Рисунок так и не был закончен. Тем не менее, Илья остался вполне доволен проведенным време­нем. После этого они встречались с Мариной еще пару месяцев — до тех пор, пока она не нашла себе кого-то другого.

А потом умер отец. Умер внезапно, прямо на работе — остановилось сердце. О тех днях Илья не любил вспоминать, они прошли как в тумане. Год спустя мама уехала в деревню к своей сестре — ска­зала, что там ей будет лучше. Сыну оставила квар­тиру — в надежде, что тот женится, что все у него будет хорошо. Увы, он до сих пор так и не оправдал ее ожиданий…

По голове скользнула ветка. Пригнулся — и только тут осознал, что идет по аллее в сторону дома. Провел рукой по волосам, стряхнул дожде­вые капли. Вспомнив о зонтике, раскрыл его. За­тем снова закурил.

Жизнь не удалась. Идя домой, Илья понимал это все отчетливее. Через месяц ему тридцать три — возраст Христа. И чего он добился за эти годы? Ничего. И уже никогда не добьется…

Дома он включил во всех комнатах свет, не в силах выносить давящий сумрак. Вошел в мастер­скую, остановился у станка. Мрачно взглянул на незаконченную картину. Да, это не девушка с вес­лом. Но что-то очень похожее. Бездарная работа бездарного художника.

Пройдя на кухню, долго сидел у окна, дымя си­гаретой и глядя отсутствующим взглядом сквозь покрытое дождевыми каплями стекло.

Ему было грустно. Илья вспомнил Валеру — учились вместе на одном курсе. Хороший верный друг. Никогда особо не блистал, но что-то в его ра­ботах было. В девяносто восьмом уехал в Москву, имея в кармане сто долларов. Безрассудство? Тог­да Илья думал именно так. А пару недель назад узнал от Максима, что Валера уже давно стал из­вестным столичным художником. Выставляется даже за рубежом. Женат, имеет аж троих детей. А главное, по-настоящему счастлив.

Все правильно — люди как-то устраиваются. Даже те, которые кувшин нарисовать не могли. Взять хоть Брюлика — его же чуть не отчислили со второго курса. Но вывернулся, доучился. Сейчас разъезжает на шикарной машине, водит дружбу с первыми лицами города. Почему, за какие заслу­ги? Несправедливо…

Идти в мастерскую не хотелось — работа вы­зывала отвращение. Пройдя в спальню, Илья рух­нул на кровать, закрыл глаза. Душу вновь захлест­нуло отчаяние.

Неудачник. НЕУДАЧНИК. Даже часы на сте­не выговаривали это слово своим тиканьем: «НЕ- У-ДАЧ-НИК».

На улице послышался чей-то смех. Он доносил­ся через приоткрытую форточку — Илья рывком поднялся и захлопнул ее. Снова лег.

Не хотелось думать. Вообще ни о чем. Это было бы здорово — не думать. Мысли подобны заразе — так и норовят пролезть в сознание. Можно изба­виться от тараканов, вшей, клопов, соседей. Но из­бавиться от мыслей…

Он только-только задремал, когда под окном раздался гудок машины. Сонно помянув недобрым словом разбудившего его урода, лениво приподнял­ся, сел на кровати. Взглянул на часы — четверть восьмого. Утро или вечер? Вечер.

Сунув ноги в тапочки, пошел в туалет, затем снова сидел на кухне и курил, думая о том, где раз­добыть денег. У Максима не занять — уже и так ему должен. А больше и не у кого.

Захотелось куда-нибудь сходить. Неважно, куда. Да и дождь вроде закончился…

Десять минут спустя Илья уже медленно шел по улице. Шел без цели, без направления. Шел, стараясь не смотреть на людей.

Он бродил по городу больше часа. И лишь когда совсем стемнело, понял, что надо возвращаться. Пе­рейдя улицу, направился к дому, с раздражением думая о том, что вынужден ходить пешком, эконо­мя даже на автобусе. И так все последние годы. Но почему так произошло? Да, плохие у него картины. Но ведь не хуже того убожества, коим заполнены художественные салоны. Так почему ничтожества вроде Брюлика процветают, а ему нечем запла­тить за квартиру?

Илья проходил мимо ресторана. Яркого, бли­стающего огнями. С дорогими иномарками у вхо­да. Остановился закурить, хмуро глядя на это ве­ликолепие. Вроде вот оно, рядом. А как на другой планете. «Киса, мы с вами чужие на этом празд­нике жизни…»

— Так думают многие. Но это всего лишь за­блуждение.

Рядом стоял человек в черном кожаном плаще и шляпе. Илья почувствовал себя неловко — не ина­че, фразу о празднике жизни он произнес вслух. Спрятав зажигалку и сигареты, затянулся, хмуро глядя на незнакомца. Высокий, гладко выбритый. Холеный. Явно из новых.

— Извините… — Илья повернулся, уже соби­раясь пойти прочь, однако незнакомец успел пой­мать его за рукав.

— Простите, если отнимаю у вас время, — ска­зал он и приветливо улыбнулся. — Просто я боль­шой поклонник вашего творчества, в моей коллек­ции три ваших картины. Увидев вас здесь, я очень обрадовался. Надеюсь, вы не очень спешите?

— Наверное, вы меня с кем-то путаете? — от­ветил Илья, внимательно глядя на незнакомца.

— Ну что вы, Илья Сергеевич?! — Незнакомец снова широко улыбнулся. — Могу сказать, что два часа назад я приобрел еще одну вашу работу — с букетом роз, она мне очень понравилась. И готов сделать еще пару заказов. Просто чудо, что мы с вами здесь встретились.

— Это приятно слышать… — пробормотал рас­терявшийся Илья, пытаясь понять, не шутит ли, не издевается ли над ним этот странный человек. Интересно, кто он?

— Позвольте представиться: Виктор Щерба­ков, — словно услышав его мысли, произнес собе­седник. — Бизнесмен, меценат. И просто очень хо­роший человек, — он протянул Илье руку. — Бу­дем знакомы.

— Очень приятно, — отозвался Илья, пожи­мая новому знакомому руку. В сознании промель­кнула радостная мысль о том, что если этот чело­век действительно купил картину, то уже завтра или, в крайнем случае, послезавтра можно будет получить деньги.

— Как вы смотрите на то, чтобы поужинать? — спросил Виктор, кивком указав на ресторан.

— Вообще-то я не одет для ресторана… — засо­мневался Илья, думая о том, что в кармане у него нет и ста рублей.

— Бросьте, здесь это никого не волнует, — от­мел его сомнения Виктор. — Посидим, поболтаем. Я угощаю. — Он несколько секунд смотрел на Илью, потом рассмеялся. — Простите, — добавил он. — Хо­тел сделать эффектный жест. Дело в том, что я вла­делец этого ресторана. Так что идемте. И ни о чем не беспокойтесь. Нам накроют в отдельном кабинете.

— Хорошо, — согласился Илья, понимая, что грех отказываться от такого предложения. — С удо­вольствием.

— Вот и чудненько. Вы не против, если мы пе­рейдем на «ты»?

— Нет.

— Отлично. Не знаю, как ты, а я голоден, как зверь… — Виктор взял Илью за локоть и увлек за собой.

В таких дорогих заведениях Илья еще никог­да не бывал. Ему здесь нравилось все: приглушен­ный верхний свет и лампы на столиках, тихая ме­лодичная музыка — она не оглушала, не била по ушам. Виктор провел Илью прямо через главный зал, сказав, что так ближе. Пока они шли, с Вик­тором то и дело здоровались, тот с улыбкой отве­чал. С кем-то здоровался сам, среди людей, кото­рых он приветствовал, Илья с удивлением узнал мэра. Рядом с мэром сидел еще какой-то человек, его лицо показалось смутно знакомым. Очевидно, тоже кто-то из сильных мира сего.

Они поднялись на второй этаж, Виктор учтиво распахнул перед Ильей дверь.

— Прошу.

— Спасибо… — кивнул Илья, входя внутрь.

Это было небольшое, очень уютное помещение.

Диван, столик с креслами, слева на стене — боль­шой плазменный телевизор. Одна из стен оказа­лась стеклянной, через нее открывался вид на обе­денный зал.

— Стекло зеркальное, — пояснил Виктор. — Они нас не видят. Артур, сообрази нам чего-нибудь. Водочки и всего остального.

— Хорошо, Виктор Анатольевич, — непонят­но откуда появившийся официант столь же неза­метно исчез.

— Располагайся, — пригласил хозяин. Илья сел за столик, все еще чувствуя себя несколько неуютно.

— Эх, Илья, знал бы ты, как мне порой бывает скучно! — Виктор опустился в кресло напротив. — Вроде такой большой город, а по душам погово­рить не с кем. Все заняты собой, заняты делами. Видишь человека за столиком, рядом с пальмой? Это Игорь Сотников, директор банка. Умнейший человек — и при этом редкостный зануда. О чем бы ни говорили, тут же сводит все к своим делам. И таких большинство — люди просто не умеют ра­доваться жизни. Каждый живет в своем маленьком мирке, не замечая, как жизнь течет мимо. — Вик­тор демонстративно вздохнул.