Трое братьев Писарро в течение долгих месяцев отчаянно защищались в гарнизоне Куско от ожесточенных атак перуанцев. Лима тоже превратилась в осажденную крепость, в которой оказался запертым, как волк в капкане, сам Писарро с отрядом.

Самым страшным оружием осаждавших города перуанцев были горящие стрелы и некое подобие бомб, которые они бросали на дома, покрытые в основном досками и соломой. Эти бомбы представляли собой раскаленные докрасна камни с содержанием руды, которые перуанцы завертывали в пропитанную смолой ткань и пускали в город из огромных пращей. Эти летающие костры-ядра приводили к огромным пожарам: во время осады Куско были дни, когда половина города пылала. В это же время испанцы столкнулись с другим страшным оружием - лассо. Длинную веревку с петлей на конце перуанцы умели бросать на большое расстояние и захватывали с ее помощью испанцев и их лошадей живьем, других же выводили из строя.

Зажигательные бомбы инков

Долгие месяцы борьба тянулась без заметного успеха для той или иной стороны. Ряды испанских наемников редели, припасы подходили к концу. Напрасно они уничтожали массы перуанских воинов своим превосходящим по технике оружием; если даже на одного павшего испанца приходилось десять перуанцев, потери завоевателей и тогда были больше, потому что армия их была малочисленна по сравнению с перуанской. В лагерь Манко Капака потоком текли воины с гор, тогда как Писарро неоткуда было ждать помощи или подкрепления. Перуанцы сохранили несравненное превосходство в силах даже тогда, когда Манко Капак отослал большую часть своих воинов домой убирать урожай, чтобы обеспечить свои войска продовольствием.

Перед глазами же испанцев носился призрак голодной смерти.

Невыносимый климат чилийских гор спас от неминуемой гибели осажденных, да и все испанские колониальные владения в Перу. Альмагро после долгих месяцев тяжелейшего перехода вынужден был отказаться от надежды победить силы природы; он не мог пробиться через леденящие холодом и бурями непроходимые горы и отдал своему отряду приказ возвращаться.

Его возвращение решило судьбу великого перуанского восстания. Получив подкрепление в виде отряда Альмагро, испанцы стали более успешно отбиваться от осаждающих и даже постепенно перешли в контрнаступление. Они разбили крупные перуанские войска, в ходе жестоких, кровавых боев оттеснили их в горы. Манко Капак отступил; еще в течение нескольких лет, укрывшись в неприступных горах, он руководил вылазками, но сколько-нибудь значительных успехов добиться уже не мог.

1. Гонец, несущий весть Верховному Инке. Рисунок на вазе

2. Висячий мост в Андах. Форма его была точно такой во время испанского вторжения

3. Так называемый 'мост инков' из бревен, связанных пучками лыка; такие мосты по сей день применяются в перуанских джунглях

4. Перуанские глиняные сосуды

Казнь бывшего соратника

Альмагро, ссылаясь на вторичное спасение Писарро и его воинов, а также уповая на прибывшие тем временем императорские распоряжения, настаивал теперь уже на разделе власти, себе и своим сторонникам он требовал город Куско и всю южную часть империи.

После бесплодных переговоров дело дошло до вооруженного столкновения. Писарро одержал верх, разбил воинов Альмагро, сам Альмагро был захвачен в плен - и снова был устроен "суд".

Смерть Писарро и месть

Семидесятилетний Диэго де Альмагро был обвинен в предательстве императора Испании. На публичную казнь Писарро не решился, риск был слишком велик. Смертный приговор привели в исполнение в тюрьме; давний соратник Франсиско Писарро был задушен в камере, безо всяких церемоний, в присутствии двух официальных свидетелей.

Час расплаты настал через каких-нибудь три года. Сторонники сына Альмагро, организовав заговор, напали на Франсиско Писарро в его губернаторском дворце во время ужина и прирезали его прямо за столом вместе с несколькими его друзьями и военачальниками.

После этого Гонсало Писарро поднял мятеж против новой партии Альмагро, и так длилось долго: завоеватели убивали друг друга, стремясь отнять друг у друга власть.

Что же касается перуанского народа, после последней отчаянной попытки освободиться он окончательно погрузился в состояние глубокого паралича, утратив всякую способность к организованному сопротивлению. Власть испанцев упрочилась и здесь, коренные жители империи превратились в рабов колонизаторов.

Раздался глас...

Заступник рабов

На открытых и завоеванных американских территориях в течение долгих десятилетий слышался лишь грохот битв, предсмертные крики убиваемых, стоны подгоняемых бичами рабов, ругань разбойников, требующих выдачи спрятанных сокровищ, пушечная пальба, песнопения миссионеров.

В этом бурном вихре звуков лишь один раз прозвучал голос честного человека, зовущего на помощь, прозвучал с такой силой, что она чувствуется по сей день.

Первым поднял свой голос в защиту угнетенных, обреченных на рабство и в полном смысле слова посылаемых на смерть индейцев молодой испанец Бартоломе де Лас Касас. Лас Касас родился в 1474 году, в двадцативосьмилетнем возрасте он впервые ступил на землю Нового Света и увидел превосходящую самую богатую фантазию бесчеловечность судьбы покоренных народов.

1. Перуанская статуэтка, изображающая музыканта, который играет на нескольких инструментах одновременно

2. Диэго де Альмагро

3. Картина, изображающая смерть Альмагро, опубликована в 1596 году. По обычаям тех времен, на гравюре запечатлено несколько моментов одной и той же истории. На первом плане, пленение Альмагро; справа: пленника уводят; слева: пленного пытают, бьют бичом, привязав к столбу; справа в нише: удушение привязанного к стулу Альмагро железным обручем 'гаррота'; в центре на заднем плане: тело казненного уносят

Уже первый ставший известным поступок этого молодого человека вызывает симпатию. От отца, принимавшего когда-то участие в первой экспедиции Колумба, Лас Касас получил в подарок раба-индейца. Он освободил раба и отпустил его в родную деревню. В 1502 году, во времена губернатора дона Николаса де Обандо, на Эспаньоле и в других карибских испанских колониях уже начала складываться жестокая колониальная система. Лас Касас без конца протестовал против бесчеловечного уничтожения коренных жителей. Его высмеивали, задавая ему вопрос: если позволить индейцам жить своей жизнью, кто тогда будет обрабатывать плантации? На этот бесспорно практический вопрос, казавшийся в ту пору неразрешимым, но чреватым кровавыми последствиями, Лас Касас ответить не мог. В полученном от губернатора имении он попытался обращаться с индейцами иначе, но те, наученные горьким опытом, естественно, не доверяли ему. Они просто не могли поверить, что белый человек может быть порядочным. И поскольку у Лас Касаса не было сторожевых собак, индейцы попросту сбежали из имения. Поражение молодого человека дало в руки палачей-колонизаторов новый аргумент: неудача Лас Касаса показала, что индейцев нужно держать в железных руках.

Столкновение практической жизни, подчиненной повседневным интересам, с гуманистическими соображениями и очевидная неразрешимость этого конфликта явились тяжелым моральным ударом для молодого испанца. Но Лас Касас решил не отказываться от своих благородных намерений, а продолжать поиски решения.