гарантий того, что Джар тебе поможет.

— Я понял, — кивнул Илья. — Так как мне с ним встретиться?

— Завтра, — ответил Павел. — Тебе нужно не­много отдохнуть…

Они вышли рано утром. Прошли около кило­метра по грунтовой дороге, у кладбища свернули налево. Перешли по мостику через оросительный канал, густо заросший камышом.

Илья молча шагал рядом с Павлом, вгляды­ваясь в довольно унылый пейзаж. Ровная степь с чахлыми кустиками, под ногами потрескивает ко­рочка солончака. И ни души вокруг…

Весь путь занял около двух часов. Село уже давно скрылось из виду, о нем теперь напоминали только далекие свечки тополей. Впереди что-то по­казалось: приглядевшись, Илья разглядел какие- то камни. Еще через пару минут понял, что именно к ним и направлялся его провожатый.

— Ну вот, — сказал Павел, удовлетворенно вздохнув. — Это здесь-

Небольшие валуны были уложены в спираль, диаметр этого сооружения составлял метров де­сять. Между камнями были промежутки пример­но в метр. В самом центре спирали лежал большой плоский камень.

— А что это? — поинтересовался Илья, с инте­ресом глядя на камни.

— Я называю эту штуку резонатором, — отве­тил Павел. — Она позволяет настроить восприя­тие на нужный мир. Самому тебе это будет сделать трудно, но я помогу. Готов, или отдохнем?

— Посидим пять минут?

— Хорошо… — Он присел на один из камней, Илья последовал его примеру. Надеялся рассла­биться, приготовиться к новому путешествию — и не смог. Не прошло и минуты, как Илья поднялся, чувствуя странное раздражение.